— Кстати. Ты не успел о красных карточках рассказать.
— А "красных" мы сюда не пускаем. Видела жилой комплекс у первых ворот? Вот туда и селим. Даём передохнуть несколько дней, кормим, отмываем, снабжаем небольшим набором продуктов и желаем счастливого пути.
— А чем они отличаются от меня, например?
— Ненавидят или боятся потусторонних с такой силой, что не могут допустить даже мысли, что с ними можно сосуществовать. Есть ещё одна категория, которую Баба-Яга вообще из Вырая не выпускает в нашей точке выхода, а переправляет дальше куда-нибудь. Сама понимаешь — бандиты, психи и прочие подарочки. Очень удобно.
— А чем вы ей зарплату начисляете? — В мыслях всплыла печь, и девушку поразила не очень приятная догадка.
Но получить ответ на вопрос не вышло — от ближайшего хуторского дома спешила невысокая уютная женщина в жёлтом сарафане.
— О, а вот и тётя Лена. Хороший человек, между прочим, мать, отец, сестра и брат для новичков. А я пойду — дядя Володя один там, волнуюсь, как бы чего не вышло. — Глеб сделал вид, что не слышал последнего вопроса, уверил, что они обязательно ещё встретятся, помахал рукой Елене, развернулся и поспешил к напарнику.
Буслова оказалась энергичной, говорливой женщиной лет шестидесяти. Пока шли к хутору, Елена, не переставая, причитала о жуткой худобе гостьи и малому количеству её пожитков. На жёлтый пропуск глянула лишь мельком, заявив, что раз уж Соня добралась до её "Счастливого бусла", значит, всё в порядке.
На хуторе имелось только одно двухэтажное здание — с большими окнами, свежей краской на стенах и крытой верандой перед входом. Все остальные строения оказались одноэтажными.
— Первые пару дней, пока не освоишься, приходи кушать сюда. А так в каждой хате есть кухня — мультиварка или микроволновка плюс печка. — Елена говорила деловитым тоном, но всё так же торопливо. — Сейчас зайдёшь в медпункт, пусть Илона тебя обследует. Потом баня — вон, за беседкой, видишь? Мы как раз растопили. А затем вернёшься ко мне, и продолжим.
— Баня? — Растерялась Софья. — Но я не знаю, как там всё, и вообще… — Хромушка до Катастрофы была исконной городской жительницей и даже приблизительно не представляла, как всё устроено в деревенской помывочной. Что уж говорить о последних годах, когда приходилось мыться во дворе, используя малюсенькое количество воды.
— Не переживай. Не ты первая, не ты последняя. — Женщина улыбнулась, собрав в лучики морщины вокруг глаз. — Я внучку свою на помощь пришлю. А сейчас иди на первый этаж, к медсестре.
И Соня покорно похромала в двухэтажное здание, недоумевая, зачем ей медосмотр.
Круглолицей Илоне было не больше восемнадцати. Девушка тоже оказалась приветливой, но не такой болтливой, как Буслова.
— Здравствуй, присаживайся. Жалобы есть?
Жалоб не было. Но это не убедило облачённого в белый халат юного медика, и осмотр всё-таки состоялся. Результаты девчонка методично записывала.
Температура, давление оказались в норме. Частота сердечных сокращений была повышена, но в пределах разумного.
— Понятное дело, ты стресс испытываешь. — Деловито сообщила медсестра, а потом спросила делано равнодушно: — Хромота врождённая или приобретённая?
— Приобретённая.
— Подробней, пожалуйста, Софья Петровна. Мы ведь первичный анамнез собираем.
"Первичный анамнез" девушка произнесла таким важным тоном, что Хромушка поняла — Илона совсем недавно занимает эту должность, и она ей безумно нравится.
Кривицкая стала рассказывать об обстоятельствах получения травмы. В какой-то момент медсестричка даже отложила карандаш и забыла о своей работе. Она охала и ахала, качала головой, а когда услышала о гибели родных Софьи, искренне и громко разрыдалась. Соня испугалась — она не ожидала такой реакции, поэтому скомкано закончила рассказ и замолчала.
Отрыдавшись, Илоночка, хлюпая носом, продолжила работу. И посыпались диагнозы: истощение, педикулёз, чесотка…
— Не переживай. Редко кто приходит без этих проблем. Скажи спасибо, что цинги нет. — Илона пошарила в тумбочке у стола, достала пол-литровую стеклянную банку, заполненную грязно-коричневой субстанцией. — В бане, перед тем, как мыться, намажешь этим голову, да не поленись в кожу хорошенько втереть. А этим, — девушка вытащила другую банку, с желтоватой мазью — тело. Посидишь в парилке пятнадцать минут и спокойно мойся. Я ещё и Людке объясню, чтобы проконтролировала.
Илона напротив "педикулёза" и "чесотки" записала: "обработано" и отпустила пациентку.
Людкой оказалась девчушка лет восьми. Она поставила Хромушку перед фактом того, что одежду не вернут. И ту, что в корзинке, тоже.
— Сожжём, вы же вшивая. Но не бойтесь, в предбаннике лежит халат, а в хате шкаф с одеждой стоит — майки, штаны всякие… Если размера вашего не будет, потом сходите к дяде Семашко, он на складе что-нибудь найдёт нормальное. Или перешьёте — много у кого машинки швейные в хатах есть, помогут. Или руками. Я научу, если хотите.
Баня оказалась новым испытанием. Девочка очень ловко управлялась с веником, и Хромушка из парилки еле выползла. Тело вело себя странно — оно было безумно уставшим и прекрасно отдохнувшим одновременно.
