Этот опыт был полной противоположностью интеграции с Титаном. Вместо ярости и силы — понимание и связь. Вместо агрессии — эмпатия. Вместо разрушения — созидание.
И вместе с этими качествами пришло знание — полное, детальное понимание предательства Левченко. Нексус давно подозревал профессора, собирал доказательства его связи с "Хранителями", отслеживал его тайные коммуникации. В момент своей смерти телепат передал все это Антону.
Когда процесс завершился, тело Нексуса обмякло, а его глаза потухли окончательно. Но часть его жила теперь в Антоне, уравновешивая воинственный дух Титана мудростью и пониманием телепата.
Антон медленно поднялся, чувствуя, как его тело меняется, приспосабливаясь к новой интеграции. Его глаза, ранее янтарные с красными искрами, теперь приобрели фиолетовый оттенок Нексуса. По его коже пробегали странные узоры, похожие на нейронные сети.
Но самым значительным изменением было внутреннее. Ярость, клокотавшая в нем с момента гибели Титана, не исчезла полностью, но теперь уравновешивалась спокойной мудростью Нексуса. Две противоположные силы нашли баланс в его сознании.
Антон повернулся к Левченко, всё еще удерживаемому волокнами грибницы.
— Я знаю все, — тихо сказал он. — Ваши планы. Ваши контакты с "Хранителями". Сигнал, который вы собирались отправить, чтобы начать новую атаку на колонию.
Левченко больше не выглядел спокойным. Впервые на его лице отразился настоящий страх:
— Что ты собираешься делать?
Антон подошел ближе, его глаза светились тройным светом — янтарным от его собственной сущности, красным от Титана, фиолетовым от Нексуса.
— Не то, что вы ожидаете, профессор, — ответил он. — Не то, чего боятся "Хранители".
Он поднял руку, и волокна грибницы еще крепче обвились вокруг Левченко, почти полностью иммобилизуя его.
— Вы будете жить, — продолжил Антон. — Но не как участник нашего общества. Вы предали это право. И не как свободный агент "Хранителей". Вы потеряли это право, когда убили Нексуса.
Его пальцы трансформировались, приобретая форму тонких, почти хирургических инструментов — подобных тем, которыми он угрожал Кремневу, но теперь с новой, телепатической компонентой.
— Вы станете нашим источником информации о "Хранителях", — объяснил Антон. — Не по своей воле, но и не против нее. Я извлеку всю информацию, которой вы обладаете, все ваши контакты, все планы. А затем... — он сделал паузу.
— Ментальное извлечение и забвение, — выдохнул Левченко. — Это... это варварство! Насилие над сознанием! Именно то, чего всегда боялись "Хранители"!
— Нет, профессор, — покачал головой Антон. — Это милосердие...
Он начал процесс, одновременно более глубокий и более деликатный, чем обычное ментальное извлечение. С интегрированными способностями Нексуса.
Глава 22
Он начал процесс, одновременно более глубокий и более деликатный, чем обычное ментальное извлечение. С интегрированными способностями Нексуса, Антон мог теперь не просто изымать информацию, но и перестраивать саму структуру воспоминаний, если имелась нужда.
Но в этот момент по всей колонии раздался сигнал тревоги — пронзительный, вибрирующий звук, сопровождаемый красными вспышками аварийного освещения.
— Слишком поздно, — улыбнулся Левченко, несмотря на свое положение. — Вы думали, я не предусмотрел такую возможность? Сигнал уже отправлен. Автоматически, как только мои жизненные показатели изменились критически.
Антон отпрянул от профессора, его телепатические чувства, усиленные интеграцией с Нексусом, внезапно зафиксировали множество сигналов бедствия со всей колонии.
— Что ты сделал? — прорычал он, снова сжимая горло предателя.
— То, для чего меня готовили годами, — спокойно ответил Левченко, несмотря на сдавливающие его шею когти. — Последний протокол «Хранителей». Если агент компрометирован, уничтожить цель любой ценой.
Антон метнулся к коммуникационной панели на стене, активировав общую связь.
— Медицинский отсек! Доложить ситуацию!
Сквозь помехи донесся паникующий голос одного из медиков:
— Антон! Все пациенты... они... превращаются в жидкость! Противоядие! Оно мутировало в нечто...
Связь оборвалась. Антон повернулся к Левченко, его глаза полыхали яростью.
— Противоядие было троянским конем, — профессор больше не скрывал удовлетворения. — Замедленного действия. Активируется только при определенных условиях. Например, при моей смерти или пленении.
— И сколько его распространено по колонии? — голос Антона упал до угрожающего шепота.
— Достаточно, — улыбнулся Левченко. — В вентиляционной системе, в водоснабжении. Везде, где я имел доступ за годы моей работы здесь. Сначала умрут слабейшие. Затем начнется цепная реакция. Каждый умирающий выделяет споры, заражающие других.
Антон активировал другой канал связи:
— Святогор! Елена! Доложить!
Сквозь помехи донесся голос Елены, прерывающийся и слабый:
— Антон... люди... они умирают... по всей колонии... Я... я тоже чувствую это... Слабость...
