Прекратили стрельбу даже те вражеские артиллерийские подразделения, которые, находясь по соседству, не попали под огонь гвардейских минометов.
В этот день дивизионы, меняя позиции, произвели еще несколько залпов — там, где противник пытался снова атаковать.
Под прикрытием сумерек дивизионы полка отошли в лес — в район нового сосредоточения. После короткого отдыха был проведен разбор первого боя. Затем комиссары дивизионов побеседовали с гвардейцами, рассказали о разгроме немецко-фашистских войск под Москвой и на Волге, о продвижении наших войск на запад, об освобождении сотен тысяч советских граждан, находившихся на временно оккупированной фашистами территории. Говорилось и о наших собственных задачах в боях у Ржева.
В эту ночь мы отдыхали в землянках ранее бывшей здесь воинской части.
На другой день на одном из участков противник превосходящими силами потеснил наши части. Возникла угроза прорыва. Командир дивизиона Нежельский получил приказ остановить врага. За смелые действия в этом бою Нежельский с группой гвардейцев был представлен к правительственным наградам. В жизни этот человек испытал многое: был беспризорником, попал в трудовую колонию. Учеба, затем служба в армии вывели его на правильный путь. И он закончил сначала военное училище, а затем Военно-инженерную академию имени Ф. Э. Дзержинского, причем с отличием.
Много пришлось поработать в эти дни и дивизиону, которым командовал москвич Б. А. Готовцев, друг Нежельского. В боях у Сычевки противник почувствовал, что тут ему не пробить брешь, и решил проверить наши силы на другом участке, обороняемом войсками 33-й армии. По приказу командующего фронтом И. С. Конева дивизион Готовцева должен был срочно перебазироваться в этот район — севернее Ржева, близ небольшого лесочка, называемого Мертвая Роща. Почти стокилометровый путь проходил по бездорожью, да к тому же близ переднего края. Необходимо было соблюдать большую осторожность, чтобы не обнаружить себя. Дивизион вовремя прибыл к месту назначения и выполнил поставленную ему задачу, остановил противника.
В эти напряженные дни много работал политический состав. Комиссары рассказывали о боевых и трудовых подвигах нашего народа, писали в тыл письма, в которых рассказывали о героизме минометчиков.
Среди водителей боевых машин: выделялся гвардеец Шишкин. Он отлично знал свою машину, проводил ее иной раз по таким местам, где другой мог растеряться, умело выходил из-под обстрела и всегда вовремя доставлял боеприпасы.
В одном из боев Шишкин был ранен, но остался в строю. За храбрость и мастерство он был награжден орденом Красной Звезды.
В боях отличилась батарея, которой командовал старший лейтенант Крылов. Гвардейцы с открытой позиции, прямой наводкой подбили восемь танков! Сам комбат, раненный, продолжал командовать и, когда враг снова пошел в атаку, угрожая захватить боевую технику, нашел в себе силы вывести батарею в безопасное место.
В конце декабря, когда мы находились в дивизионе Нежельского, нас — командира и комиссара полка — вызвали в штаб 61-й армии. Там мы с горечью узнали, что спустя десять минут после нашего отъезда прямое попадание тяжелого снаряда разрушило блиндаж; все, кто находился в нем, в том числе командир дивизиона Нежельский и комиссар Пичугин, погибли...
После тяжелых зимних боев нас вывели на пополнение и ремонт.
Ремонт на одном из тульских заводов был произведен быстро и хорошо. Расставаясь с рабочими-туляками, мы обменялись крепкими рукопожатиями, обещая выполнить их наказ — крепче бить фашистских захватчиков.
За успешное выполнение боевых задач Указом Президиума Верховного Совета СССР 54-й ГМП был награжден орденом Красного Знамени.
П. В. Шутов. С открытых позиций
П. В. Шутов, Герой Советского Союза, генерал-майор артиллерии в запасе
То памятное хмурое сентябрьское утро 1941 года ничем не отличалось от предыдущих. Так же моросил дождь, по небу ползли тучи. Рота подготовилась к отражению атаки. Ожидая противника, бойцы напряженно всматривались в белесый рассвет. Внезапно чуть сзади, из лощины, раздался неистовый грохот, напоминающий раскаты грома. Земля вздрогнула, словно при землетрясении. Невиданные огненные стрелы, разорвав тучи, подняв огромное белое облако дыма, унеслись в сторону врага. Не успел исчезнуть их огненный след, как до нас донеслись звуки разрывов множества снарядов.
Не понимая, что произошло, мы видели только одно: горящие немецкие танки, бронетранспортеры, автомашины и бегущих в панике солдат. Атака противника не состоялась...
Так впервые я познакомился с гвардейскими минометами.
А 6 октября командир нашей стрелковой бригады приказал собрать оставшихся в строю артиллеристов и, ничего не объяснив, отправил нас в распоряжение моего бывшего командира артиллерийского полка в подмосковный поселок.
— Здравствуй, Шутов, рад видеть тебя здоровым и невредимым. Много ли с тобой прибыло людей? — приветствовал полковник.
— Шестьдесят человек.
