— На восточной окраине Неболчи, в лесу.
— Связь есть?
— Подана вчера вечером.
— Хорошо. Вы свободны. Идите к Дегтяреву и решите с ним все вопросы.
Возвратившись в дивизион, я собрал командный состав, рассказал об обстановке и задаче, поставленной командованием армии. Ее войска продолжали вести активные боевые действия против вклинившейся 16-й немецкой армии. Дивизион получил приказ: произвести огневые налеты по скоплениям фашистов в деревнях Нижнее и Верхнее Заозерье.
Зима выдалась суровая, морозы доходили до 35 — 40 градусов. Поэтому особое внимание мы уделяли содержанию техники, следили за тем, чтоб моторы были всегда прогретыми. Действовать предстояло в условиях бездорожья. На маршрутах встречалось много незамерзающих болот и озер, что затрудняло маневрирование.
Конечно, получив приказ, все волновались, и я в том числе, — ведь это был первый залп! Хотя все было подготовлено и проверено, я обратился к командующему артиллерией дивизии с просьбой дать нам для пристрелки 76-миллиметровую полковую пушку. Просьбу удовлетворили. Вскоре в дивизион прибыл начальник полковой артиллерии. К моему удивлению и радости, я узнал в прибывшем командире своего товарища по школе ВЦИК старшего лейтенанта Пантелуса. С ним мы не виделись с 1938 года.
После коротких взаимных расспросов он поинтересовался, что от него требуется.
Я раскрыл планшетку с картой:
— Видишь вот этот пункт, пристреляй по нему и сообщи данные.
— Понял тебя.
Первой вышла на позицию батарея старшего лейтенанта Млинарского. Расчеты приготовились к открытию огня. Вокруг боевых машин стояли стройные красноствольные сосны, кроны их густо запорошило снегом. Справа и слева от огневых позиций слышалась редкая ружейно-пулеметная перестрелка. Судя по ней, противник нас не обнаружил. Подошла и вторая батарея. По координатам цели, сообщенным Пантелусом, командиры батарей быстро подготовили исходные данные для стрельбы и доложили о готовности.
Наступила торжественная минута. Я представил себе, как сейчас в ожидании команды напряжены лица бойцов — они начинали свой боевой счет!
Вздрогнула земля, и 288 снарядов обрушились на скопление противника. Взметнулось море огня, разрывов. Стрелковые подразделения поднялись в атаку.
В тот же день мне позвонил командующий артиллерией полковник Дегтярев, похвалил за хорошую стрельбу и просил передать от него благодарность всему личному составу.
С этого дня дивизион все время находился в боях.
Как-то во время марша на нас вышла колонна автомашин из блокадного Ленинграда. В кузовах, закутанные в солдатские одеяла, в пестрые платки, в отцовские и материнские пальто и фуфайки, тесно прижавшись друг к другу, сидели дети — изможденные, с черными кругами под глазами, с желтой просвечивающей кожицей на лицах.
Сжалось сердце, хотелось их пригреть, сделать что-то хорошее. Гвардейцы окружили детишек, отдавали им хлеб, кусочки сахара — все, что нашлось в солдатском кармане. Я видел, как у солдат, повидавших много смертей, на глаза навертывались слезы.
После этой встречи излишне было призывать людей уничтожать врага.
9 декабря наши войска освободили Тихвин и отбросили немцев на запад, к реке Волхов. В освобождение города внесли свой вклад и воины нашего дивизиона. Указом Президиума Верховного Совета СССР дивизион был награжден орденом Красного Знамени. Многих бойцов и командиров дивизиона представили к правительственным наградам.
В марте 1942 года с группой командиров Волховского фронта я был отозван в Москву. Меня, как и прошлый раз, принял командующий гвардейскими минометными частями генерал-майор Аборенков.
Командующий сказал, что мы неплохо дрались под Тихвином.
