Мейер прибыл в Сенто, побеседовал с Вальдмюллером, командиром другой своей боевой группы, а также с танковым асом Виттманом, который должен был оказать поддержку ротой «Тигров». По словам Мейера, когда они обсуждали предстоящие действия, то увидели американский бомбардировщик, сбросивший маркер. Хорошо понимая, что это означает, они побежали к своим машинам. Сразу же отъехав, они смогли избежать худшего периода бомбежки. Находясь на северной окраине Сенто, Мейер наблюдал, как «Тигры» Виттмана на полной скорости мчатся к Сент-Эньяну, не обращая внимания на вражеский артобстрел. Мотопехотинцы устремились за ними на бронетранспортерах. Пулеметчик позвал Мейера, указывая на север. Подходили английские бомбардировщики. Мейер утверждал, что один молодой эсэсовец из Берлина крикнул: «Какая честь! Черчилль послал по бомбардировщику на каждого из нас!»
Четыре «Шермана» 1-го Нортгемптонширского конного полка хорошо укрылись среди роз в саду южнее Сент-Эньяна. Внезапно они услышали по рации голос командира: «Не спать! С севера движутся три “Тигра” колонной». Бронированные монстры двигались по небольшой проселочной дороге, шедшей параллельно главной дороге. Командир англичан приказал огонь не открывать. На таком расстоянии 75-мм пушки «Шерманов» против брони 56-тонных «Тигров» были «как игрушечное ружье против бетонной стены». Нужно было дождаться, пока «Тигры» подойдут ближе. Три обычных «Шермана» должны были сдерживать их огнем 75-мм пушек, а единственный «Шерман-Файрфлай» – попытаться подбить их из своей тяжелой 17-фунтовой пушки.
У тех, кто помнил расхожую статистику: уничтожение одного «Тигра» стоило трех «Шерманов», – внезапно пересохло в горле. Заряжающие проверили, чтобы в казенной части были бронебойные снаряды. Смотревший в прицел наводчик медленно поворачивал башню, следя за указанной командиром целью. Главными мишенями были головной и замыкающий «Тигры».
Наконец невыносимое ожидание закончилось – цели оказались на расстоянии около 730 метров. Командир отдал по рации приказ. Не заметившие засаду Виттман и экипажи его «Тигров» были захвачены врасплох. Попав под обстрел, «Тигры» открыли ответный огонь, но так и не смогли ясно разглядеть замаскированные «Шерманы». Два первых «Тигра» загорелись, а третий, в котором, вероятно, и находился Михаэль Виттман, взорвался. Англичане наконец-то сумели отомстить за гибель своих товарищей, нарвавшихся на засаду в Виллер-Бокаже.
Экипажи «Шерманов» из Нортгемптонширского конного не могли поверить, что им удалось без потерь подбить три «Тигра»[248]. Но времени торжествовать не было: по полям шли танки Т-IV и мотопехота боевой группы «Вальдмюллер».
Бойцы польской танковой дивизии в своих надетых строго по форме беретах находились левее Нортгемптонширского конного и ожидали своей очереди вступить в бой. Канадская 4-я танковая дивизия вышла к дороге на Фалез с запада и тоже остановилась. Потом прилетело множество американских бомбардировщиков, и произошла очередная катастрофа с «огнем по своим».
Строй из более чем 500 бомбардировщиков Б-17 стал наносить удары по шести намеченным районам вдоль всей линии фронта. Немецкие источники утверждают, что их зенитки подбили один из ведущих самолетов, который вследствие этого разгрузил бомбовые люки раньше времени, а ведомые последовали его примеру. Один английский офицер-артиллерист тоже видел, как зенитка пробила брешь в строю бомбардировщиков. «Остальные самолеты не смогли найти цель и сбросили бомбы на позиции союзников, что привело к многочисленным потерям», – писал он. «Репутация у американской авиации плохая. Они с одинаковым успехом могут разбомбить и наши позиции, и фрицев. В результате – многочисленные потери среди канадцев и поляков», – записал в дневнике врач, лечивший раненных во время этой бомбардировки.
Канадцы и поляки, попавшие под удар своих самолетов, поспешно бросили желтые дымовые гранаты, чтобы обозначить свои позиции. Но из-за ужасающе низкого уровня взаимодействия между наземными войсками и авиацией американцы решили, что желтый дым – это как раз обозначение цели. В итоге 315 погибших или раненых канадцев и поляков. Поляки проявили большое самообладание, назвав этот инцидент «неудачной поддержкой со стороны своей авиации». Но удар по моральному состоянию войск и неразбериха замедлили второй этап наступления Симондса, что привело к катастрофическим последствиям. Бомбежка не привела ни к чему, кроме того, что ослабила войска, которым предстояло перейти в наступление. Теперь-то стало ясно, что Симондс прекрасно обошелся бы без нее и тогда сохранил бы темп наступления. Надо было дать двум танковым дивизиям приказ о наступлении утром, когда немцы еще приходили в себя после ночного налета, а не стоять на месте, ожидая бомбардировщики.
