Вся её прошлая жизнь казалась Ра сном. А сейчас она действительно прибывала во сне. Но даже здесь её не оставляло чувство беспокойства, а мысли о Скери и вовсе, казалось, сведут её с ума.
И сон ей снился тревожный. Она видела, как с Илиндора отплывает корабль, как с северной стороны из лесов выходят воины тьмы и чудища, среди которых даже были огромные, с человеческий рост, пауки. Взору Ра открылось, что Рыцари ночи, если понадобиться, готовы вступить в бой. Они не хотели принимать какую-либо сторону, но всё-таки надеялись, что победят люди.
Ра слышала, как гремит Нижний мир, взбудораженный войной, как свистят стрелы, и бушует пламя. Слышала, как кровь впитывается в землю, а земля, бедная, вынуждена молча её глотать.
О, если бы Вэриат опоздал ещё на немного, у людей бы возрос шанс на победу! Но король Нижнего мира спешил со своим войском к границе своих земель, на которых начались сражения.
Если люди не ворвутся в Нижний мир, то войско тьмы вырвется оттуда и заполонит собой города, и в первую очередь Илиндор.
И как же хотелось Ра, чтобы Вэриат прекратил этот кошмар. Чтобы он отрёкся от цели освободить Карнэ! Но даже Смерть не остановила его. А Ра была уверенна, что в послании Смерть говорила о том, что Вэриат может избежать беды.
Но что случится теперь, ведь Вэриат начал войну?
И тьма закружилась в вальсе перед Ра. Девушка больше ничего не видела. Рука её потянулась к шее, где должен был висеть амулет от кошмаров, но пальцы нащупали одну лишь верёвку.
Амулет рассыпался в пыль. Что для Карнэ жалкий камень, когда Нижний мир упивается кровью и болью во имя её?
«Я показала тебе то, что есть и то, что скоро произойдёт. Уже за меня погибло несколько человек! И как же много смертей грядёт!»
Ра не видела богиню кошмаров, лишь слышала её ликующий голос.
«Меня ждёт свобода! Я дождалась! Мой сын не оставил меня. Если потребуется, Вэриат уничтожит не только людские войска, но и свои, чтобы их болью магию напитать сполна и врата в бездну открыть! Что молчишь? Тебе страшно, или вновь скажешь, что это сон и можно тебе не бояться?»
— Это уже реальность…
Во всепоглощающей темноте Ра не могла рассмотреть Карнэ, но знала, что богиня улыбается.
«И где же твой свет, который не может поглотить тьма? — смех Карнэ оглушил её. — Может в Вэриате ты видела его? Так вот, девочка, он не человек, а магии естество!»
— Вэриат всего этого не хотел! — сказала она и замолчала, понимая, как нелепо это сейчас звучит. — Он сам не был рад предстоящей битве, — тихо добавила Ра. — Я видела, что Вэриат очень часто был задумчив, выглядел грустным… Так же я знаю, как он смеётся и улыбается. Замечала, что он думает о других! — и вновь она осеклась и словно ответом на её мысли, прозвучал смешок Карнэ:
«Думает о других, убивая их?»
— Я о том, что он очень похож на человека и вовсе не представляется мне монстром…
«Так почему же сейчас в голосе твоём звучит сомнение?»
— Да нет, не то чтобы сомнения, — Ра боролась с желанием расплакаться, — я понимаю, на чьей Вэриат стороне.
«Тогда о чём ты?»
— О том, что мне кажется, он раскается и пожалеет об этом.
Карнэ рассмеялась, искренне, от души, если, конечно, у неё была душа.
«Глупая девочка! Пожалеть мог бы он, не вознагради я его и оставь ни с чем! А раскаяться он может только в том случае, если и вправду есть в нём свет! А его нет. Не видела свет я в душе моего сына. Там тьма, за завесу которой даже мне не проникнуть! А ты боишься, что будет он страдать от того, что сделал? Так нет, он не раскается!»
— Я не боюсь, а хочу, чтобы он пожалел, пока ещё не поздно! — крикнула Ра, чувствуя, как её охватывает злость. — Не такое уж и зло твой сын. Он просто несчастен, ему очень плохо! Если бы Вэриат знал что-то кроме боли, пожил среди людей, если бы с ним обращались не так, как с монстром, разве бы он стал служить тебе? Как ты можешь называть себя богиней, когда так низко поступаешь с собственным сыном?! Это ты заставила его убивать, чтобы напитавшись болью им убитых, он открыл для тебя врата! А что потом, ты разрушишь мир? И как, по-твоему, он может быть счастлив, оставшись с тобой на груде костей среди руин? Как по-твоему он не раскается?! Ты низкая… И тоже несчастная. Вот только сама виновата. И это я даже не осудила, а сказала, как есть.
«За людей и за Вэриата, значит, скорбишь и боишься? Веришь, что и в нём есть свет? Надеешься, что и Вэриат его в своей душе отыщет? Пока не поздно, говоришь? Увы. Поздно, да и ошиблась ты.
Попробуй соврать мне, та, кто врать не умеет… Ты скажи, что не видишь в его глазах бездну и пустоту! Ты соври, что удалось тебе разглядеть в них свет, надежду, жизнь! Почему же молчишь? Думаешь, скажешь, что так, и тем согласишься поверить, что лжёшь? Ведь я попросила — соври!
Ты попробуй не упади, не сорвись с обрыва, не погибни от холода. Чуешь, ветер ледяные стрелы пускает с севера? Видишь, под ногами твоими зияет пропасть?
Что стоишь? Ты попробуй, соври, что я правду тебе говорю, давай!
