Вышедший из ночи — страница 38 из 68

Вэриат дал ей чёрный небольшой камушек, подвешенный на обычной верёвке. Ра взяла амулет, он оказался шероховатым на ощупь и тёплым, как недавно потухший уголёк.

— Мы посетим воплощение судьбы, у неё всё и спросим.

— Судьбы нет, — сухо ответила Ра, — не верю в неё, и меня не переубедить.

Вэриат сел на стул, отмахнулся от подошедших псов, которые тут же ушли прочь и, вздохнув, повернулся к Ра.

— У меня своеобразное отношение к судьбе, — она видела, как его глаза, когда Вэриат начал говорить, затуманились и стали светло-серыми, смотрящими в никуда. — Я верю, что она есть и с рождения моего мне уготована особая роль, но также считаю, что добиться этой роли я могу только своими силами. Но чтобы не оскорблять твою веру в не существование судьбы, — усмехнулся король Нижнего мира, — скажу, что мы пойдём за советом не к её воплощению, просто звание судьбы более точно может рассказать о ней, чем её имя. Она была ткачихой и пряхой, величайшей колдуньей из всех, о которых мне доводилось слышать, и даже я приклоняюсь пред её величием. Она умела вплетать в нити людские сны, а затем проникать к своим жертвам в сон и делать его осязаемей реальности. Так же она могла вплетать в нити людские жизни, ей достаточно было лишь достать волосинку с головы человека. Забирая чужую жизнь, она продлевала свою, а так же могла подчинить себе того, кого таким образом прокляла. У неё в распоряжении было целое полотно, сотканное из нитей судеб. Да, в её руках была великая сила, сила, подвластная ей. Когда у неё родилась дочь, она сплела новую нить, но на этот раз из локона своих волос… До сих пор не известно, действительно ли Карнэ её дочь, из плоти и крови, или же она плод магии, немыслимой силы, снов великой ведьмы. Когда родилась её вторая дочь, Смерть, то Дайон потеряла свой дар держать в подчинении чужие жизни и, как оказалось, свою тоже. На тот момент ей было не меньше трёх тысяч лет. Она умерла с рождением Смерти, но дух её жив, вот только не имеет полной свободы и именно поэтому, чтобы задать Дайон вопрос, нужно уметь её вызвать, добиться её благосклонности. А так же не погибнуть по дороге в то единственное место, где она может являться зовущему её. Мы выйдем через три дня, Ра. Путь будет опасным, поэтому постарайся отдохнуть и не пускать в свои сны то, что может причинить тебе боль.

Глава тридцать первая

Мерцали свечи и казалось, что пламя их радуется Онар, вошедшей в просторный зал. Здесь белые холодные колоны подпирали высокий потолок, а сквозь узкие прямоугольные окна просачивался тусклый лунный свет, но, тем не менее, Онар было сладостно находиться сегодня ночью в этом тёмном зале.

Вэриат ждал её, стоя на ступени лестницы. Даже на расстоянии Онар могла рассмотреть его глаза цвета дождя. Сейчас они смотрели с весёлостью и нежностью. А с нежностью ли? Это чувство в его глазах так легко спутать со снисхождением.

— Ты хотел видеть меня, и вот я перед тобой, — сказала Онар.

Вэриат, приветственно склонив голову, подошёл к царевне и подал ей руку.

— Мне хотелось пройтись с тобой по замку и поговорить.

Их шаги отражались от стен тихим, гулким эхом, лунный свет шлейфом тянулся за ними, пламя факелов и свечей шепталось за их спинами, а тишина, которую они вспугнули, спешно заползала в щели треснувшего гранита.

— Скоро мне придётся покинуть тебя, я, Роук и Ра отправляемся в далёкий путь.

— Но как же я буду здесь одна? — это известие так потрясло Онар, что она сжала в кулачок край широкого рукава Вэриата, но, спохватившись, отпрянула от властителя тьмы и отвела в сторону смущённый взгляд.

— Ты не останешься одна, в замке много слуг. Ты ни в чём не будешь нуждаться.

— Почему тогда я никого из них не видела? — они проходили мимо большого, на всю стену, старого ледяного зеркала, и Онар поёжилась: их отражения показались ей призрачными и размытыми. — Почему я не видела никого из слуг? — пытаясь отвлечься от мыслей о зеркале, повторила царевна вопрос.

— Потому что ты бы испугалась, — коварно улыбнувшись, приблизившись к Онар так, что она могла рассмотреть своё отражение в его глазах, тихо, но отчётливо произнёс король Нижнего мира и добился своего: ахнув, Онар отступила, зажала рукой рот и испуганно округлила глаза.

Вэриат рассмеялся, искренне. Эта хрупкая, тоненькая, бледная девочка, а его глазами Онар была именно девочкой, забавляла его.

— Зачем пугать меня? Это низко! — она ощутила себя оскорблённой, и затронутая гордость заставила её выпрямиться и укоризненно посмотреть на хозяина замка.

— Я просто ответил на вопрос, зная тебя, могу сказать, что ты и вправду бы испугалась. Хотя не видела ты слуг ещё и потому, что они прячутся от меня, а значит бояться тебе их не стоит, ведь я страшнее, — вновь рассмеялся он.

— Похоже, ты упиваешься своим величием. Думаешь хорошо, когда вызываешь страх?

— О небо, — протянул Вэриат, провёл ладонью по лицу и, не отнимая её, сквозь пальцы глянул на стоявшую перед ним девушку, — королевна, непринуждённое поведение для тебя неподвластное искусство? Ты всё усложняешь, зачем? Будь проще.

