Дос тен Хан указал на север: где-то неподалеку зашелестела трава. Вскоре его товарищи тоже услышали этот звук. Стараясь не шуметь, они обнажили мечи.
Там, куда они, стоя на коленях, всматривались сквозь скрывавшие их заросли, внезапно засветился бледный, дрожащий огонек – он мерцал над травой, то слабея, то вновь разгораясь. Потом кто-то запел, тихо и чисто. Члены отряда глядели на пляшущее пятно света, слушали слова непонятной песни, и волосы у них стояли дыбом.
Пленница, которую нес Бела, вдруг что-то выкрикнула. Старшая из девочек, худенькая, лет восьми, – та, которую, пыхтя и обливаясь потом, тащил Дос тен Хан, – сердито зашипела на нее и попыталась угомонить, однако малышка крикнула снова, и на этот раз ей ответили.
Приближаясь, звонкий голосок неумолчно пел и бормотал какую-то тарабарщину, словно вел рассказ. Пятно света над болотом погасло, затем вспыхнуло снова. Трава шелестела и колыхалась так сильно, что воины, стиснув мечи, ожидали увидеть целую толпу, но из зарослей показалась лишь одна головка. Навстречу мужчинам вышла девочка. На ходу она продолжала говорить, притопывать и махать руками: пусть видят, что она не собирается застать их врасплох. Воины глядели на нее, сжимая в руках свое тяжелое оружие.
На вид девочке было лет девять-десять. Она подходила все ближе, опасливо колеблясь, но не останавливаясь. Ее взгляд внимательно следил за взрослыми, однако говорила она с детьми. Пленница Белы вскочила, подбежала к ней, и они обнялись. Затем, по-прежнему не сводя глаз с мужчин, новенькая села в кружок кочевниц. Она и девочка Доса тен Хана вполголоса обменялись несколькими словами. Пришедшая обвила руками девочку Белы, уложила ее к себе на колени, и та почти мгновенно уснула.
– Должно быть, это ее сестра, – предположил один из воинов.
– Шла за нами с самого начала, – сказал другой.
– Почему не позвала своих на подмогу?
– Может, и позвала.
– А может, испугалась.
– Либо ее просто не услышали.
– Или, наоборот, услышали.
– Что это был за свет?
– Болотный огонь.
– Или кочевники.
Все замолчали, напрягая зрение и слух. Почти совсем стемнело. Светильники Небесного Града – отражение огней Земного Города – зажигались один за другим, и, глядя на них, воины думали о нем, о своем Городе, который сейчас казался столь же далеким, как и раскинувшийся в вышине. Бледный пляшущий огонек потух. Царила тишина, лишь ночной ветер тихонько вздыхал в траве и шевелил тростник.
Мужчины начали приглушенно спорить, как сделать так, чтобы ночью дети не разбежались. И хотя в душе каждый желал поутру обнаружить, что маленьких кочевниц и след простыл, вслух этого никто не произнес. Дос тен Хан заявил, что самым младшим не под силу передвигаться в ночной тьме. Бела тен Белен молча вытащил из сандалии длинный шнурок, одним его концом обвязал шею своей пленницы, а другим – собственное запястье. После он жестом велел девочке лечь и сам улегся подле. Ее сестра, та, что шла за отрядом, устроилась рядом с ней, с другого бока. Бела тен Белен сказал:
– Дос, ты стоишь на страже первым. Потом разбудишь меня.
Так миновала ночь. Дети не пытались сбежать, налетчиков никто не выследил. На следующий день они снова двинулись на юг, одновременно сильно забирая к западу, и еще до наступления вечера достигли Полуденных холмов. Девочки постарше, даже пятилетняя, шагали самостоятельно, двух малышек по очереди несли мужчины, так что отряд передвигался если и не быстро, то, во всяком случае, размеренно. Все утро девочка, явившаяся в свете болотного огня, дергала Белу за тунику, тыкала пальчиком влево, на болотистые заводи, и жестикулировала, изображая, как собирает и ест корни. Еда закончилась еще два дня назад, поэтому отряд свернул на болото. Старшие девочки забрели в воду, надергали каких-то широколистых растений и начали запихивать в рот их корневища, но воины отобрали у них добычу и стали есть, и ели, пока не насытились, ибо люди Грязи не смеют принимать пищу вперед людей Короны. Дети все поняли и не удивились.
Когда девочка, присоединившаяся к отряду последней, наконец подкрепилась, она выдернула из воды еще один корешок, разжевала его и выплюнула на ладонь, чтобы покормить малышек. Одна из них все охотно съела, а другая – нет; она лежала, как ее положили, и взгляд ее казался стеклянным. Новенькая девочка и пленница Доса тен Хана пробовали напоить ее, но она отказывалась даже от воды.
Дос встал перед ними и, указывая на старшую из девочек, промолвил:
– Вуи Ханда.
Это означало, что отныне ее зовут Вуи и она принадлежит его семье.
Девочку с болот Бела назвал Мод Белендой, а ее младшую сестренку, которую похитил из племени, – Маль Белендой. Остальные мужчины также дали имена своим пленницам, но, когда Рало тен Бал показал на больную малышку, намереваясь произнести имя, Мод заслонила ее собой, энергично замахала руками – дескать, нет, нет, – и выразительно зажала ладошкой рот, призывая к молчанию.
– Чего ей надо? – не понял Рало, самый молодой из воинов – ему было шестнадцать.