Как, не хочешь отвечать мне? А если я скажу… что в его глазах отражение не небес и цвета они не дождя? Знаешь, в них бездна отражена. Переменчивая, бесконечная, но всё же мгла. Неправда? Так ты посмотри, посмотри ему в глаза и скажи мне, что я не права!
Попробуй, соври, та, кто думает, что никогда не врала!
Он — монстр, ты согласись, что я права.
И Смерти не удалось помешать мне! И ты бесполезной была! Свершиться скоро то, что я давно ждала. И никакие пророчества надо мною не властны. И можно более не гадать, что означало послание Смерти, ведь я скоро выйду из бездны, и судьбы других сама буду писать!»
— Да ты всё это время боялась меня! — Ра ударила по темноте, она жалела, что в руке её не было меча, пусть и понимала, что он был бы сейчас бесполезен. — Ты думала, что Смерть с моей помощью задумала что-то сделать против тебя. И ты хотела меня изучить и убить, являлась ко мне во снах. Будь ты так сильна, как говоришь, не боялась бы меня!
«А самомнения сколько! Не тебя опасалась я, а Смерти! Пыталась сына своего я оградить от тебя, ведь не понимала, почему именно ты стала посланницей моей сестры! А теперь вижу, что зря я пыталась в тебе разглядеть что-то особенное. Ты жалкий, жалкий простой человек».
Поднялся вихрь из тьмы, и Ра пришлось пригнуться, чтобы её не сбило с ног.
«Всё не так, как ты, девочка, видишь, — голос Карнэ смягчился, стал почти нежным, а ветер утих. — Твоя слепая вера в добро ничего не изменит. Мне даже жаль тебя. Тебе ничего не поможет, ни вера в свет, которого и не было, ни доброта твоя к монстру, у которого сердце черство. И, прошу, не начинай говорить, что Вэриат не такой, каким его вижу я… Я, и сотни других. Ты станешь свидетелем крушения мира, уже потеряла семью и друзей. Твоя прошлая жизнь отныне практически неощутима. Тебя словно нет и, поверь, не стань тебя на самом деле, никто бы ни горевал по тебе. А я удостоверилась, что ты пустышка, не несущая в себе ни опасности для меня, ни пользы. Пойми, Ра, слепо верить во что-то опасно для себя. Вы проиграли, это ваша судьба. Давай же, скажи, что не веришь в судьбу!»
— Не верю.
«Ах да, ты веришь в выбор. Что ж, путь так, разница сейчас не велика. Вот, что выбор Вэриата за собой повлёк, смотри! Теперь это ваша судьба. А вера твоя бесполезна. Ты жалкую жизнь прожила… Хочешь, сегодня я милосердна, склонись предо мой и тогда обещаю, что когда выйду из бездны не убью тебя».
— Мне жалость твоя не нужна.
«Сказала она, заливаясь слезами, — протянула Карнэ. — Проснись, бедняжка. Мне даже противно стало мучить тебя».
И Ра распахнула глаза. Сердце её разрывалось на части. Страх сковал её тело и никак не хотел отпускать. Но вот девушке удалось сесть на кровати и свесить на холодный пол ноги.
Ра не заплакала, хотя внутри у неё всё кричало от боли, безнадёжности и бессилия. Но соглашаться с Карнэ она не хотела, пусть и думала теперь, что, быть может, в чём-то богиня кошмаров права.
— Вэриат, ты ведь не остановишься, — глядя в окно на затянутое тучами небо, шепнула девушка.
Глава пятьдесят первая
«Не может вот так просто разрушиться мир!»
Ра по-прежнему смотрела в окно и видела тёмное небо. Надвигающаяся буря уже не страшила её. Она внезапно поняла, что может больше, чем просто ждать. Приложив руку к сердцу, Ра закрыла глаза и прислушалась. Она слышала у себя внутри нечто пугающее, очень сильное, но в то же время это было тем, что могло сделать страх пред всеми произошедшими и ещё не случившимися бедами ничтожным.
«Оно там, внутри, бушует, желает выйти, свободу ждёт. Оно вовсе меня не рушит, во тьме по дороге ведёт. Причиняет страданья, но жить помогает, и в лёд сердцу не застыть».
Ра чувствовала жар и холод, а слова всё лились в её сознании, принимали причудливые формы и словно выжигали у неё под кожей руны. И неведомая доселе сила захватила её, а она даже не разомкнула век, ведя свой беззвучный разговор с внутренней стихией, которую назвала огнём и на помощь которой надеялась.
«С древности лет, бесконечно, идёт в душах людских борьба. И дарит мне свет Извечный, а пламя мне жизнь дала.
Огонь мой сияет всё ярче, свет больно режет глаза! Его не залить слезами, слёзы отнюдь не вода. Огонь мой питают слёзы и лавой текут из меня!
С древности лет, бесконечно, идёт в душах людских война. А я, как живу, так и гибну, от своего огня.
Но огонь до сих пор скрывает имя своё и часто молчит, молчит, молчит. Порой он угасает и, кажется, путь другим чувствам открыт! Но вспыхнет внезапно пламя и жжёт, и жжёт. И сердце моё болит…
Он — это вера во всё, что дорого мне. Он — это чувства мои, которым верна я. Он — воплощение силы моей, пусть и слаба я.
Кто-нибудь, откройте мне дверь!»
И Ра поняла, что больше не ощущает себя в комнате. Она разомкнула глаза и увидела, что стоит в сверкающей звёздами темноте.
Когда раздался голос Дайон, Ра не удивилась и не вздрогнула. Она знала, что Дух пряхи всё ещё не отвёл от неё своих незримых глаз.