— Мне не до шуток и простого общения, — они вышли на открытый балкон и тёплый летний ветер сразу же стал перебирать светлые локоны царевны, — я нахожусь рядом со своим похитителем, замышляющим войну с моим народом! Я взаперти, вдали от дома и родных, — Онар подняла на короля полные слёз глаза. — Что меня ждёт? Каждый день я думаю о тебе, и всякий раз приходит мысль о том, что тебе ничего не стоит убить меня, — слёзы покатились по её щекам, но Онар даже не пыталась сдержать их или вытереть.

Вэриат привык видеть боль, душевную, физическую, не важно. Изредка, даже та боль, которую вызывала у людей Карнэ, питала его магию. Он сам так часто причинял боль другим, таким образом становясь сильнее. Женские слёзы он видел не раз, но то было в камерах пыток, а потому те слёзы не трогали его. Теперь же Вэриат растерялся. Он сверху-вниз смотрел на плачущее, хрупкое существо и боялся шелохнуться, чтобы словом или делом не вызвать более сильный поток слёз.

А Онар казалось, что король Нижнего мира смотрит на неё с холодным, непроницаемым лицом, разве что взгляд его был недоумённым, из-за чего девушке стало ещё хуже. Она, ища помощи и поддержки у самого виновника её слёз, уткнулась лбом ему в грудь и зарыдала в голос, комкая своими тонкими пальчиками шёлковую рубашку Вэриата. Здесь-то и спало с короля оцепенение, он обнял плачущую девушку, легонько улыбнулся и прошептал ей на ухо:

— Я слово даю, королевна — не убью тебя, что бы ни произошло в будущем, разгорится война меж мной и людьми или нет, несмотря ни на какие обстоятельства, ты не погибнешь от моей руки. Не плачь. Смирись с тем, что ты здесь и повлиять ни на что не можешь. Вины твоей в этом нет, поэтому просто живи, Онар, наслаждайся этой ночью, смотри, как красива даль, — перевёл он взгляд на горизонт, который в эту минуту был тёмно-фиолетового цвета.

Онар, всхлипывая, только сильнее обнимала короля, его ровный, правильный голос действовал на неё успокаивающе, она уже не плакала, но ей было стыдно поднять на Вэриата лицо. Онар с детства учили, что царевна никогда не должна показывать свои слабости, особенно перед врагом. А она плакала, уткнувшись в грудь своего врага, вымочив слезами его рубашку и с замиранием сердца ощущая его руки на своей спине.

— Я виновата не в том, что не могу ничего сделать, — прошептала она, и Вэриат, взяв её за плечи, мягко отстранив от себя, заглянул ей в глаза. — Я виновата в том, что думаю о тебе, как о враге, но в то же время… в то же время… с первой нашей встречи, мысли о тебе не дают мне покоя, ни как о враге, а как… а как… — она не могла договорить, подобрать слов, вообще произнести это, но Вэриату хватило и недосказанности.

Властитель тьмы невесомо коснулся губами её губ и Онар, вновь роняя слёзы, прильнула к нему.

— Я влюблена в тебя, — выдохнула царевна, и Вэриат стёр с её щеки слезу.

— Твоей вины и в этом нет, — ответил он.

***

Этой ночью Ра спала всего пару часов. Проснувшись ещё до рассвета, она проворочалась в постели, пока не поняла, что больше уже не уснёт. Ра поднялась, забралась на подоконник и стала смотреть вдаль. Тёмное небо было расчерчено синими, серыми, фиолетовыми и голубыми полосами, только с замка Вэриата она наблюдала такую красоту, и за вид неба, который открывался отсюда, Ра ещё сильнее полюбила это место.

— Эльма, — шепнула она и прислушалась. — Если ты Дух замка, значит, слышишь меня? У меня такое чувство, что я попала в другой мир, это всё вовсе не похоже на мою жизнь. Интересно, что сейчас со Скери?.. У неё тоже жизнь поменялась.

— Её судьба предрешена, — прозвучал из тёмного угла комнаты знакомый Ра голос. Дух замка говорил, немного растягивая слова, и они отдавались эхом. — Она станет вестником Смерти и ничего с этим нельзя поделать.

— А если ей удастся найти Смерть и попросить её о свободе? — Ра пыталась разглядеть Эльму, но различала только силуэт и блеск белых глаз.

— Смерть не исполняет желания, намерений своих не меняет, на уговоры не поддаётся.

Воцарилось недолгое молчание. Ра плотней закуталась в шаль, которую прихватила с кресла.

— Почему ты не спишь? — спросила Эльма. — Тебе ведь уже не грозят кошмары.

Ра дотронулась до амулета на шее. Подаренный Вэриатом камень оказался тёплым.

— Я не очень-то их и боялась, — ответила она, вспоминая Карнэ. — Во сне ты способен на всё, если понимаешь, что это сон. Меня больше страшит реальность.

— Для Карнэ и некоторые сны реальны. Но если её не бояться, то у неё меньше над тобой власти. Она питается страхами, и всё же, если ты не страшишься её, это не означает, что Карнэ бессильна.

— Ты бы хотела, чтобы она вернулась, да? — в голосе Ра слышалась грусть.

— Конечно, она моя хозяйка.

— И Вэриат хочет, чтобы она вышла из бездны? — Ра было страшно представить, что станет с миром, если Карнэ освободится.

— Он поклялся, что поможет ей добиться прежней власти.