Когда они сняли бигуди, Лиззи пришла в ужас от волос Мэгги, ложившихся ей на спину длинными локонами. Правда, Мэгги прическа понравилась: получилось что-то в духе кинозвезд тридцатых или сороковых. Она сделала пробор слева, так что широкая прядь прикрыла правую сторону лица и подведенные и накрашенные голубые глаза. Мэгги сочла, что выглядит довольно сексуально. Зато Лиззи лишь огорченно вздохнула и понурилась. Мэгги была уверена, что Лиззи считает, будто она уже заранее все провалила. Остается надеяться, что Джонни рассудит иначе.
Красное платье больше не выглядело помятым. Мэгги натянула его поверх нижней юбки, нейлоновых чулок, пояса с резинками (пф-ф!) и бюстгальтера без лямок, который Лиззи выудила из комода Айрин. Благодаря нижней юбке сетчатый подол платья не колол ноги, и Мэгги вдруг задумалась о том, почему человечество отказалось от такого удобного предмета одежды. Она в жизни не носила нижнюю юбку. Пояс с резинками сразу впился ей в кожу, а нейлоновые чулки оказались до ужаса неудобными. Но Мэгги решила, что они мало чем отличаются от колготок для танцев, а значит, она потерпит. Ее по-прежнему смущали пулевидные чашечки бюстгальтера, но она все же решила отдать им дань уважения. Девушки еще никогда не выглядели лучше… или страшнее.
Лиззи хотела опрыскать Мэгги духами Айрин, но та отказалась. Если сегодня вечером ей удастся подойти к Джонни настолько близко, что он уловит запах ее духов, пусть не думает при этом об Айрин. И все же она чуть смочила кожу у себя за ушами, на внутренних сгибах локтей и в едва заметной ложбинке между грудей розовой водой, которую Лиззи подарили на Рождество и которой та вообще не пользовалась.
Собравшись, Мэгги покрутилась перед Лиззи и взяла в руки маленькую серебристую сумочку, которая была у нее в руках, когда она проснулась в далеком прошлом.
– Ты такая хорошенькая… даже с этой старомодной прической, – со вздохом произнесла Лиззи и задумчиво ей улыбнулась. – Жаль, что мне туда нельзя. – Лиззи вдруг резко села. – Мэг-
ги! На чем ты поедешь?
Мэгги уже успела об этом подумать. Она пойдет пешком, как же иначе. До школы от дома всего три квартала вниз по улице и еще три от поворота. С ней все будет в порядке. Так она и сказала Лиззи.
– Ты не можешь идти пешком! – в ужасе воскликнула Лиззи. – Возьми машину Ба! Она ничего не заметит.
– Я не могу взять ее машину! – в не меньшем ужасе вскрикнула Мэгги. – А если она обнаружит пропажу и вызовет полицию? Тогда меня бросят в тюрьму и заставят объяснять, кто я такая и откуда взялась!
– Я сама займусь Ба! – Лиззи не допускала и мысли о том, что Мэри Смит способна заметить, что ее машину украла девица из будущего, называющая себя кузиной ее маленькой подопечной.
– Я пойду пешком, Лиззи.
– Мэгги! – Лиззи в одно мгновение посерьезнела, глаза у нее наполнились слезами. – Ты не можешь ходить по улицам в темноте совершенно одна!
Мэгги попыталась успокоить девчушку:
– Взгляни на эти красные туфли! Я просто трижды щелкну каблуками и велю отнести меня домой.
Она надеялась, что Лиззи засмеется. Но та лишь решительно замотала головой:
– Если ты исчезнешь, никто не узнает, что с тобой стало. Никто даже не поймет, что ты пропала! А я буду переживать… до конца жизни.
Мэгги ничего не ответила, и Лиззи почувствовала, что победила.