Что-то оборвалось внутри Антона. Созданный им мир рушился. Его народ умирал. Даже Елена, его опора, его совесть, его связь с человечностью — была под угрозой.
Левченко наблюдал за ним с клиническим интересом:
— Интересная реакция. Даже после интеграции с двумя другими «Альфами», вы все еще сохраняете эмоциональные связи. Это противоречит нашим исследованиям.
Что-то сломалось в сознании Антона. Баланс, с таким трудом достигнутый после интеграции с Нексусом, рухнул. Ярость Титана, обычно сдерживаемая его собственной волей и теперь мудростью Нексуса, вырвалась на поверхность.
— Вы все еще не понимаете, — прорычал он, и его голос больше не был человеческим. В нем слышались металлические обертоны Титана и угасающие телепатические гармоники Нексуса. — Мы не просто мутация. Мы — эволюция.
Его тело начало трансформироваться. Хитиновая броня затвердела и расширилась, покрывая большую часть тела. Когти удлинились и заострились, превращаясь в смертоносные лезвия. Глаза полыхали тройным светом — янтарным, красным и фиолетовым.
— Вы пытались уничтожить нас с помощью науки, — прошипел он, приближаясь к Левченко, который впервые выглядел по-настоящему испуганным. — Но забыли о том, что мы также — хищники.
— Антон, — профессор попытался сохранять профессиональную отстраненность, но в его голосе сквозил страх. — Это докажет только то, что мы правы. Что вы — опасные мутанты, которых нужно устранить.
— Я не Антон, — прорычало существо, в которое он превратился. — Отныне не только он. Я — Антон, Титан и Нексус. Я — эволюция. И вы только что уничтожили все, что сдерживало мою истинную природу.
Движение было слишком быстрым, чтобы человеческий глаз мог его заметить. Когти-лезвия рассекли волокна грибницы, удерживавшие Левченко, и одновременно вонзились в его тело. Не для пленения или ментального извлечения — для уничтожения.
Крик профессора оборвался так же быстро, как начался. Антон, или то, чем он стал, методично разрывал тело предателя, но не как бездумный зверь — а как хирург, извлекающий конкретный орган.
Достигнув цели, он извлек мозг Левченко — всё еще живой, поддерживаемый странной биологической энергией, исходящей от его когтей.
— Вы хотели изучать нас, — прошипел он, глядя на пульсирующий орган. — Теперь мы изучим вас. Всю информацию. Все планы. Все базы. Всё...
И затем он сделал то, что стало окончательным отречением от его человечности — он поглотил мозг Левченко. Не метафорически, через ментальный контакт, а буквально, физически. Это был первобытный, варварский акт, и одновременно — высокотехнологичный процесс ассимиляции информации на клеточном уровне с сортировкой всей лишней информации.
Поток данных хлынул в сознание Антона — десятилетия исследований «Хранителей», их базы, их агенты, их технологии. Но вместе с информацией пришло нечто иное — холодная, расчетливая жестокость Левченко. Его убежденность в собственной правоте. Его страх перед неконтролируемой эволюцией.
Отбросив останки тела, Антон метнулся к коммуникационной панели:
— Елена! Отвечай! Где ты?
Ответом была лишь статика. Телепатически сканируя колонию, он чувствовал угасающие сигналы десятков, сотен разумов — как эволюционировавших существ, так и людей. Биологическое оружие Левченко не делало различий. Оно уничтожало всё живое.
Антон мчался по коридорам комплекса, направляясь к медицинскому отсеку, где, по его данным, должна была находиться Елена. Рядовые члены колонии, попадавшиеся ему на пути, шарахались в ужасе — его трансформация зашла так далеко, что он больше не был узнаваем как Антон. Вместо него они видели чудовищного хищника.
Медицинский отсек представлял собой картину апокалипсиса. Тела лежали повсюду — некоторые еще в процессе разложения, другие уже превратились в лужи органической слизи. В воздухе висела взвесь мельчайших частиц — тех самых спор, о которых говорил Левченко.
— Елена! — крик Антона разнесся по отделению.
Ответом был слабый стон из дальнего бокса. Он метнулся туда, обнаружив Елену, склонившуюся над пациентом. Ее руки, обычно изящные и уверенные, теперь дрожали. На коже проступали первые признаки того же разложения, что погубило остальных.
— Антон... — она с трудом подняла взгляд. — Ты... изменился.
Он опустился рядом с ней, пытаясь вернуть своему голосу нормальное звучание:
— Левченко. Он предатель. Он все это спланировал.
— Я знаю, — слабо кивнула она. — Почувствовала... когда начался процесс. Его... удовлетворение. — Она закашлялась, на губах выступила темная жидкость. — Противоядие... оно было ловушкой.
— Я убил его, — просто сказал Антон. — Поглотил его знания. Теперь я знаю, как остановить процесс. Как создать настоящее противоядие.
Елена внимательно смотрела на него:
— Но уже слишком поздно для большинства из нас. Я чувствую, как... распадаюсь. — Она коснулась его трансформированного лица. — И ты... ты тоже меняешься. Но не телом. Душой.