Несмотря на гибель «Тигров» Виттмана, контратака двух боевых групп Мейера застала две новые танковые дивизии союзников врасплох, и дальнейшие действия последних были по меньшей мере нерешительными. Поляки, однажды уже кинувшиеся очертя голову в танковую атаку и потерпевшие в ней поражение, осторожничали – у них был некомплект личного состава. Большинство из них сражалось с немцами во время гитлеровского вторжения в Польшу в 1939 г., затем, пройдя окольными путями пол-Европы, они в 1940 г. обороняли Францию и наконец попали в Англию, чтобы сражаться и дальше. Немецкие солдаты называли этих добровольцев-эмигрантов «туристами Сикорского[249]» – по фамилии их главнокомандующего и с учетом совершенных ими путешествий.
Польские вербовщики даже прочесывали лагеря военнопленных, надеясь пополнить ряды поляками, служившими в вермахте. В результате некоторые умудрились повоевать в нормандскую кампанию по обе стороны. Канадцы тоже испытывали нехватку личного состава из-за больших потерь южнее Кана, особенно тяжелых в районе Верьера и на гряде Бургебю. В отличие от англичан они не могли получить пополнения путем расформирования той или иной дивизии.
Во второй половине дня 8 августа стало ясно, что огромные возможности, открытые операцией «Тоталайз», быстро сходят на нет. Канадцы к западу от Фалеза испытывали затруднения со связью и никак не могли разобраться в картах. Симондс был в ярости из-за нерасторопности 4-й танковой дивизии, но, несмотря на все его приказы, лишь несколько колонн сумели двинуться вперед. Он приказал им не останавливаться и ночью, однако многие подразделения просто заняли круговую оборону, дожидаясь рассвета.
Немцы же все еще не представляли себе, насколько эффективной была контратака Мейера. Эбербах с полудня не мог с ним связаться. В 21:10 Клюге, мрачный после мортенского провала, заявил, что обстановка на фалезском участке фронта «становится очень серьезной». Он считал, что 89-я пехотная дивизия и «Гитлерюгенд» «практически уничтожены», а большая часть артиллерии – потеряна. Фельдмаршал предупредил, что дальнейшее продвижение противника к Фалезу может привести к тому, что «их собственная атака на Авранш потеряет всякий смысл». Клюге пообещал направить туда по одному батальону «Пантер» из 9-й танковой дивизии и эсэсовского «Гогенштауфена», но все они уже были брошены в бой на различных участках фронта.
На следующий день, 9 августа, мотопехота из состава дивизии «Гитлерюгенд» продолжала мелкими группами оказывать яростное сопротивление, сдерживая значительно превосходящие силы англо-американцев. Но главным препятствием для танковых дивизий союзников, как и во время «Гудвуда», оставались 88-мм пушки войск СС и ПВО люфтваффе. 3-й зенитный корпус люфтваффе только что перебросил на фалезский участок фронта еще 40 таких орудий[250].
Перед рассветом Симондс приказал колонне – ее называли отрядом Уортингтона, – двигаясь к югу вдоль дороги на Фалез, захватить высоту 195, расположенную северо-восточнее Фонтен-ле-Пен. Колонна в составе танкового Британской Колумбии полка и двух рот Алгонкинского полка безнадежно заблудилась. Она пересекла дорогу на Фалез южнее Сенто и вместо того, чтобы вновь направиться к западу, продолжила движение в прежнем направлении и овладела высотой 140 в 6,5 км к юго-западу от того рубежа, куда им следовало выдвигаться. Убежденные в том, что они захватили именно ту высоту, что нужно, войска доложили об этом и стали ждать новых указаний.
Новый НП Мейера располагался всего в 5 км южнее на другой высоте, у Бреш-о-Дьябль. Как только эсэсовцы заметили одинокий отряд, боевая группа «Вальдмюллер» приготовилась к атаке. До конца дня отряд Уортингтона находился в окружении. Когда он запросил артиллерийскую поддержку, канадская 4-я танковая дивизия, считавшая, что он действительно находится на высоте 195, открыла по этому району заградительный огонь, чрезвычайно плотный, но совершенно бесполезный. Ужасная ошибка Уортингтона открылась лишь ближе к вечеру. На помощь ему направили танкистов канадского гвардейского Гренадерского полка, но на открытой местности те потеряли 26 «Шерманов». Полковник Уортингтон погиб, а его отряд был почти полностью уничтожен. Немногие уцелевшие сумели выскользнуть из окружения и соединиться с польской танковой дивизией.
В тот вечер находившаяся на орнском участке немецкая 271-я пехотная дивизия получила разрешение генерала Эбербаха отойти в лес Сенгле. Командир дивизии генерал-лейтенант Пауль Данхаузер доложил, что они потеряли тогда половину офицеров и унтер-офицеров. Он также отмечал, что немецкая авиация появлялась в воздухе настолько редко, что солдаты вермахта немедленно открывали по ней огонь, считая, что самолеты – англо-американские.
Продвинувшиеся к югу от расположенной на западном берегу Орна горы Мон-Пенсон англичане натолкнулись на новую линию немецкой обороны, расположенную по обе стороны от Плесси-Гримуля. Солдаты прозвали это место «проклятой деревней – вторым Стонквилем, который был еще похлеще первого». Снаряды из шестиствольных реактивных минометов сыпались дождем. Несколько командиров танков погибли от разрывов таких снарядов в кронах деревьев.