Сычкова допила "компот" из варенья, съела все ягодки, догрызла шоколадку и потянулась ко второй.
— Вату из носа вынь, бестолковая. Кровь уже остановилась давно. — Ласково сказала пенсионерка.
— Антонина Николаевна. — Девушка вытащила окровавленные комочки и пристроила их на краю стола. — Такое чувство, что у вас в этих тетрадках есть всё на свете. Вы можете целый справочник издать — как выжить в волшебном мире. Судя по тому, что происходит, это будет бестселлер.
— Да ну, какое там всё на свете. — Отмахнулась женщина. — Так, по верхам — того чуток, этого немного. Вот как колдунью в чувство привести — есть. И о том, что свои, внутренние силы вам использовать нельзя, есть. А вот как молодых ведьмачек тренировать — нету.
Слава разочаровано вздохнул. Он-то надеялся, что благодаря знаниям лекарки Маринка научится бросаться фаерболами без обмороков и носовых кровотечений. А так, наобум, рисковать жизнью родственницы уже не хотелось.
— И куда ваши родители смотрят. — Антонина Николаевна покачала головой. — Ночь на дворе, а вы шастаете. А ну как вас нечисть какая-нибудь заграбастает?
— А у нас экзамены скоро. — Обезоруживающе улыбнулся Коваль. — Мамка в городе ночует, у мужика своего. А мы с Маринкой у меня дома вроде как занимаемся. Батя её ко мне приводит в шесть вечера, в девять утра забирает.
— Мы учим до заката, а потом я тренируюсь. — Дополнила Сычкова.
— Ой, дурные. — Старуха покрутила пальцем у виска. — А если что случится?
— Ничего не случится. — Фыркнула Марина. — Вчера мы тут встретили одну.
Слава почему-то покраснел.
— Да ладно, не смущайся, с кем не бывает, — насмешливо сказала Сычкова.
— Так что было-то? — Нетерпеливо перебила женщина.
Школьники не стали тянуть и всё рассказали.
— Ну что я там делать буду?
— Попробуешь завербовать паука. Как я тебе объясню-то, если сам толком не знаю? Придумаешь. — Марина и Слава торопливо шли по деревне, держась заборов. Было жутковато. Многие с недавних пор даже собак в дома на ночь забирали, так что село молчало. Ни смеха молодёжи, ни машин, из которых сквозь открытые окна лилась музыка, ни целующихся на лавочках парочек. Деревня словно вымерла.
— Родители хотят после экзаменов в городскую квартиру съезжать. Даже квартирантов предупредили, чтобы те другое жильё нашли.
— И моя тоже, прикинь? К Петечке своему переезжать собралась. Но я сказал, что к нему не поеду. И хрен она мне указывать сможет скоро. Поступлю и съеду в общагу. Или в армию уйду, если провалюсь.
Славке восемнадцать исполнялось в день первого экзамена, и парень так ждал этого дня, словно с наступлением совершеннолетия в его жизни действительно всё изменится.
— Славка, ты понимаешь, что это подло?
— Ты о чём?
— Твоя мама уже совсем пожилая, ей больше сорока. Что её ждёт дальше? Вот ты уедешь, женишься, свою семью заведёшь, а ей что? Выть от одиночества? Нельзя тётю Галю ставить перед выбором — сын или любимый человек. Этот Петя неплохой — не пьёт, симпатичный. Моя мама говорила. И хорошо к тёте Гале относится. Чего ты ей душу рвёшь?
— Не нравится он мне. — Нахохлился Слава. — Во-первых, младше на тринадцать лет. Вот скажи — это нормально?
— А что здесь такого? — Воинственно остановилась Марина. — Радуйся, что твоя мама настолько привлекательна, что на неё западают мужчины гораздо моложе!
— Допустим. Мамка красивая, конечно, но не Дженнифер Лопес. И ноги на погоду болеть стали, так что ей бы веса скинуть немного. — Славка повысил голос. — А то, что Петечка уже полгода предлагает продать дом и вложить всё в ремонт его квартиры? Заметь, Марина Викторовна, о свадьбе речи ни разу ни шло! — Коваль всё больше распалялся. — Понимаешь? Ты мол, дура деревенская, продай хату, запишись в бомжихи, бабки мне отдай, я мебель модную куплю. А дальше что? Под зад коленом?
Марина на такое заявление не нашла, что ответить.
— То-то же. Неплохой, симпатичный городской козёл. Ясно?
— Ясно. Не кипятись. Почти пришли.
Побеленные стволы яблонь выделялись в темноте, подчёркивая казавшиеся чёрными кроны. Ровные ряды колхозного сада вели дальше, к развалинам старой конюшни.
Слава поёжился. На деревенской улице, у заборов, колодцев и лавочек не покидало ощущение приключения. А здесь, на враждебной, природной территории, парень почему-то оробел.
А вот Марина, наоборот, расправила плечи, шаг её стал более уверенным, словно девушка окунулась в свою стихию. Она сама не знала, почему вдали от человеческого жилья чувствует себя так хорошо.
Впереди, за деревьями, мелькнула какая-то светлая фигура.
— Стой! Ты видела?
— Ага. — Марина всматривалась в темноту, стараясь понять, кто их там поджидает.
Вот ещё раз, уже гораздо ближе.
— Маруся, может, ну его? Пойдём домой? — Неестественно бодрым голосом предложил Коваль
— Глупости. Может, корова чья-нибудь потерялась.
— Быстрое оно, для коровы-то.
