На совещании, внимательно изучив испещренную пометками карту, Мейер пренебрежительно отмахнулся от Фейхтингера, который считал численность противника слишком большой.
– Это все мелочи! – заявил он. – Утром мы сбросим их обратно в море.
При налете англо-американской авиации были уничтожены склады с топливом, а значит, Рихтеру предстояло пожертвовать всеми своими запасами горючего. Кроме того, Рихтер пожаловался, что ему придется передислоцировать полевой госпиталь подальше, в Фалез: хотя госпиталь был помечен хорошо заметными красными крестами, это не мешало авиации противника постоянно бомбить его или обстреливать с бреющего полета.
Значительную сумятицу вносила запутанная система подчиненности соединений в немецкой армии. За оборону побережья отвечала 7-я армия, но 1-й танковый корпус СС вошел в состав танковой армейской группы «Запад» генерала Гейра фон Швеппенбурга. Сам Гейр позднее писал об этом: «В тот момент, когда все решала быстрота действий, всего две танковые дивизии плюс одна неполного состава получали приказы из следующих штабов: 1-го танкового корпуса СС, танковой армейской группы “Запад”, 7-й армии в Ле-Мане, группы армий “Б”, штаба Западного фронта и из ОКВ».
Гейра, который (подобно Гудериану) возлагал главные надежды на массированный танковый контрудар, потряс тот эффект, которого англо-американская авиация достигла бомбардировкой основных городов: дороги, ведущие к побережью, стали непроходимыми. Гейр упорно возражал против того, чтобы развертывать танковые дивизии вблизи побережья, и до сих пор отказывался признать, что Роммель, здраво оценивший превосходство англо-американцев в воздухе, был куда более дальновидным. За подобное высокомерие Гейр был сурово наказан несколько дней спустя, когда перехваты «Ультра» позволили совершенно точно установить расположение его штаба.
К концу дня 6 июня английские генералы в секторе «Сорд», так и не сумевшие овладеть Каном, с наигранным оптимизмом утешали себя тем, что «и завтра успеем». Успешное отражение контратаки 21-й танковой дивизии породило у них совершенно не обоснованные надежды. Они ведь еще не сталкивались с «Гитлерюгендом», да и в оценке вооружения 21-й дивизии сильно ошибались: ее главной ударной силой были отнюдь не танки, а двадцать четыре 88-мм противотанковые пушки.
То ли сыграл свою роль отход 21-й дивизии, то ли постоянные удары вражеской авиации по дорогам, то ли обстрел из корабельных орудий целей, значительно удаленных от берега, но в тыловых немецких частях поползли слухи о том, что Кан пал. 7 июня начальник штаба 1-го танкового корпуса СС, чтобы пресечь распространение этих «панических слухов», разослал подразделения фельджандармерии по дорогам, ведущим в Фалез. Они окружали и разворачивали «толпы бегущих трусов, которые на Западе отвыкли воевать». Как бы то ни было, в 1-м корпусе стали глубоко презирать англичан, не сумевших нанести удар, пока немцы не успели подтянуть подкрепления.
Мало того что серьезные затруднения создало англичанам длительное сопротивление «Хиллмена», мало того что к Кану отправили мизерное количество бронетехники, но и командир британского 1-го корпуса генерал-лейтенант Джон Крокер допустил грубую ошибку. Опасаясь крупной контратаки противника восточнее реки Орн, он во второй половине дня 6 июня отвлек 9-ю пехотную бригаду от выполнения поставленной ей задачи: удара в районе между Каном и Карпике, – бросив ее вместо этого на поддержку воздушно-десантной дивизии. Эта передислокация, помимо прочего, создала опасный разрыв на стыке английской 3-й дивизии и канадцев.
7 июня наступление на Кан возобновилось; бои разгорелись у северных окраин города, у деревни Лебизе и окружающих ее лесов. Но, несмотря на мощную артиллерийскую поддержку, английская 185-я бригада понесла тяжелые потери. 21-я танковая дивизия пришла в себя и заняла господствующие высоты на подступах к Кану и дальше до Бенувиля, где мотопехота майора Ганса фон Люка не прекращала контратак на позиции 6-й воздушно-десантной дивизии.
В боях за Лебизе участвовал 2-й батальон Королевского Уорикширского полка – части, где в свое время служил Б. Монтгомери. Согласно приказу командира бригады, по затопленной дороге с высокими насыпями по обочинам двинулся взвод противотанковых орудий; пушки тянули шесть транспортеров с пулеметами «Брен». Над головами солдат велась перестрелка, а обзор был крайне ограничен. Неожиданно оказалось, что они уже в Лебизе, а вокруг – мотопехота 21-й танковой дивизии. Они объехали танк Т-IV, проследовали в тыл к немцам и остановились в поле, среди всходов пшеницы, собираясь открыть огонь из противотанковых орудий. «Приготовиться!» – крикнул лейтенант. Его солдаты, бирмингемские ребята, шутливо переругиваясь, навели орудия и открыли огонь. Но вот в транспортер командира угодил вражеский снаряд, от взрыва все попадали на землю.
Подразделение попыталось пробиться назад, к своим, однако по пути их перехватили, взяли в плен и отконвоировали в лес. Подтянутые немцы смотрели на них без всякой враждебности. Пленных спросили, чего они больше хотят: молока или вина? Потом над головами загудели снаряды с английского линкора «Уорспайт». Охранявший пленных немец обратился к лейтенанту-англичанину: «Кажется, надо бы вырыть щель, как вы думаете?» – и они вдвоем принялись за работу. Обстрел продолжался, а они сидели рядышком в укрытии, непроизвольно пригибаясь каждый раз, когда пролетал снаряд. «Через несколько дней вы окажетесь снова в море», – сказал немец. «Прошу прощения, этого не будет, – возразил лейтенант Бэннермен. – Через неделю мы войдем в Париж». Спорить дальше они не стали, а немецкий солдат показал английскому офицеру фото своей невесты. Лейтенант ответил на эту любезность, продемонстрировав фото своей жены. Он не мог отделаться от мысли, что всего полчаса назад они с немцем старались убить друг друга.
