— Знаешь, почему тебя мелочь пузатая боится? — спросил вдруг Боровой.
— Они всегда колдунов боятся, — ответила Марина, ахнула, сжала бортики корзины и высунулась по пояс, потому что Максим вдруг подрезал Вячеслава, и мужчины покатились вперёд в едином клубке.
— Не-е-т, красавица. Не перед каждым чародеем нечисть разбегается. Чуют твои возможности. А опыт, кстати, не чуют. Знали бы ребятишки, что ты ещё многого не умеешь, порвали бы на клочки.
— Угу, понятно.
Услышанное прошло мимо сознания. Сычковой было не до того. Её друзья наконец-то расцепились, забросили на спины наездников и вновь побежали. Слава вырвался вперёд.
Глава 9.3
Трасса представляла собой замкнутое кольцо диаметром в два километра. При Марине мужчины сделали три круга, а сколько было до этого, она даже боялась представить. Теперь выигрывал Максим. Он спотыкался, падал, но упрямо вставал и снова нёсся вперёд прыжками. А Слава хромал, и женщина поняла, что он то ли сломал, то ли вывихнул ногу. Но, казалось, кузен ничего не чувствовал. Он рычал, как животное, так громко, что звук перекрывал шум "трибун" и доносился сюда, наверх, и пытался обойти друга-соперника.
В конце концов, женщина не выдержала. На четвёртом круге она рухнула на колени и расплакалась:
— Отпусти их, пожалуйста. Они уже достаточно намучались. Сделаю всё, что ты скажешь.
— В услужение ко мне пойдёшь?
— Да! — сейчас Марина была готова на всё. — Если для них твоя "гонка" закончится без последствий!
— Вот и ладненько. — Боровой хлопнул в ладоши, в ста метрах перед бегунами натянулась лиловая лента. Максим достиг финиша первым и свалился на землю. Спустя несколько секунд рядом упал Слава. Зрители засвистели и затопали, боровички-наездники кубарем скатились с людей и отбежали подальше. Их трясло.
Корзина медленно, даже торжественно, подплыла к финишу и стала спускаться. Марина, не дожидаясь полного приземления, выпрыгнула и подбежала к друзьям.
— Ну же, ну же, вставайте! — плакала она и трясла то одного, то другого за плечи. Мужчины не реагировали. Сычкова задерживала взгляд на содранных до кости ладонях, сбитых в кашу коленях, на разорванной обуви и чувствовала, как ужас всё больше разъедает душу. Слава в какой-то момент открыл бездумные, налитые кровью глаза и прохрипел:
— Я должен бежать.
И тут же снова отключился. Ведьма прекратила бесплодные попытки привезти друзей в чувство и встала, собираясь высказать Боровому всё, что накопилось, невзирая на последствия.
Но рядом никого не было. Грибы-ограждения исчезли, а поодаль зрители столпились вокруг высокого помоста, на котором Боровой чествовал "победившего" наездника.
— Ты обещал! — закричала колдунья. В её ладонях засиял огромный шар огня, который тут же устремился к сцене.
Правда, никакого вреда он не причинил. Завизжавшие от ужаса мелкие нечистики заметались по земле, а Боровой просто вытянул руку вперёд. Шар ударился в Высшего и всосался в пальцы.
— Отдохни, глупая.
Марина потеряла сознание.
В комнате сильно пахло грибами. Сычкова открыла глаза, секунду смотрела на неровный светло-жёлтый потолок, а потом вспомнила, что произошло. И рывком села.
Комната была небольшой и по-деревенски уютной. В круглое окно заглядывало солнце, делая видимыми пылинки в воздухе. Марина отбросила вязаное покрывало, встала и посмотрела на своё ложе.
Кроватью оказался розовый гриб с выемкой в центре, как раз по размеру человеческого тела. А подушкой служил бурый мох.
Женщина подошла к окну, выглянула и поняла, что находится в одном из домов-сыроежек.
— Очнулась? — в стене открылась неприметная дверь, и в комнату вошёл Боровой. — Успокоилась?
Марина ничего не сказала, лишь сжала кулаки. Колдовать она больше не собиралась, хватило одного раза, чтобы понять — это бессмысленно.
— Пойдём. — Боровой махнул рукой.
— Куда? И где ребята?
— Пойдём, пойдём. — Высший вышел. Помедлив несколько секунд, Марина стиснула зубы и направилась за ним.
За дверью находилась узкая, круто уходящая вниз винтовая лестница. Темноту разгоняли небольшие светящиеся грибочки на стенах.
— Люди. Всё у вас на чуйствах, и выводы поспешные делать любите, — бурчал Боровой, спускаясь. — Даже обидно. Вот ты слышала хоть раз, чтобы грибы придушили кого-нибудь?
— Конечно, — злорадно ответила женщина, — при грибковой пневмонии, например.
— Ага. Давай ещё плесень вспомним. Не надо мне приписывать не мои заслуги. Я за лесными да луговыми грибами приглядываю. В пещерах, на выгребных кучах… Словом, за теми, что можно глазами увидеть да в рот положить. Я о том толкую, что людям помогаю с пропитанием и колдунам с волшбой. То, что не все знают, как поганку от подберёзовика отличить, уж не моя вина. Кого-нибудь подосиновики выгнали из леса? Нет. Тихо и покорно в корзинки укладываются. Мне что главное — чтобы вы грибницу не портили да слишком не наглели. Хоть один грибок надо оставлять на делянке. Так то. В общем, ничего твоим богатырям я не сделал. И не сделаю, если обещание выполнишь.