– Я добуду ключи и отвлеку Ба. По субботам она всегда смотрит «Перри Мейсона». По-моему, она в него влюблена. Потом показывают «Шоу Лоуренса Велка». Когда папы нет дома, она весь вечер сидит на диване. Я спущусь вниз и скажу, что твоя мама скоро за тобой заедет, а потом буду сидеть с ней, ныть, что хочу посмотреть Дика Кларка, и включу телевизор погромче. Иди в гараж, заведи машину, а перед тем, как выезжать, посигналь пару раз. Я побегу к лестнице, крикну, что за тобой приехала мама, а потом ненадолго задержусь, вроде как с тобой попрощаться. Потом подойду к входной двери и открою ее. Когда я ее закрою, выжди несколько секунд и выезжай. Когда ты вернешься, Ба уже будет крепко спать. На случай, если я тоже засну, ключ от дома будет лежать под креслом-качалкой у нас на крыльце. Договорились?
– Сколько тебе лет, Лиззи? – Мэгги расхохоталась от того, на какие хитросплетения еще в детстве был способен ум ее бабушки. Что-то подсказывало ей, что и она унаследовала долю этой остроты ума. Она крепко обняла девочку и вдруг почувствовала, что вот-вот расплачется. – Лиззи, я даже представить себе не могу, чем и когда все это закончится. Если я сегодня не вернусь, ты правда поймешь, в чем дело?
– Но я хочу узнать, как все сложится. Хочу узнать, влюбится ли в тебя Джонни!
– Значит, придется тебе спросить у Джонни, – подмигнула ей Мэгги.
Лиззи фыркнула и сложила на груди руки.
– И спрошу, будь уверена! – сердито ответила она. А потом отвернулась и выбежала из комнаты. В следующее мгновение она уже вернулась обратно и вручила Мэгги ключ от машины Ба. Она прижалась к Мэгги, обхватила ее за талию, а потом, не сказав ни слова, снова бросилась к лестнице и помчалась вниз.
Мэгги набрала в грудь побольше воздуха и спустилась по лестнице на несколько ступенек, так, чтобы разобрать, что происходит внизу. Лиззи заныла, а Мэри Смит заохала в ответ. Когда телевизор, как и было спланировано, заголосил громче прежнего, Мэгги незаметно спустилась вниз и вышла из дома.
Она поспешила к гаражу. Там в углу стояла машина Ба. За пятьдесят лет в этой отдельно стоящей постройке мало что изменилось. Даже запах остался тот же. Мэгги почувствовала, как ее куда-то тянет, словно знакомый запах отправил в далекое будущее телеграмму и мгновенно получил на нее ответ. Тяжело дыша, Мэгги подняла дверь гаража, морщась от того, что та не желала открываться бесшумно. А потом скользнула за руль и сунула ключ в зажигание. Не включая фар, она выехала задом из гаража, остановилась на середине подъездной дорожки и посигналила – вышло до того громко, что сердце у нее чуть не выскочило из груди, словно пытаясь отыскать выход из реберной клетки. Она положила руку себе на грудь, пытаясь успокоиться и одновременно отыскать, где включаются фары. Ага, вот они. Лучи света ударили в окна дома, в его передний фасад, а спустя двадцать секунд дверь распахнулась и почти сразу снова захлопнулась. Мэгги медленно досчитала до десяти и выехала с подъездной дорожки.
Она не увидела, как через несколько мгновений после этого дверь в доме снова распахнулась и во двор выбежала Мэри Смит.
12Время плясать
Когда она приехала, бал уже был в разгаре. Мэгги заметила на тротуаре всего одну парочку, направлявшуюся ко входу в школьный спортзал. Она завернула на парковку, заглушила мотор и услышала доносившуюся из здания музыку. Кровь у нее в жилах пульсировала, подогреваемая смесью страха и возбуждения в равных долях. О чем она вообще думала, когда решила явиться на выпускной бал без пары? И что будет делать, когда войдет? Мэгги подумала, что ей нужно немедленно сесть обратно в машину и вернуться назад, в относительно привычное и безопасное пространство дома Ханикаттов, пусть даже это и не был сейчас ее собственный дом.