— Вы к бабуле зайдите, она вас покормит и ключ от хаты даст! — Крикнула вдогонку Людочка.
Есть хотелось сильно, но Соня сразу в главный дом не пошла, а завернула в деревянную беседку, рухнула на сиденье и попыталась собрать разбежавшиеся мысли в кучу.
Словно оказалась на другой планете. Здесь всё так организованно, спокойно. Доброжелательные люди. Нищетой даже не пахнет. Словно и не было конца света. Как у них так получилось, и есть ли ещё в мире подобные места? Хромушке очень хотелось узнать.
— Привет. — В беседку заглянул вихрастый толстячок с масляными глазками. — Ты новенькая?
— Да.
— А я здесь уже три месяца. — Мужчина без приглашения опустился рядом. — Надоело — жуть.
— А что не так?
— Ай! — Махнул рукой незнакомец. — Туда не ходи, это не делай, обучение не пропускай. Думаешь, здесь всё на халяву? Как же. Освоишься, тебя тоже приставят к чему-нибудь. "Каждый должен приносить пользу обществу, в котором живёт". — Передразнил кого-то собеседник. — Готовить самому приходится, продукты лишь базовый набор бесплатно, как и одежда. Если хочешь что-то сверху, поработай. Пришлось на мельнице помогать. Четыре часа в день коту под хвост!
Соня не видела ничего крамольного. Мужчина это понял по взгляду и объяснил:
— Ты видала, как они живут? Как в раю! А мы кто? Беженцы! Мы не должны работать на общество, мы к этому обществу не относимся! Где их человеколюбие и гуманизм? Вымерло вместе с прошлой жизнью?!
Пылкая речь донельзя возбудила человечка. Он покраснел, вытащил из кармана носовой платок и вытер вспотевший лоб:
— Сказали, окончу курс обучения, и выпроводят. "Удачи, Эдуард, надеемся, ты найдёшь себе новый дом и поможешь тамошним жителям, как мы помогли тебе". Ну, не козлы? Мне некуда идти. Вынесет в какой-нибудь клоповник, а я обустраивай там всё, обучай всяких недобитков!
— Что, вот просто так выгоняют? — Соню стал угнетать разговор. Мужчина напомнил папиного приятеля, вечного безработного и недовольного окружающими. Мама его терпеть не могла и за глаза называла "пиявкой".
— Почти. — Горестно вздохнул Эдуард. — Дают продукты, лекарства, одежду, готовы предоставить велосипед. Оружие — нож охотничий и арбалет. Издевательство. Машин полный ангар, автоматы есть, я видел, а они — велосипед и ножичек.
— А остаться никак нельзя?
— Можно. — Нехотя сказал толстяк. — Сосед мой, Герман, переехал на ПМЖ в Яблоневку. В прошлом то ли программист, то ли типа того. Год здесь прожил, с механиком скорешился, они разобрались, как туманников с компьютерами объединить. Чинит всякую байду. Они ему дом выделили, представляешь? Почти новый, перед самой Катастрофой построенный. И ещё одна страшила тут, на хуторе, жила, из лозы мебель плетёт. Замуж вышла. Вон, в Потаповку переехала.
— Ясно. Пойду я. — Соня выводы для себя сделала. — Есть хочу.
— Кстати, хромоножка. Извини за правду, ты не очень, конечно, но лицо доброе. Может, замуж хочешь? Они семейных стараются не выгонять.
— Нет, спасибо, обойдусь как-нибудь. — Еле сдержала грубые слова девушка.
Ужин оказался сытным и вкусным. Молодой картофель, присыпанный укропом, курица, тушёная в печке, салат из огурцов и зелёного лука, простокваша и горячий, ароматный хлеб. Хромушка не смогла съесть и половины всего предложенного и заснула прямо за столом с ложкой в руке. Разбудил её длинноусый седой мужчина.
— Давай, девка, берись за шею. Что же ты раскисла. Спать в кровати надо, Ленка уже и постель расстелила.
Кривицкая еле переставляла ноги. Ей было всё равно, дотащат её до одного из гостевых домов или прикопают где-нибудь под яблоней.
Так хорошо ей не было уже много лет.
[1] ОБЖ — основы безопасной жизнедеятельности, школьный предмет.
Глава 10.1
Баламутень (Amans). Симбионт. Условно разумен. Царство Постмортемы, Тип Низшие, Класс Нечисть, Отряд Человекообразные, Семейство Инкубы, Род Баламутень, Вид Баламутень речной.
Обитает в речной воде, в брачный период держится вблизи мест, где купаются либо стирают бельё женщины. Поначалу на глаза не показывается, лишь "шалит" — щекочет за пятки, мутит воду, утаскивает бельё по течению. Выбирает "невесту", которую потом заманивает на укромный участок берега. Баламутень очень уродлив, по своей воле контактировать с ним отказываются, поэтому он покоряет "невесту" магией. По крайней мере, так утверждают жертвы. Но это спорно, ведь женщина, вступившая в половой контакт с баламутнем, никогда не утонет и сможет ловить рыбу голыми руками до конца своих дней. Он не охотится на невинных девушек, да и в принципе на юных. Его интересуют лишь зрелые партнёрши старше тридцати лет. По не подтверждённым данным, нечистый весьма искушён в любви. Возможно, "невесты" поддерживают версию насильного совокупления, страхуя себя от общественного порицания. Ведь отказавшая в близости женщина не подвергается никаким репрессиям со стороны Amans.