з 4 АВ, 4 ЛК или КРТ и 8-10 ЭМ. Погода была ясной, видимость отличная. На высоте от 1500 до 2500 фт [450-750 м] рассеянные кучевые облака, потолок неограниченный. Ветер у поверхности юго-восточный, от 5 до 8 узлов [2,6-4 м/сек]. […] Командир авиагруппы АВ «Энтерпрайз» по голосовой радиосвязи назначил один АВ в качестве цели для себя и 6-й разведывательной, а другой АВ – для 6-й бомбардировочной. Командир 6-й бомбардировочной эскадрильи понял это так, что его целью является «левый АВ». Он отдал сигнал к атаке, предоставив командирам двух других дивизионов эскадрильи свободу индивидуального маневрирования, а сам повел свой (первый) дивизион к «левому АВ». Почти сразу же он увидел, что 6-я разведывательная тоже пикирует на «левый АВ», и поэтому направил свой дивизион к «правому АВ» типа «Кага». В момент атаки он поднимал в воздух самолеты. В эту данную цель попали по меньшей мере три 1000-фн бомбы, и она превратилась в массу пламени и дыма. Первое звено первого дивизиона присоединилось к командиру сразу после выхода из пикирования.
Думаю, многие уже заметили существенную разницу с изложенным у Лорда (про некоторые важные нюансы, на которые вы, возможно, не обратили внимания, я напишу позже). А пока продолжаем цитировать Ричарда Беста. Это уже будут его «устные воспоминания», записанные значительно позже. Как гласит главное правило мемуаров: «чем больше времени прошло, тем больше подробностей внезапно вспоминает мемуарист».
«Набрав высоту 14 000 фт [4300 м], мы перешли на кислород, и я обнаружил, что у меня неисправен кислородный баллон. Поскольку в запасе оставался лишь один, я был вынужден дышать из неисправного около пяти минут. К тому времени он уже очистился от пыли каустической соды, а я – нет.
Чуть больше часа спустя мы пересекли линию японского курса. […] В этот момент мы должны были повернуть на курс 315°, но командир авиагруппы следовал прежним курсом еще 15-20 минут. Затем мы повернули на северо-запад, и, когда он заметил кильватерный след японского эсминца, на большой скорости идущего на северо-восток, он правильно лёг на параллельный курс, предположив, что тот направляется к японскому ударному соединению.
Примерно в это время у моего левого ведомого закончился кислород, о чем он сообщил мне жестовой азбукой Морзе. Я начал снижение до 15 000 фт [4600 м], где он мог чувствовать себя комфортно без использования кислорода. В результате я оказался намного ниже и впереди командира авиагруппы, так что, когда мы увидели японские авианосцы, я был на 5000 фт [1500 м] ниже него.
Он распределил цели по радио, но я этого не услышал. Когда я оказался поблизости от ближайшего авианосца, я вызвал его, чтобы сказать, что атакую в соответствии с наставлением (т.е. передняя эскадрилья работает по дальней цели, а задняя – по ближней) с тем, чтобы обеспечить одновременную атаку и внезапность.
Я повернул к ближайшему авианосцу («Кага), распределив второй и третий дивизионы эскадрильи по обе стороны от себя. Я был уже почти над целью, с моим первым дивизионом, летевшим уже строем колонны, и начал открывать воздушные тормоза, когда прямо передо мной на ту же цель спикировали командир авиагруппы и 6-я разведывательная. Разъяренный ошибкой, я попытался собрать эскадрилью, но, не добившись успеха, повел лишь своё первое звено из трех самолетов в сторону следующего авианосца («Акаги»).
Я снижался на полной тяге, поэтому, когда я приблизился к точке входа в пикирование, скорость была слишком высока, чтобы открыть воздушные тормоза. Мне пришлось набрать 14 000 фт [4300 м], прежде чем самолёт достаточно замедлился, чтобы открыть воздушные тормоза. Несмотря на все эти маневры, мы так и не были обнаружены – не было ни зенитного огня, ни каких-либо других признаков, что нас видят.
Мы спикировали под углом 70°, сбросили бомбы с 2000 фт [610 м], после чего начали крутой набор высоты, чтобы наблюдать за результатами бомбометания. Первая бомба попала перед надстройкой и пробила палубу. Вторая попала в ведущий истребитель позади группы из шести или семи «Зеро», которые находились в процессе взлёта (первый «Зеро» прошел через мой телескопический бомбовый прицел, когда я был на высоте 3 500 фт [1070 м]). Третья бомба попала в группу «Зеро» на корме, и, вероятно, именно она заклинила руль, из-за чего «Акаги» продолжил бессмысленную циркуляцию, пока корабль оставался на плаву.»
Особо внимательные, наверное, уже заметили некоторые, мягко говоря, расхождения с тем, что было написано в его же рапорте по горячим следам. Но об этот мы тоже поговорим позже, а пока последние цитаты, на этот раз уже из рапорта 1-го Мобильного соединения японцев.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
ПЕРВЫЙ ВОЗДУШНЫЙ ФЛОТ
Секретное сообщение №38, 15 июня 1942 г.