Но потом у нее перед глазами возник образ Джонни. Он был сейчас там, внутри, и ей страшно хотелось его увидеть. Она оглядела в зеркале заднего вида свои ярко-красные губы, проверила, нет ли на зубах следов помады. Все было в порядке. Она глубоко вдохнула, выбралась из машины и положила ключи под педаль газа. Она не слишком переживала. В Ханивилле отродясь не крали машины. А в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году уж тем более.
Тротуар у входа в спортзал был устлан толстым красным ковром, по обеим сторонам ярко горели фонари – картинка, вызывавшая в памяти многолюдные кинопремьеры и голливудских старлеток. У входа в зал стоял громадный пиратский сундук, доверху набитый сокровищами, а вокруг, прямо на земле, валялись кубки из фальшивого золота и пластмассовые золотые монеты, поддельные драгоценные камни и мелкие безделушки. Мэгги с опаской заглянула в распахнутую дверь и медленно вошла в пышно украшенный зал. Вход декорировали под затонувший корабль, и поначалу она не видела собравшихся в зале: обзор загораживал дырявый борт фрегата. Но вот она уже оказалась внутри и остановилась на сходнях, жадно разглядывая кружащиеся пышные юбки всех мыслимых пастельных тонов, и рюши, и блестки, и белые блейзеры. Мысленно сравнила собственное платье с платьями девушек в зале, которых то выводили на танцплощадку, то уводили с нее. Она явно оделась не в тон.
Мэгги почувствовала на себе любопытные взгляды и ощутила прилив такого же страха, как чуть раньше, в машине. А потом она увидела его. Он стоял на другом конце зала, но от входа, с верхней площадки трапа, ей было хорошо видно всех, кто явился на бал. Он увидел ее и, не сводя с нее глаз, пошел прямо к ней. Она смотрела, как он пробирается сквозь толпу танцующих, как остановился, не дойдя до нее пары метров. Все ее страхи рассеялись, словно вчерашний день. Его взгляд рассыпал искры и разжег огонь у нее внутри. Она ему улыбнулась.
Джонни улыбнулся в ответ. Улыбнулся неспешно, и эта улыбка медленно приподняла уголки его губ, оставила глубокие ямочки на его щеках у уголков рта. На какой-то миг весь мир словно замер, и Мэгги почувствовала, как время остановилось, отрегулировало свой мерный бег и снова пошло. Этот миг был полон самых разных возможностей, а вкус вечности у нее на губах был так сладок, что Мэгги лишь с большим трудом удержалась, чтобы не шагнуть к Джонни, прямо в его объятия, не прижаться губами к его губам, не сделать его своим навек.
Вместо этого она спросила:
– Ты пригласишь меня на танец?
Голос ее прозвучал на удивление твердо, словно она уже не впервые путешествовала во времени, чтобы потанцевать со своим возлюбленным.
Джонни протянул руку, и она шагнула к нему. Она приняла его ладонь без колебаний, а когда коснулась его, то от счастья у нее перехватило дыхание. Она знала, что и он ощутил то же самое. Ей показалось, что он замешкался, когда они вышли на середину зала, словно ему не слишком нравилась звучавшая песня. Но зато эта песня нравилась ей. Она так давно ждала возможности снова с ним потанцевать. Ее кожа горела, от звуков музыки по телу словно расползались язычки пламени. Он взглянул на нее. В его глазах читался немой вопрос. Она подняла подбородок, как бы призывая его, и он сразу понял. Она кружилась в его руках, подлетала в воздух в унисон с ударами барабанщика, здорово знавшего свое дело. Тело Джонни, то, как он двигался, как танцевал, было ей хорошо знакомо, и она упивалась этим знанием и повторяла ка