Возвращаться или обождать, ребята решить не успели. Кто-то впереди запел. Слава замер — голос был женский, безумно нежный и красивый. Из-за деревьев выступила девушка.
То, что она полностью обнажена, Славка заметил не сразу — длинные, до самых пят, распущенные волосы практически полностью скрывали фигуру. Она пела на каком-то незнакомом языке и кружилась в такт словам. Из-под струящихся, ласкавших тело волос периодически показывались места, которые во все времена сводили с ума мужчин, если, конечно, эти места были привлекательны.
— Какая же она…офигенская. — Прошептал парень и сделал шаг вперёд.
Не прерывая танец и пение, красавица поманила пальцем Славку и ободряюще улыбнулась. Затем отбросила волосы, нежно провела руками по груди. Не прекращая напевать, отправила руки вниз, к животу, затем погладила бёдра. Юноша почувствовал, как кровь ударила в голову и не только. От дикого желания перед глазами замельтешили красные пятна.
Марина не сразу поняла, что происходит. Она замешкалась, пытаясь понять, на что же они наткнулись — существо было омерзительным. Скрюченная костлявая фигура, отвисшие почти до колен высушенные груди, огромный дряблый живот. Голос, правда, был завораживающе красив, да волосы, блестящие и густые, совершенно не вязались с остальным.
Пока Сычкова соображала, что делать дальше, уродина поманила скрюченным пальцем Славку, улыбнулась, явив миру гнилые зубы, и Коваль пошёл к ней, словно кролик к удаву.
— Славка, стой!
— Тихо, самка. Не мешай. — Прошипело создание, взмахнуло рукой, и Марина на мгновение ощутила дикое желание прилечь на травку и поспать.
— Ага, счаз! — Рявкнула девушка, помотала головой, и желание вздремнуть выветрилось, словно его и не было. — А ну, отвали! От него!
Страшилище удивлённо сделало шаг назад.
— Ведьма?! Ведьма! — Взвизгнула "красавица" и рассыпалась по земле весёлыми искорками.
— Сбежала она, получается. — Закончила Марина. — А Слава остался стоять, глядя вперёд стеклянными глазами. Я обрыдалась вся, пока в чувство его привела. Настроя идти в конюшню не было уже, решили на сегодня перенести.
— Понятно. — Вздохнула Антонина Николаевна. — Ты, хлопец, не стыдись, что на чары поддался. Судя по всему, наткнулись вы на зазовку. Она мужчин околдовывает, уводит подальше от людей и силу жизненную вытягивает, если можно так сказать. Редко кто до утра доживает. Но выживших она отпускает с миром. Правда, они её потом ищут, потому что радости больше ни в жизни, ни в бабах не видят. Большинство потом с собой кончают.
— А как они жизненную энергию вытягивают?
Старуха смутилась и грозно сказала:
— Малые вы ещё, такие вещи обсуждать. Главное, знайте, что человеческую ведьму только мелочь боится. Кто-нибудь посерьёзней, Маринка, раздавил бы тебя, как блоху, и не заметил.
Антонина встала и махнула рукой:
— Идите ужо, рассвет скоро. И никуда больше не влезайте. А ты, девка, приходи ко мне завтра, после обеда, я тебе дам почитать записи свои. У меня не колдовское, конечно, но пригодится.
— Спасибо, Антонина Николаевна, за помощь. Извините, что мы вот так, среди ночи.
— Чего уж там. — Махнула рукой пенсионерка. — Топайте давайте отседова, бестолковые.
Глава 52
Тёмно-вишнёвый микроавтобус остановился прямо у обочины. Из него выпорхнула Юлия, потянулась и сказала:
— Красотища какая…
— Угу. — Согласился Юрий, вылезший из машины с другой стороны.
Они с удовольствием рассматривали зелёный ковёр, кое-где разбавленный тонкими полосами — следами от колёс сельскохозяйственной техники. Ковёр устилал землю до самого горизонта, и только вдали виднелись маленькие, словно игрушечные, домики.
— Интересно, а что это за растение посажено?
Юра пожал плечами — какая, мол, разница.
— Рапс.
— Что, Фархадик?
— Рапс, говорю. — Фархад, водитель, из автомобиля не вышел — наслаждался видом через открытое окно. — Ты его пару недель назад не видела — ярко-жёлтое покрывало, очень красивое. И запах резкий, запоминающийся.
— Откуда ты всё знаешь, умник? — Юля подошла к задней двери, открыла дорожную сумку и достала из неё голубую блузку без рукавов и с очень глубоким вырезом.
— Книжки читаю. — Пожал плечами Фархад, надел солнцезащитные очки и утратил интерес к окружающему миру.
Шикова, не смущаясь коллег и проезжающих мимо машин, стащила с себя яркий полосатый топ и натянула блузку. Сменила удобные в дороге леггинсы на узкую серую юбку и взбила волосы.
Теперь на обочине вместо обычной невзрачной девушки стояла эффектная теледива с пронизывающим взглядом.
Юра включил видеокамеру и показал большой палец.
— Именно здесь, в этих мирных краях, родился один из самых жестоких сексуальных маньяков, Григорий Добрынин по прозвищу Семьянин. За несколько десятилетий он замучил более двадцати женщин и вовлёк в это жестокое безумие своих близких. Кем они были? Что ими двигало? И почему они погибли именно здесь, на малой родине Семьянина? Мы не знаем ответа. Но, возможно, в этом тихом месте ещё есть кто-то, кто помнит Григори