– Ты чё, расследование провел? – Чтоб не засмеяться, он прикрутил к губам новую сигарету. – Док, кх… Док, ну правда. Занимайся… Чем ты там занимаешься?
– Жизни спасаю, – сказал Илья и услышал, как высоко и пошло прозвучал его ответ. Теперь в глазах капитана и в своих глазах он виделся еще смешнее и безумнее.
Бырдин выпустил под ноги дым, хлопнул дверью.
– Ладно, – с тоской ответил он. – Пошли сходим к твоему дохлику – послушаем, что он скажет. Пацан же умеет говорить?
– Поднимайтесь в хирургию. Я переоденусь и тоже подойду.
В ординаторской никого не было. На вешалке болтался Машин плащ. Разбитое стекло убрали, вместо него вставили фанеру. «Значит, надолго», – подумал Илья. Он налил воды из чайника, выпил тремя большими глотками. В голове крутился момент новой встречи с Костей. Будет ли он говорить с ним или задрожит, отвернется, как прежде? А тут еще этот… в форме. Вдвоем им точно доверия не будет. Он вытер рукавом рот. Переоделся. Сел за стол. Посмотрел на время – часы, кажется, встали. Взялся за камень, лежащий как пресс-папье на кипе листов. Руднев ждал и вертел его, полируя бороздки и острый край.
– Привет, – наконец услышал он и обернулся.
– Поможешь мне поговорить с Костей?.. Ну, не вздыхай. В последний раз прошу.
– Пошли, – сказала Маша с хмурой улыбкой.
На лестнице они встретили Бырдина. В окнах пролета он походил на шар луны, затмивший солнце.
– Не были еще? – спросил Руднев, испугавшись, что капитан уже допросил Костю и собирается уходить.
Полицейский выполз из собственной тени:
– А нету его нигде.
– Как нет?
– Иди да выясняй. – Капитан пропустил Машу и Руднева. – Иди! Чего хлопаешь?
Руднев вбежал наверх. Сестринский пост был пуст. Он пронесся по коридору, заглядывая в палаты. Из последней доносился беспокойный разговор. Короткий мужской рык прервал его. Илья узнал голос. Из палаты выскочил Заза.
– Ищем! Ищем! – ответил он на недоуменный взгляд Руднева.
– Да вы чего? – проводил его Илья.
– Ищем! – крикнул Заза на бегущую следом Машу.
За хирургом из палаты выскочили сестра и две санитарки. Втянув подбородки, попрятав руки в карманы, они убегали от вопросов Ильи. «Да не переживайте!», «Далеко не мог!», «Куда он денется?» – отстреливались они.
– Пр-р… Замри! – Руднев попытался остановить брата, когда тот взлетал по лестнице. Заза добежал до двери, ведущей на крышу. Подергал замки. Илья поднимался к нему. – Да стой ты! Говори, что случилось!
Заза рассказал. Ребенка хватились на утренней побудке и уже час искали по всем этажам. Костя исчез без улик и свидетелей, скорее всего, в ночи.
– Барда-а-к! – запульнул с нижнего пролета Бырдин. – А охранник на входе?
– Смотрит камеры, – отбил Заза. – Найдется! Пацан-то мелкий… Куда он мог? У него же швы, ребра!
– Может, его кто-то увел? – подкинул новую догадку Бырдин.
– Увел? Кто?
– Кажется, я знаю, – сказал Илья и засеменил вниз.
Бырдин вышел из больницы и сразу закурил. Тополя выпустили последние листья и теперь стояли с пустыми лапами, больничный сад просвечивал, и полицейскому было видно с крыльца, как двое врачей ошалело кружатся по скверу. Полицейскому было смешно следить, как они заглядывают под мокрые скамейки, петляют под голыми кронами. И скоро ему надоело глядеть на их пустую суету. Он дожидался, пока не кончится сигарета, чтобы сесть в машину и уехать.
– Где они? – На крыльце появилась Маша. Она приготовилась к долгим поискам, была в плаще и с зонтом. Бырдин позвенел ключами, указывая куда-то в глубь сада, куда понеслись белые халаты. – Пойдемте, вдруг им нужна будет помощь?
В этой сырой стороне бледная штукатурка монастырской стены всегда вздувалась пузырями, а после лопалась и отпадала от векового кирпича, как сухая корка с недавней раны. Вечная тень, голая земля. Илья все ближе подходил к потаенному уголку, где грелась ночами собака, и уже слышал впереди себя лай.
Пес качался на передних лапах, зарывая их в землю, и облаивал бегущего к нему человека. И когда Руднев приблизился, он встал, как врытый, поднял шерсть и зарычал.
Он рычал и оскаленно чавкал, пуская тугую слюну. Руднев, увидев, как собаку выворачивает от злости, остановился. Он цыкнул, потом сказал добрые слова, пытаясь вернуть ему чувства, но пса трясло, он был готов атаковать.
– Чего это он? – спросил из-за спины Заза.
– Ну, тише… Тщ-тщ-тщ… Тише… Хороший!
Клацнули зубы. Собака отошла назад и тут же прыгнула на Илью с каким-то страшным кашлем. Руднев успел отскочить. Пес яростно выглядывал исподлобья.
– Идем! – крикнул Заза и потащил Руднева назад.
– Нет! Он там, – Илья показал пальцем на темный угол между монастырской стеной и бытовкой. Пес дернулся на поднятую руку, хлопнул пастью.
– Он же сейчас укусит!
Илья не слышал. Он пошел, куда только что указал, и пес налетел на него.
Маша видела, как зверь повис на руке и как Илья тянет его и бьет по морде. Пес перехватывает, извивается рыбиной, тащит, кусает опять. Опять, и в то же место. Заза скачет возле. Чего он скачет? Чего скачет?! Илья спотыкается, падает. Окровавленный халат с треском тянется за мордой.