Вскоре генерал Крокер отвел 9-ю бригаду к месту прежней дислокации, правее 185-й бригады. Здесь, как и на участке, занятом канадцами, слегка всхолмленную равнину покрывали пшеничные поля, каменные крестьянские дома утопали во фруктовых садах, а в рощицах были укрыты противотанковые орудия. Фермеры загнали во дворы свой скот, уповая на то, что коровы и лошади целее будут в своих стойлах. Кое-кто наблюдал за ходом боя с чердаков, а семьи прятались в подвалах. Правда, стрельба, в том числе и орудийная, велась главным образом по домам. В деревушке Грюши, недалеко от Бюрона, из десяти домов девять были разрушены полностью или частично. Немцы растащили из крестьянских погребов сидр и кальвадос, причем некоторые перепились до потери сознания.
Отважный бросок прямо через поля к деревне Камб совершил 2-й батальон Королевских Ольстерских стрелков. Они пробились, но подоспевшее свежее подразделение дивизии «Гитлерюгенд» заставило их поспешно отступить. Ольстерским стрелкам пришлось даже своих раненых из роты Д оставить в траншее за деревней. Потом они не сомневались, что всех раненых перебили на месте молодчики из «Гитлерюгенда».
Правее позиций 9-й бригады канадцы, которые возобновили наступление на аэродром Карпике, тоже напоролись на подразделения «Гитлерюгенда». КП штандартенфюрера Мейера расположился в Арденнском аббатстве. Его полк должен был в 16:00 нанести удар западнее железной дороги Кан – Сен-Люк-сюр-Мер, а 21-я дивизия наступала восточнее дороги. Приближение же канадцев заставило Мейера принять решение о немедленном начале контратаки. Танковому батальону дивизии «Гитлерюгенд» был передан приказ: «Танки, вперед!» Они врасплох захватили канадский танковый полк – Шербрукских фузилеров, – и очень быстро отбили деревню Оти. В свою очередь, эсэсовцев из «Гитлерюгенда» тоже ожидал сюрприз: их победное продвижение было прервано искусно расположенными противотанковыми пушками канадцев. Танки отступили, но Мейер вскоре бросил их в новый бой, на этот раз за деревню Бюрон. Бои в тот день закончились кровавой ничьей: и англичане с канадцами, и немцы, ничего не добившись, прекратили атаки.
Англичане в тот день гораздо успешнее действовали в районе Байе, западнее Кана. Высланные ночью разведгруппы установили, что германское командование отвело из городка почти все свои войска. В результате Эссекский полк и Южно-Уэльский приграничный полк[141] при поддержке Шервудских егерей сумели 7 июня освободить Байе, не нанося городу серьезного ущерба. «Наше подразделение первым вошло в город, – пишет командир батальона Шервудских егерей Стэнли Кристоферсон, – и с громадным облегчением обнаружило, что немцев там почти нет, исключая отдельные огневые точки да одного-другого снайпера. Следовательно, не было нужды разрушать прекрасные старинные здания. Жители встретили нас с восторгом, приветствовали горячо, от всей души, осыпали танки цветами, а солдатам раздавали сидр и закуску».
В южной части города в одном доме держалась пулеметная точка противника. Подошел танк егерей, и после его выстрела дом загорелся. «Прошло совсем немного времени, и звон колокольчика возвестил прибытие местной пожарной команды в полном составе, с начищенными до блеска касками. Не обращая внимания на стрельбу, они вошли в дом, потушили пожар и вытащили на улицу немецких пулеметчиков».
На следующий день, 8 июня, Шервудские егеря снова влились в состав 8-й танковой бригады и двинулись дальше на юг. Обойдя стороной противотанковые орудия, они заняли возвышенность к юго-востоку от Байе, обозначенную на картах как высота 103. Она господствовала над деревнями Тийи-сюр-Сель и Фонтене-ле-Пенель – название последней английские солдаты в шутку переводили как «Пописай-в-фонтан». Самая большая опасность, которая встретилась егерям, – одиночный немецкий снайпер, который старался попасть в командиров танков, высовывавших головы из люков. Но 9 июня Шервудским егерям вместе с 6-м Даремским легким пехотным полком неожиданно пришлось отражать настоящую атаку.
На фронт прибыла наконец Учебная танковая дивизия. Ее командир генерал-лейтенант Фриц Байерляйн все еще метал громы и молнии из-за полученного от генерал-полковника Дольмана приказания двигаться по дорогам средь бела дня. Почти сразу после этого приказа, во второй половине дня 6 июня, в небе появились ракетоносцы «Тайфун» Королевских ВВС и эскадрильи американских «Лайтнингов». Дивизия потеряла немало машин. Под покровом темноты танкисты Байерляйна продолжали идти вперед – в надежде на то, что к рассвету удастся остановиться и замаскироваться, однако генерал Дольман снова приказал дивизии не останавливаться. На следующее утро в 05:30 по танкистам был нанесен новый удар с воздуха – первый за день. Танки и бронетранспортеры, кое-как закамуфлированные зелеными веточками, в поисках укрытия рванулись в леса и сады, но многие оказались на открытых местах. Как сказал сам Байерляйн, его солдаты окрестили прямую дорогу от Вира на северо-восток «беговой дорожкой для состязания с истребителями-бомбардировщиками». Генерал утверждал, что за тот день его дивизия потеряла 5