— Отлично! Размещайте людей на отдых и заходите ко мне.
В комнате у командира полка я встретился с комиссаром полка Губарем. Они расспрашивали меня, как воюют прибывшие со мной люди. Я подробно отвечал на все вопросы. Рассказал и о залпе неизвестного мне оружия; бойцы его назвали «адской машиной».
Комиссар переглянулся с командиром полка и, прищурясь, спросил:
— А вы хотели бы командовать такой «адской машиной»?
— Сегодня с тобой будут беседовать товарищи из Центрального Комитета партии и, вполне возможно, предложат новую должность, — добавил командир полка. — Какую, сейчас не могу тебе сказать, но советую от предложения не отказываться.
Разговор меня, естественно, очень заинтересовал, однако, как я ни пытался, ничего определенного от командира не узнал. Наконец, дождался вызова к представителю ЦК. Все прояснилось: меня рекомендуют на должность командира дивизиона гвардейских минометов. О том, что это за оружие, сказано было в самых общих чертах.
— Справитесь?
— Постараюсь.
Вместе с комиссаром дивизиона старшим политруком Николаем Калитиным мы познакомились с командным составом дивизиона. Ребята оказались толковые, некоторые из них уже успели побывать на фронте. В прошлом — все артиллеристы-ствольники. Это радовало; подумал: с таким народом быстро освоим новую технику.
Начальником штаба назначили лейтенанта Николая Черевичного, первой батареей командовал лейтенант Петр Млинарский, второй — Яков Карпенко, а помощником командира дивизиона по технике стал прибывший из академии старший техник-лейтенант Долгополов. Комиссаром первой батареи назначили политрука Смирнова, во вторую — весельчака, душевного человека политрука Бутенко.
В течение 5 — 6 дней все подразделения укомплектовали личным составом. Настроение у бойцов было боевое, в подразделениях с нетерпением ждали, когда получим материальную часть, чтобы быстрее освоить ее и ударить по врагу. Пока же в дивизион прибыла одна установка. Впервые я увидел оружие, с которым предстояло воевать. На автомобиле ЗИС-6 вместо кузова на специальном приспособлении было смонтировано устройство, чем-то напоминающее большую клетку и состоявшее из 36 желобов (направляющих), соединенных между собою кронштейнами. Заглянув в кабину водителя, увидел справа от руля какой-то зеленый пульт с рукояткой.
— Знакомишься, командир? — окликнул инженер-майор Тельных, инструктор по обучению. — Скажу тебе, отличная машина! Завтра начнем занятия.
...Враг подходил к Москве. Большим временем для изучения новой техники мы не располагали.
— Придется заниматься днем и ночью, — объявил я бойцам.
— Готовы неделю не спать! — ответили они.
Началось соревнование между батареями. Каждый расчет стремился как можно дольше побыть у боевой машины. Но инструктор был один. Он буквально валился с ног от усталости и сделал все, что от него зависело. На занятия было отведено трое суток.
Овладеть ракетной техникой в самые короткие сроки нам позволило то, что мои подчиненные хорошо знали ствольную артиллерию. А реактивная артиллерия использовала те же принципы (привязка элементов боевого порядка, построение «параллельного веера»), применяла ту же панораму, то же прицельное приспособление, подъемный и поворотные механизмы.
Особенно порадовал успехами личный состав батареи, которой командовал Карпенко.
В ночь на 16 октября 1941 года дивизион поднялся по тревоге. Нам было приказано прибыть на завод «Компрессор» и получить боевую технику. Утром мы были на месте. Во дворе завода, накрытые брезентовыми тентами, стояли восемь боевых машин М-8-36.
Наше подразделение стало именоваться 9-м отдельным гвардейским минометным дивизионом.
В тот же день с опытными водителями мы выехали на мой родной Горьковский автомобильный завод, на котором я работал до призыва в армию, за получением транспортных автомашин. Рабочие завода встретили нас как самых дорогих гостей, сделали все, чтобы мы могли без задержки получить машины.
28 октября нас с комиссаром вызвали к командующему гвардейскими минометными частями военинженеру 1-го ранга В. В. Аборенкову за получением боевой задачи, и на следующие сутки дивизион выехал под Тихвин, в распоряжение командующего 4-й армией генерала К. А. Мерецкова.
Тихвин находился в руках врага. Соединения и части 4-й армии вели кровопролитные бои. Штаб армии размещался в деревянном доме в местечке Неболчи.
Утром 10 ноября меня принял командующий армией. За деревянным столом сидел коренастый, среднего роста человек с пятью звездочками в петлицах. Лицо волевое, открытое, движения быстрые.
— Проходите! — генерал Мерецков встал из-за стола, поздоровался за руку. — Садитесь. Доложите, пожалуйста, о дивизионе и его возможностях.
Командующий слушал внимательно, не прерывая. Потом спросил:
— Приходилось вам проводить боевые пуски?
— Нет.
— Ничего, проверите в бою. Действовать будете только по моему указанию и по заданиям командующего артиллерией полковника Дегтярева. Свяжитесь с ним. Где сосредоточили дивизион?