Высший остановился так резко, что Марина едва не впечаталась в его спину носом. Нечистый провёл рукой по стене, появилась деревянная дверь.
— Заходи, ведьма.
Пригнувшись, чтобы не стукнуться головой о притолоку, женщина прошла вперёд. Эта комната была по размеру точь-в-точь такой же, как и та, в которой Сычкова очнулась. Вот только окно отсутствовало. Но на потолке плотной массой росли те же грибы, что и в коридоре, так что на освещение можно было не жаловаться.
В самом центре помещения располагалось что-то вроде гнезда из молочного цвета нитей, которые причудливо переплетались между собой и покрывали густой сетью то, что находилось внутри — голые тела Славы и Максима.
— Не дёргайся, — предостерегающе сказал Боровой, — они просто спят. Разбудишь — причинишь друзьям много боли.
Марина на цыпочках подошла ближе, почувствовала облегчение и немного успокоилась. Мужчины действительно мирно сопели — Слава в позе эмбриона, Максим на спине, разбросав руки и ноги в стороны.
Больше всего нитей собралось в тех местах, которые сильнее всего пострадали во время гонок. Вся эта субстанция вяло пошевеливалась, иногда по ней проскакивали изумрудные сполохи.
— Что это? — прошептала женщина, чувствуя какой-то благоговейный и совершенно неуместный восторг.
— Мать-грибница, — так же тихо ответил Высший. — Моё первое создание. Она напитает их силой и залечит раны. На рассвете твои спутники будут, как новенькие. Ты довольна?
— Пока не увижу сама, что им ничего не грозит…
— Девонька, тебе никто не говорил, что ты взваливаешь на себя слишком много ответственности за других? Как курица-наседка, честное слово. С таким характером и до беды недалеко. В первую очередь о себе надо думать.
— А я думаю, — не слишком уверенно сказала женщина.
Славка что-то пробормотал и шевельнулся. Грибница заботливо огладила его измученное тело, и мужчина замер.
— Пойдём отсюда, наседка. А то и впрямь разбудим.
На зону опустились сумерки. Марина стояла на коленях, на берегу потемневшего моря, в центре "ведьминого кольца", который образовали маленькие, вполне обычные с виду сморчки. В паре шагов от сморчков, в плетёном кресле-качалке сидел Боровой и покуривал трубку. Дым пах грибами, как и всё в округе. По приказу хозяина боровички скрылись в домах, чтобы не мешать.
— Теперь съешь его.
Сычкова недоверчиво посмотрела на огромный мухомор в своих руках, который днём добыла на личном задании. Поначалу то поручение показалось ей подозрительно лёгким, сейчас же она поняла, что всё — и гонки, и доведение мужчин до почти смертельной усталости, было затеяно именно ради этого мгновения.
Перед тем, как устроить забег, Боровой переместил Марину на небольшую поляну, закрытую со всех сторон непроходимой стеной деревьев. И настойчиво попросил найти мухомор, "единственный в своём роде". Ведьма, оставшись одна, пожала плечами — яркую шляпку не сложно заметить издалека, но даже если в траве скрывается не красный, а пантерный или серо-розовый гриб, вычислить его для того, кто с восьми лет ходил с отцом в лес, достаточно легко.
Но она ошиблась. На поляне росли лишь белые грибы.
Не сразу Марина сообразила воспользоваться колдовской силой. Но и это не помогло — грибы отказывались взаимодействовать и уж тем более повиноваться. А ведь раньше она была уверена, что может повелевать почти всеми животными и растениями.
Только здесь, на поляне, пришло осознание, что грибы — не то и не другое. Все одиннадцать лет после Катастрофы приреченская ведьма довольствовалась двумя третями своих базовых способностей. Просто ни разу у неё не было причин "общаться" с грибами, и она, как последняя двоечница, упустила этот нюанс из виду.
Пришлось погружаться в себя и концентрироваться, как в самом начале обучения. Благо, в Вырае недостатка в Силе не было, и истощение сил вкупе с носовым кровотечением не грозило. Марина знала, что нужно делать — данный путь был пройден ею уже дважды. Когда всё закончилось, женщина легко вычислила мухомор, который внешне ничем не отличался от окружающих его белых, но теперь скрывать сущность не мог. Едва ведьма срезала гриб у самой земли, он прекратил притворяться и стал тем, чем являлся. Марина намеревалась отдать его Боровому, но из-за гонок эта мысль совершенно вылетела из головы.
И вот сейчас тот, к кому она обещала пойти в услужение, предлагал съесть тот самый ядовитый гриб.
Женщина зажмурилась и откусила от шляпки. Во рту разлилась горечь, тело скрутила дикая боль, и ведьма, застонав и выронив гриб, упала на землю.
— Перетерпи. Сейчас всё кончится. И мы будем связаны до той поры, пока ты не станешь равной мне.
Смысл слов ускользал. Боль нарастала, появились видения — туманные фигуры вокруг ведьминого кольца. Они не несли угрозы, но и добра от них ждать не стоило. Всего лишь наблюдатели, с интересом рассматривающие букашку. Сразу за ними кружила взвесь светящихся туманников.