— Софья Кривицкая, очень приятно. — Глаза потухли. — Не знаю, если честно. Наставница туда-сюда мотается, чаще всего в здание залетает с другой стороны, в окно на втором этаже. Чтобы время на лестницу не тратить.
Хромушка не удивилась гостю. Она знала, что должен прийти караван из Житомира. И прекрасно помнила таможню, жёлтая карточка до сих пор лежала в её кармане. Значит, в поселение мог попасть только доброжелательный и адекватный человек или маг.
— Думаю, дело не в лестнице. Марине тяжело смотреть в глаза приреченцам, ведь так? Я тут успел с людьми парой фраз перекинуться. Всё так плохо?
Кривицкая не стала отвечать. В конце концов, она видела ведьмака впервые в жизни и не собиралась с ним откровенничать.
Неловкое молчание прервала суета перед сельсоветом. Едва на улице появился Ляшкевич, к нему подскочило несколько человек с вопросами. Воевода посторонился, на крыльцо вышли Коваль, Марина и участковый. Шевченко вежливо улыбнулся Софье и направился к представителям администрации.
— Спадарыня Соня, добры дзень. — Тронула за рукав старушка. Целительница не знала её по имени, лишь в лицо. — Я Машку прывяла, малако зусім кепскае[1] стала даваць. Глянь, калі ласка, можа, хвароба[2] напала.
— Уважаемая, простите, пожалуйста. Но коровы магической чумой не болеют. — Кривицкая наблюдала, как мужчины приветствуют ведьмака, здороваясь с ним за руку, как замученная Марина улыбается и обнимает коллегу, как Коваль радостно лупит Игната по спине. На просительницу Софья не смотрела.
— Ды якая чума! Можа, у яе масціт! Глянь, дзетачка!
— Бабушка. — Отвела взгляд от крыльца целительница и мягко улыбнулась. — Я не ветеринар, поставить диагноз коровке не смогу. Простите.
Определённая категория старушек, наплевав на эпидемию, регулярно таскалась на пост Софьи — у них болели зубы, колени, спины, кашляли несушки и покрывались крапивницей козы. Благодаря этим визитам девушка, наконец, поняла, почему наставница утверждала, что колдунам лучше жить чуть в стороне от поселения.
Рыжая Машка безучастно жевала жвачку, не реагируя даже на Герду. А псина заинтересованно принюхалась и попыталась дотянуться до вымени. Не прекращая жевать, корова лягнула наглую собаку. Та отскочила и оскалилась.
Старушка обиженно поджала губы, но ничего не сказала. Дёрнула за поводок и потащила рогатую кормилицу прочь. Глядя на сгорбленную спину, Соня устыдилась.
— Бабушка, подождите! Давайте попробуем. Вылечить точно не вылечу, но попробую поглядеть, что да как. Мне практика нужна. Вдруг получится? И давайте вас просмотрю на всякий случай. Вы же по улице прошлись, мало ли что.
Владелица коровы засияла.
— Мы очень рады, что вы дошли без потерь. Но, как видите, нам не до гостей. — Буревич вздохнул. — Лучше бы вы домой отправились. Даст Вырай, зимой сами наведаемся, с ответным визитом. Если выживем.
— Понимаете, какая штука. — Игнат вытащил из кармана пластиковую коробочку, достал из неё самокрутку, подкурил от пальца и затянулся. Увидев технику прикуривания, толпящиеся вокруг крыльца сельчане резко нашли другие занятия. — Михалыч категорически отказался возвращаться. Мы разбили лагерь за частоколом, люди ждут, когда у вас закончится эпидемия. И вообще, готовы помочь.
Ляшкевич поморщился:
— Чем они помогут. Отвлекут Чуму на себя? Олег прав. Лучше бы вам домой.
Игнат ничего не ответил, лишь улыбнулся.
— Ну, как хотите. — Сдался воевода. — Только чтобы потом без претензий.
— А происходящее в поселении как-то связано с таможней? Или это независимые друг от друга проблемы?
— Ты о чём? — Насторожилась ведьма.
— Вы не знаете? — Удивился Шевченко, потом отрывисто спросил: — Викторовна, ты когда туда последний раз заглядывала?
Сычкова побледнела:
— В прошлый понедельник. Свежину отвезла, в счёт оплаты.
— И в среду всё было отлично — к нам как раз странники забрели, Баба-Яга их красными пропусками снабдила. — Добавил Ляшкевич.
— Игнат, не томи! У нас с этими чужаками связаны большие подозрения. Что с таможней? — Взмолилась Марина.
Шевченко в последний раз затянулся, бросил окурок на землю, затоптал, наклонился, поднял остатки самокрутки, выбросил в ближайшие кусты и только потом сказал:
— Лучше тебе, Марина Викторовна, самой всё увидеть.
[1] Зусім кепскае (бел.) — совсем плохое
[2] Хвароба (бел.) — болезнь
Глава 14.1
Буферная зона, или переходник — часть Вырая, предваряющая человеческие места. Она довольно сильно отличается от остальной потусторонней территории. Во-первых, здесь редко можно встретить нечистую силу, при этом агрессивно настроенную — никогда. Высшим сюда ход закрыт вовсе. Во-вторых, пейзаж всегда одинаков, второго слоя реальности не существует. В-третьих, в небе каждый видит своё количество светил, даже если смотрящие вверх находятся рядом.
