Все дороги были занесены снегом. В бригаде — только треть положенного количества машин. Остальные списаны и еще не получены. Чтобы вывезти на огневые позиции полный бригадный залп имеющимся количеством машин, требовалось сделать несколько рейсов. Стояли январские морозы, но солдатам было жарко: они тянули машины, чистили дороги, устанавливали пусковые рамы с боеприпасами, рыли окопы для укрытия личного состава, машин и наблюдательных пунктов. Трудились двое суток подряд; работали все — солдаты, командиры и политработники.
Произведенный 8 января залп по району села Давыдовичи полностью оправдал затраченные усилия. Но враг имел здесь численное превосходство. В течение 9 — 10 января наши войска готовились возобновить наступление. Бригада должна была дать повторный залп.
Вечером 10 января на КП 65-й армии приехал К. К. Рокоссовский. Он сказал, что противник ждет наше наступление именно здесь, и приказал за ночь перебросить основные силы на 8 — 10 километров влево, в район Острокорма, и с рассветом наступать с нового участка.
В 23.00 я получил приказ снять с огневых позиций два дивизиона, перебросить их в район Макановичи и к утру быть готовым к нанесению удара. Вначале это показалось нам с Лютовым просто невозможным. Но приказ есть приказ. Времени осталось всего девять часов. Кому поручить эту задачу? Без колебаний мы поставили се Картвилишвили и Карпенко, командирам 2-го и 4-го дивизионов.
Дивизионы начали сниматься, а мы с Иващенко, Картвилишвили и Карпенко поехали выбирать огневые позиции и наблюдательные пункты в новом районе. С большим трудом добрались туда, уточнили передний край своих войск, выбрали огневые позиции и начали переброску материальной части и боеприпасов. В 8.30 11 января Картвилишвили и Карпенко доложили о полной готовности.
К рассвету все заняли исходное положение для нанесения главного удара. Пехота замаскировалась в лесах и получила возможность отдохнуть до полудня. Не пришлось отдыхать лишь нашим гвардейцам.
Точно в назначенное время бригада ударила по высотам восточнее Козловичей. С НП хорошо были видны результаты этого точного удара. Рядом наносили огневые удары 16-я и 23-я бригады.
Через два часа в полосу обороны противника был введен танковый корпус. В тот же день войска армии во взаимодействии с танкистами вышли на окраину Калинковичей и 14 января полностью освободили этот город.
За умелые и самоотверженные действия соединениям 5-й гвардейской минометной дивизии было присвоено почетное наименование Калинковичских. Многие офицеры и солдаты, в том числе оба командира дивизиона, получили правительственные награды.
12 июня 1944 года 22-я гвардейская минометная бригада покинула лагерь в районе Речицы. В соответствии с приказом командующего артиллерией 65-й армии она передислоцировалась на главное направление действий армии, в полосу 18-го стрелкового корпуса генерала И. И. Иванова, и включилась в группу разрушения.
Кругом болота. На единственной высоте севернее Церебулина, в 18 километрах южнее Паричей, разместились почти все наблюдательные пункты: артиллеристов, 18-го стрелкового корпуса и 65-й армии. Здесь же недавно оборудовали свой НП и мы. Ввиду малой дальнобойности РС огневые позиции пришлось выбрать здесь же, в 400 метрах от наблюдательного пункта.
Все дни шла напряженная подготовка к наступлению: вели непрерывную разведку противника, подвозили боеприпасы, оборудовали боевые порядки.
24 июня в 7 утра раскаты залпов гвардейских минометов и артиллерии возвестили о начале Белорусской операции — одной из крупнейших в Великой Отечественной войне. Залпы дивизионов были растянуты по времени. Самым мощным был последний залп дивизионов майоров Н. И. Старченко и М. С. Ширяева по узлу сопротивления противника перед деревней Петровичи; им закончилась полуторачасовая артиллерийская подготовка.
Во время артиллерийской подготовки пехота преодолела болота, отделявшие части 69-й дивизии от переднего края противника, и после залпа 3-го и 4-го дивизионов пошла в атаку, овладела опорным пунктом и деревней Петровичи.
К 11 часам дня в сражение был введен Донской танковый корпус генерала М. Ф. Панова. В 12 часов части18-го корпуса вместе с танкистами Донского корпуса прорвали вторую полосу обороны врага и погнали его на северо-запад, в обход Бобруйска.
После боев под Ковелем наши войска вышли на Западный Буг, форсировали его и вступили на территорию Польши.
Н. Я. Ильин. В осажденной Одессе, в боях под Ржевом
Н. Я. Ильин, подполковник в отставке
Война застала меня в должности инструктора Московского городского комитета партии. Утром 22 июня тревожный голос диктора объявил о предстоящем экстренном сообщении... Наша мирная жизнь кончилась! Сжалось сердце. Первая мысль — скорее в горком партии, но в это время раздался звонок и посыльный вручил призывную повестку.
С группой политработников-артиллеристов я был направлен для прохождения военной подготовки, а через месяц получил приказ о назначении комиссаром 48-го отдельного гвардейского минометного дивизиона, сформированного под Москвой.