Мод продолжала свою пантомиму: легла на землю, уронила голову набок и прикрыла глаза, как мертвая; потом вскочила, выбросила вперед руки, скрючив пальцы, словно когти, состроила страшную гримасу и притворилась, будто нападает на Вуи, а в конце показала на заболевшую.
Молодые воины хлопали глазами. Видимо, больная умирает, решили они. Вторую часть спектакля никто не понял.
Рало ткнул пальцем в малышку и объявил:
– Грода.
Это значило «ничья» – так называли людей Грязи, которые не имели хозяина и вместе с такими же «ничейными» работали в полях.
– Уходим, – сказал Бела, и отряд приготовился идти дальше.
Рало побрел прочь, оставив больную девочку лежать на земле.
– Не заберешь свою рабыню? – спросил его кто-то из воинов.
– На что она мне? – ответил Рало.
Мод подхватила малышку на руки, Вуи взяла другую девочку, и все двинулись в путь. Воины не возражали против того, чтобы пленницы сами несли заболевшую, хотя вторую, здоровую двухлетку, как и раньше, передавали друг другу по очереди, чтобы не терять скорости.
Поднявшись выше и оставив позади тучи кровососов и влажный, удушливый зной болот, молодые воины приободрились: они чувствовали себя почти в безопасности и им не терпелось вернуться в Город. Измученные дети, однако, еле-еле карабкались по крутым склонам. Вуи, которая несла больную соплеменницу, все сильнее отставала. Хозяин, Дос тен Хан, подгонял ее ударами плоской стороны меча по ногам.
– Рало, забери свою рабыню, нам нельзя задерживаться, – велел он.
Рало, злой как пес, вернулся и забрал у Вуи больную девочку. Лицо малышки сделалось пепельно-серым, глаза были полуприкрыты, как в пантомиме Мод. Дышала она с присвистом. Рало встряхнул ее за плечи, и маленькая головка безжизненно откинулась. Он зашвырнул девочку в высокие заросли кустарника.
– Идемте уже, – буркнул он и быстро зашагал вверх по холму.
Вуи хотела побежать за малышкой, но Дос ее не пустил – замахнулся мечом, как будто хотел ударить по ногам, – и погнал перед собой.
Поднырнув вбок, Мод рванулась обратно к кустам. Бела преградил ей путь и тоже стал подгонять вперед при помощи меча. Мод, однако, не оставляла попыток увернуться и проскочить мимо него, и тогда Бела схватил ее за плечо, влепил пощечину и потащил за собой, крепко держа за запястье. Младшая сестренка, Маль, спотыкаясь, плелась следом.
Когда высокие кусты скрылись из виду за холмом, Вуи разразилась горестным, с причитаниями, плачем. Мод и Маль тоже начали подвывать, громче и громче. Мужчины шлепками и тычками заставили их умолкнуть, но вскоре девочки заплакали снова, теперь все, даже самая младшая. Воины не знали, далеко ли ушли от кочевников и сколько еще осталось до принадлежащих Городу угодий, где можно уже не бояться, что преследователи их услышат. Люди Короны спешили, таща пленниц за руки, толкая перед собой или волоча по земле, и громкий надрывный плач окружал их, словно звенящий гул болотной мошкары.
Уже почти стемнело, когда путники добрались до гребня Полуденных холмов. Забыв, что они сильно отклонились к югу, воины рассчитывали увидеть Город и поля, но узрели лишь сумрак, окутавший землю, темноту на западе да первые огни Небесного Града вверху.
Усталый отряд остановился на ночевку. Девочки сбились в кучку и моментально уснули. Разводить костер Бела запретил. Все мучились голодом, но чуть ниже по склону обнаружился ручей, из которого можно было напиться. Первым часовым Бела назначил Рало тен Бала, ведь именно Рало заснул в карауле в первую ночь вылазки, позволив Биду сбежать.
Посреди ночи Бела проснулся: без плаща, пущенного на веревки, он озяб. Взгляд Белы тен Белена упал на человека, который сидел возле небольшого костерка, скрестив ноги.
– Рало! – возмутился Бела и только тогда увидел, что сидящий человек – вовсе не Рало, а Бид, их проводник.
Рало недвижно лежал у костра. Бела обнажил меч.
– Он опять все проспал, – ухмыльнулся человек Грязи.
Бела пнул Рало – тот всхрапнул и шумно выдохнул, но так и не пробудился. Испугавшись, что Бид перебил всех его спутников, Бела торопливо обошел лагерь. Выяснилось, что остальные воины мирно спят и оружие при них. Девочки тоже спали, прижавшись друг к дружке. Бела вернулся к костру и затоптал его.
– Кочевники далеко позади, – сказал Бид, – они не увидят огня. Им не удалось вас выследить.
– Где ты был? – с подозрением спросил Бела, не понимая, с чего вдруг человек Грязи решил вернуться.
– Ходил в деревню навестить родичей.
– В которую?
– В ту, что у подножия гор. Там живет мое племя, аллулу. С холмов я увидел хижину деда. Мне захотелось проведать семью и знакомых. Моя мать здравствует, а отец и брат уже отправились в Небесный Град. Я поговорил с соплеменниками и предупредил их о набеге. Они дожидались вас в своих шалашах и расправились бы с вами, хотя и вы тоже убили бы кое-кого из них. Я порадовался, что ваш выбор пал на деревню племени туллу.