И, в-четвёртых, неясно — буферная зона одна на всех, или перед каждой точкой выхода индивидуальная. Ведь компании, путешествующие по Выраю, никогда здесь не встречаются. Будьте уверены, на чужой караван в переходнике вы не наткнётесь. Это единственное место в потустороннем мире, где человек может чувствовать себя в безопасности.
М.А. Бондаренко, "Путеводитель по современному миру".
В спокойной и безопасной буферной зоне пепелище смотрелось, как гроб на свадебном пиру. Марина бесцельно ходила вокруг сгоревшей таможни и бормотала:
— Как же так, Ягуся, как же так…
В конце концов, женщина перелезла через завалы и стала шарить среди остатков стен и мебели. Игнат не вмешивался — он догадывался, чего стоило ведьме возвести здесь этот домик и договориться с нечистой силой об услугах на постоянной основе. Марина очень переживала, и ей явно нужно было переварить увиденное.
Но Шевченко недооценил приреченскую колдунью — много времени на горе она себе не выделила. В какой-то момент женщина тихонько ругнулась и вытащила из грязи часы.
— Это я ей подарила. В знак дружбы и доверия. Значит, Ягуся мертва. Очень жаль — её товарки на редкость кровожадны и неадекватны. Наша была уникумом.
Сычкова выбралась из останков здания и попросила:
— Расскажи подробности.
— А их нет. — Ведьмак достал самокрутку, повертел её в руках, понюхал и с сожалением спрятал, так как в Вырае курить было нежелательно. — Зашли в переходник, добрались сюда и обалдели. Дима просил передать — тот, кто это сделал, очень опытный. Яги сильные, их даже некоторые Высшие опасаются. А вашу смогли убить. И здание жалко. Мы потоптались, да и пошли без всяких карточек через границу. Больше ничего не могу сказать.
— Опытный, говоришь. — Ведьма невесело хмыкнула. — Ох, Игнат, знал бы ты, кого я подозреваю… Только не могу понять, зачем ей это? Вроде, мирно расстались.
— Ты о ком?
Марина вздохнула, вытянула губы трубочкой и осторожно подула на часы. Они почернели и рассыпались в прах, который тут же подхватил ветер. Мгновение, и от украшения Бабы-Яги не осталось и следа. Ведьма не хотела, чтобы кто-нибудь польстился на золото — оно напиталось сущностью нечисти, а ещё пожаром и смертью потустороннего создания. Кто знает, чем могли стать часики вне Вырая.
На человеческой территории Сычкова, даже приложив неимоверные усилия, не смогла бы превратить драгоценный металл в пыль. А здесь для этого стараться и мысленно формулировать заклятие вообще не пришлось.
— Я расскажу, только это между нами останется, ладно? Не хочу, чтобы даже Славка знал. Он не одобрит.
Марина закрыла калитку и расслабилась. Весело галдящие гости расселись по телегам и уехали. Отец всё порывался остаться и проконтролировать, безопасно ли в новом доме дочери ночью, но Глеб уговорил не вмешиваться в жизнь ведьмы.
Новоселье прошло, как по маслу, да и закончили вовремя — разгорячённые наливкой приреченцы совершенно забыли, что после заката за пределами защитной полосы слишком опасно.
Щенок, которого сегодня подарили, робко высунулся из будки — его нервировала толпа нетрезвых людей, и лишь сейчас он решил изучить новый дом.
— Ну, Герда, пора познакомиться. Согласна? — Сычкова опустилась на корточки. Если ведьма хотела, чтобы питомец не боялся магии и нечистой силы, чётко формулировал свои мысли и транслировал их хозяйке, тренировки нужно было начинать прямо сейчас, не обращая внимания на усталость.
— Сестрёнка, может, повременишь с дрессировкой?
Сычкова вскочила, сжимая кулон-конденсатор.
— Тихо, тихо, я с мирными намерениями. — Ирина сделала шаг назад, вытягивая руки ладонями вверх. — Видишь? Не бойся.
— Я и не боюсь. — Заклятие удалось остановить в последнее мгновение. — Как ты вошла?
— Вместе со всеми. Решила не пугать и немного законспирировалась. Ждала, пока все разойдутся. Вон там.
Марина нахмурилась. Она вспомнила флегматичного воробья, сидевшего на крыше беседки весь день.
— Не стоит злиться на себя, девочка. Мало опыта пока, но скоро сможешь чувствовать коллег моего уровня даже тогда, когда они не творят волшбу. Ты всегда была очень способной. — Марушкина облокотилась на колодец и мирно добавила: — Может, хоть покормишь? А то как-то нехорошо — не виделись с самого выпускного, а ты заклинаниями встречаешь. Только давай заново познакомимся — мне теперь нет причин жить с чужими документами, поэтому можешь звать именем, данным при рождении.
Решив плыть по течению, Сычкова накрыла стол в беседке.
Казалось, Ольга-Ирина-Параскева действительно прекрасно относится к бывшей ученице — Марина несколько раз ловила себя на ощущении, что разговаривает со старенькой Ольгой Васильевной — замечательным преподавателем географии, честным, принципиальным директором советской закалки, для которого смысл жизни — благополучие учеников.
Прасковья вернулась за "своим богатством" — библиотекой. Марина не слишком переживала — она давным-давно всё досконально изучила, а кое-что даже переписала для собственных учеников. К тому же благодаря Вениамину, другим нечистикам и искателям у неё уже начала собираться собственная, правда, пока очень маленькая библиотека. Даже имелся один загадочный и очень информативный фолиант, который, как подозревала Марина, был гораздо ценней всего, что принадлежало старой ведьме.