В дивизионе была крепкая партийная организация во главе с парторгом В. Е. Шадриным. В первой батарее военно-политическую работу возглавлял П. П. Шигорин, во второй — Г. И. Ионов. Каждый из них имел опыт партийной работы, да и по возрасту они были старше всех в батареях.
Среди командного состава выделялся командир 1-й батареи Я. О. Чамкин, молодой офицер, недавно окончивший артиллерийское училище. Невысокого роста, подтянутый, он постоянно находился среди гвардейцев своей батареи, внимательно наблюдая за их обучением. Подмеченные недостатки и упущения заносил в записную книжку. За день таких записей скапливалось немало, и вечером он подробно разбирал их перед строем на поверке или отдельно с офицерским составом.
За несколько дней до отправления на фронт командир дивизиона капитан Кузнецов был отозван на другую должность. На его место прибыл старший лейтенант Т. Н. Небоженко. Мы быстро подружились. Забегая вперед, замечу, что в 1942 году мы вместе приняли 54-й гвардейский минометный полк; крепкая фронтовая дружба сохранилась и в послевоенные годы.
И вот наступило наше время отбыть в действующую армию. Ранним сентябрьским утром 48-й ОГМД, погрузившись на подмосковной станции Апрелевка, взял курс на Новороссийск, а оттуда морем — в осажденную врагом Одессу.
Одесса. Богатый революционными традициями, этот город вписал славные страницы в историю революционного движения в России. Теперь это был фронтовой город. 8 августа 1941 года приказом начальника гарнизона контр-адмирала Г. В. Жукова Одесса была объявлена на осадном положении. Враг отрезал ее от родной земли. Осталась только морская дорога, связывающая город с Большой землей. Дорога, полная опасностей. Немало наших судов, идущих даже под белым флагом с красным крестом, погибло от нападений подводных лодок и налетов воздушных пиратов.
«Чапаев» шел под надежной охраной, и мы были уверены, что достигнем Одессы.
Многие из нас впервые увидели Черное море, с любопытством осматривали корабль, любовались морским простором. Комиссары батарей в эти дни знакомили людей с историей Одессы, разъясняли ее роль в создавшейся военной обстановке, правдиво говорили о предстоящих трудностях в боях за город, оставшийся в тылу противника.
Ясная, спокойная погода благоприятствовала нападению вражеских подводных лодок и самолетов. В пути проводились учебные тревоги, отрабатывались приемы совместных действий по спасению судна.
23 сентября стали слышны глухие артиллерийские залпы, в рассветной туманной дали мы увидели береговые очертания, а затем горящий город.
«Чапаев» подошел к молу. Гвардейцы оцепили место разгрузки, и над палубой поднялись стрелы кранов — и, из трюма показалась первая боевая машина...
Командир дивизиона доложил командованию обороны Одессы о прибытии. Скоро мы разместились на территории Одесского артиллерийского училища.
В городе днем и ночью рвались снаряды, вражеские самолеты сбрасывали свой смертоносный груз. Горели жилые здания, школы, больницы, гибли женщины, старики, дети. Но одесситы не были сломлены. Чувствовалась строгая фронтовая дисциплина. Всюду были вырыты глубокие траншеи, улицы перекрыты высокими баррикадами, оставались только узкие проезды для транспорта. В тени каштанов притаились зенитки, готовые в любую минуту открыть огонь.
По улицам проходили колонны женщин и подростков с лопатами и кирками на плечах. Они возводили оборонительные сооружения. На предприятиях люди сутками не покидали рабочие места, готовя оружие и боеприпасы.
На другой день к нам прибыл начальник артиллерии Одесского оборонительного района полковник Н. К. Рыжи и ознакомился с новым оружием. Через день дивизион получил первое боевое задание. Ожидалось новое наступление противника; разведка донесла, что оно готовится в районе села Дальник. Наше командование решило упредить врага и нанести контрудар.
Поздно вечером 26 сентября 1941 года командир дивизиона, группа командиров и разведчиков выехали на указанный нам пункт для разбивки огневой позиции. Дальник — большое село в 15 — 16 километрах к западу от Одессы. Его широкие улицы и в эти осенние дни утопали в зелени, но оно было почти полностью покинуто жителями, многие здания разрушены артиллерийскими обстрелами.
Вскоре разбивка огневой позиции была закончена. Проверив еще раз все расчеты, мы возвратились в дивизион и подняли его по тревоге. Командир разъяснил боевую задачу. Провели короткий митинг и по темным безлюдным улицам выехали на позицию.
Ночью, при свете звезд, дивизион занял позицию, и расчеты подготовили машины к бою, чтобы с рассветом нанести по противнику огневой удар. С волнением переживали мы последние минуты перед первым залпом. Честь подать дивизиону первую боевую команду «Огонь!» была предоставлена комбату Чамкину. Он сосредоточенно ходил около боевых машин и внимательно смотрел в мою сторону, ожидая передачи сигнала, которого я с таким же нетерпением ждал от командира дивизиона.