Маша крикнула как-то остро, по-детски, так что сама не узнала свой голос, и, стоя в двадцати – тридцати шагах, не могла больше шевельнуться.
Илья поднялся до того, как пес успел хватить за шею. Но тот прыгнул, стараясь достать выше. Илья ударил ногой, без сил – силы куда-то вышли. И тут же заметил краем, как на собаку с неба летит что-то тяжелое. Пес сиганул вбок. Еще один хлопок сверху. Пес взвизгнул, перекатился. Поглядел обиженно и больно в сторону, откуда падали на него удары. Над ним, в третий раз замахнувшись лопатой, стоял Заза.
– Хватит, – попросил Илья.
Заза вытянул лопату перед мордой пса. Тот тяжело дышал и следил все тем же беспомощным взглядом, как раненый человек подходит к месту, которое он так яростно охранял, как он сгибается и заползает в щель под косой стеной.
– Пусти! – прокричал Илья в заваленную досками темноту. – Ася, пусти, пожалуйста!
Он вытащил на свет мальчика. Где-то под локтем жгло, и рука не держала. Руднев перехватил ребенка здоровой рукой и уперся спиною в стену. Он огляделся. Бырдин был уже здесь, он держал коленом собаку и кругло таращился на Илью. Заза, бросив лопату, шел к Илье на помощь. Маша, увидев мальчика, тоже спешила навстречу. Все что-то говорили ему, и он не мог понять, чего они хотят. И когда Маша протянула руки, чтобы забрать Костю, Руднев только крепче прижал малыша и пополз вдоль стены, рисуя на белом алый пунктир. Его била дрожь, и он повторял свое: «Не дам. Не дам».
– Илюш? Илю-ю-юш! Руднев кивнул. – Ну ты как? Руднев жевал слюну и уворачивался от взгляда заведующего. Вправо-влево. Глаз его, мутный, раздраженный, то ходил по стенам, то закатывался от слез. Он сидел с перевязанной и туго стянутой бандажом рукой. Из повязки торчали синие пальцы. Руднев пошевелил ими, под бинтом стрельнуло.
– Вот, попей.
Руднев взял из рук заведующего стаканчик. Пластик затрещал. Вода плеснула. Илья влил в себя остатки.
– Как себя чувствуешь, герой? – повторил вопрос Матвей Адамович.
– Отлично.
Илья высосал из мягкого стаканчика капли.
– Ну хорошо. Мне Мария все рассказала. Это моя ошибка. Она давно жаловалась на эту псину.
Илья замотал головой. Но сказать – ничего не сказал.
– Мы ее того… Не дело это, правда. А ты – герой. Домой сам дойдешь?
– Я в норме.
– Может, такси вызвать?
– Нет-нет. – Руднев привстал. – Пойду работать.
– Слушай, ты уже сегодня отработал за всех. Давай домой. Выспись. Подлечись. Ага?
– Только мне б халат…
– Все будет. – Беседа начала утомлять Матвея Адамовича, год назад у них уже был подобный разговор. Тогда Руднев действительно потерял хватку, и заведующий считал, что перерыв пойдет ему на пользу. – Все будет, но не сегодня. Давай я дам тебе пару неделек на отдых? Куда с такой рукой? Ты когда последний раз в отпуске был?
– Я в отпуске сдохну.
– Ну-у-у, – завыл заведующий. – Брось такие мысли. Как раз отдых тебе и нужен!
Пошатываясь, как пьяный, Руднев пошел к выходу.
– Вы помните, чем кончился мой прошлый отпуск?
Теперь Илья понимал, что заведующий по-своему прав. Сам он почти не помнил те дни, словно на время его голову сняли с плеч и закопали в сыром углу за больницей, где, кроме плесени, ничего не растет. Но тот «отпуск» – он лишь усугубил состояние. День за днем Руднев перебивал похмелье сладким чаем или кофе… Какие, боже, глупые напитки. Шел куда-то, просто чтобы почувствовать ноги, потом возвращался в пустую квартиру и опять пил до отключки.
– Просто займись чем-нибудь. Найди занятие, – придумал Матвей Адамович.
– Мне нужен халат.
Заведующий встал. Он помрачнел, и стало ясно, что он готов говорить прямо.
– Ох, ну что ж с тобой… Ну что ж с тобой делать… – Матвей Адамович цокнул языком. – Я не могу тебя сейчас оставить. Твое поведение вызывает серьезные опасения. И не только я боюсь за тебя. Коллеги вон тоже беспокоятся. Илюш, твое состояние, оно… Оно сегодня не соответствует работе врача, – наконец подобрал он.
– Вы меня выгоняете?
– Ну ты что! Никто тебя не выгоняет! Со всеми бывает. Я уверен, это временная слабость. Я сейчас дам тебе телефончик. Просто позвони. Хороший мужик. Свой. Расскажи ему все, что тебя беспокоит.
Заведующий плюхнулся на стул, стал рыться в записной книжке. Очки его, как колесики, покатились вниз, он остановил их кончиком носа. Переписал телефон на стикер и отдал Рудневу.
– Чтоб ты знал, он свой – звони и скажи, что от меня, – шепотом приказал Матвей Адамович. – Частный специалист. Очень опытный.
Руднев взял записку.
– Матвей Адамыч?
– Да, Илюш?
– Собаку не убивайте. Она просто защищала детей.
– От кого?
– От всех нас, – ответил Илья.
Фанера в окне добавляла тепла и уюта. Казалось, что это снаружи темно, что пришел вечер. В сумраке горела настольная лампа. Под ней сидела Маша и катала по столу модельку скорой. Руднев накинул пальто, потом подошел к ней и коснулся губами макушки.