Мобильное соединение, подробный боевой рапорт № 6
Первый воздушный флот, подробный боевой рапорт № 6
Мидуэйская операция, 27 мая – 9 июня 1942 г. [...]
ЧАСТЬ III. ОПИСАНИЕ ХОДА ОПЕРАЦИИ […]
(а) «АКАГИ»
Внезапно, в 07:26 [10:26 по времени Мидуэя] среди облаков были замечены пикирующие бомбардировщики противника. Корабль использовал манёвры уклонения, были предприняты все усилия, чтобы избежать попаданий бомб. Но одно прямое попадание пришлось на кормовой срез платформы центрального самолётоподъёмника, а другое – на ограждение кормовой части полётной палубы по левому борту. […]
1. ХРОНОЛОГИЯ СОБЫТИЙ (Выдержки) […]
07:26. Три пикирующих бомбардировщика атаковали «Акаги» с пеленга 80° по левому борту с высоты около 2000 м (угол пикирования около 50°). Бомбы сброшены с высоты около 500 м. Первая бомба – близкий промах примерно в 10 м от борта на траверзе мостика; вторая попала в центральный самолётоподъёмник (фатальное попадание); третья – в кормовую часть полётной палубы по левому борту (повреждения: несколько пробоин в кормовой части палубы, погиб 1 человек из состава подразделения борьбы за живучесть).
Можно было бы, конечно, привести ещё и цитаты из серьёзных исследований на эту тему. В частности, из «Чуда при Мидуэе» Гордона Пранджа, 1982 г., или «Первого состава» Джона Ландстрома, 1984 г. Но это всё же не источники, а исследования. Не более, чем реконструкции событий, пусть и созданные глубоко разбиравшимися в данном вопросе авторами, имевшими ещё и возможность лично опросить ряд участников. Так что давайте попробуем сами проанализировать приведённые выше первичные источники.
2. Бардак в воздухе
Проблемы с кислородом
1. В рапорте Ричард Бест ничего не говорит о собственных проблемах с кислородной маской. Только в воспоминаниях он вдруг припомнил, что в самом начале вылета, ещё во время набора высоты хватанул каустической соды (гидроксид натрия использовался в качестве поглотителя выдыхаемого углекислого газа). Дальше следовало почти два часа полёта на 6000 м и, судя по всему, без каких-либо проблем с кислородной маской.
2. В рапорте он пишет, что «несколько пилотов 6-й бомбардировочной столкнулись с трудностями в снабжении кислородом». Однако в воспоминаниях уточняет, что на самом деле речь шла лишь об одном и вполне конкретном пилоте – ведомом из его звена (что тоже не совсем точно, кстати).
3. И наоборот, в воспоминаниях он опускает, что «командир эскадрильи снял свою кислородную маску, чтобы иметь такую же реакцию, как и другие пилоты», о чём написал в рапорте.
Итак, что мы имеем. Собственных проблем с кислородом у Беста в решающий момент судя по всему не было. Таковые проблемы возникли лишь у одного его подчинённого, причём на самом деле даже не у пилота, а у стрелка-радиста из экипажа старшего лейтенанта Эдвина Крюгера (самолёт 6-B-2). Что сделал в подобной ситуации его коллега, командир 6-й разведывательной капитан-лейтенант Эрл Галлахер, чей подчинённый тоже не мог лететь на заданном эшелоне пусть и из-за других проблем (с нагнетателем)? Отправил его обратно на авианосец. Что же делает Дик Бест? Сначала, если верить рапорту, он сам снимает кислородную маску.
То есть, опытный пилот с налётом в несколько тысяч часов не знал, как дышится на 6000 м без маски? Причём «рывком», без хотя бы минимальной адаптации в ходе набора высоты. И если на высотах 2000-3000 м и без адаптации разреженный воздух лишь налагает некоторые ограничения на физические нагрузки, то на 6000 м из-за недостатка кислорода ещё и мозг начинает гораздо хуже работать, хотя жизни это ещё напрямую не угрожает. Но Бест был вообще-то не просто пилотом пикировщика, а командиром целой эскадрильи, и мозги – его главное оружие. Крайне странное решение. А ещё странней то, что в своих воспоминаниях он об этом почему-то забыл.
Ну да ладно, было – не было, тут вопрос доверия… гораздо интересней, что командир 6-й бомбардировочной эскадрильи делает далее, и в чём никаких сомнений нет. Он мог бы тоже отправить проблемного подчинённого до дому, до хаты. Или хотя бы приказать ему одному снизиться на те же 1500 м и держаться за эскадрильей, поглядывая вверх. Но нет, полумеры не для нас, и капитан-лейтенант Бест решает покинуть строй ударной группы всем своим подразделением. Из-за проблем одного-единственного стрелка-радиста. Жизни которого, повторю, ничего не угрожало, особенно в считанных минутах до цели, а значит и снижения до нормальной для свободного дыхания высоты.