— Решили назначить вас на полк. Приступайте к формированию. Технику и недостающий личный состав в ближайшее время получите.
39-й гвардейский минометный полк формировался из трех отдельных дивизионов М-13 и парковой батареи.
На формирование мне дали около двадцати дней. Сколачивание подразделений шло одновременно с получением боевых машин, автотранспорта и другого имущества. Постоянную помошь и поддержку нам оказывал член Военного совета генерал П. А. Дегтярев. Он всегда был в курсе всех дел и забот полка.
Весной 1942 года в районе Демянска намечалась операция по окружению 70-тысячной группировки частей 16-й немецкой армии. Нам предстояло воевать на этом участке Северо-Западного фронта.
Командующий фронтом направил два дивизиона нашего полка в 27-ю армию и один — в 11-ю, в район деревни Тополиво. Уже после первых километров марша почти весь автотранспорт полка застрял на разбитых дорогах. На огневые позиции пришли только боевые машины, имея при себе по одному залпу. Пришлось в каждом дивизионе создать пешие группы для подноса боеприпасов и продовольствия, а боевые машины обслуживать сокращенными расчетами.
Вторым дивизионом полка командовал капитан С. Коротя — грамотный и волевой командир. Бойцы гордились им, многие старались походить на него. Преодолев бездорожье, Коротя вывел дивизион к месту ожидаемого прорыва. В предшествовавшие дни, пытаясь помочь окруженной группировке, фашистское командование посылало для нее большое количество тяжелых транспортных самолетов, груженных горючим, боеприпасами, продовольствием. Огромные трехмоторные самолеты с черными крестами почти беспрепятственно совершали посадки на аэродромах и возвращались обратно. Капитан развернул дивизион на подготовленной огневой позиции и произвел залп по прорывавшемуся противнику в тот момент, когда на малой высоте пролетало несколько «юнкерсов». РС плотно накрыли боевые порядки противника. Каковы же были удивление и восторг гвардейцев, когда они увидели, что загорелся и рухнул на землю самолет, сбитый реактивным снарядом.
Всякие случаи происходили на войне, но такое увидел впервые!
Вспоминаю еще такой эпизод. Фашисты выдвинули в исходное положение для атаки, к перекрестку дорог, танки и мотопехоту. Наши разведчики на рассвете обнаружили их и доложили командованию. Третьему дивизиону, которым командовал капитан Козлов, я приказал немедленно дать залп... Там, где еще недавно были пехота и танки противника, чадящими факелами горели девять бронированных машин.
Много примеров храбрости и находчивости можно привести из боевой практики наших гвардейцев-разведчиков. После одного боя начальник разведки полка старший лейтенант В. Варенкин доложил мне, что рядовой Дмитрий Сизов из взвода разведки, действуя в составе группы, высланной от стрелковой дивизии, отличился в рукопашном бою. Продвигаясь навстречу отходившему противнику численностью до 200 человек, разведчики приняли дерзкое решение: задержать врага до подхода наших подразделений. Восемнадцать советских бойцов выбрали удобную позицию, вплотную подпустили фашистов и открыли по ним огонь. Вражеские солдаты, увидев, что перед ними всего горстка бойцов, бросились в атаку, но ее удалось отбить. Сизов был ранен в руку, но продолжал вести огонь. Разведчики вели бой, пока не подошло подкрепление. Сизов был награжден орденом Красного Знамени.
После боев под Демянском 39-й полк доукомплектовывался в Москве. Получили технику, недостающий личный состав, а затем были направлены на фронт, в 43-ю армию генерала А. П. Белобородова.
...Бои шли на подступах к Витебску. 306-я стрелковая дивизия преследовала отступающего противника. Утро выдалось теплое, безветренное. Миновав деревню Котово, передовой отряд дивизии остановился на малый привал у небольшой речушки с крутыми, заросшими ивняком берегами. За ней тянулось хлебное поле, которое упиралось в темнеющую вдалеке рощу.
После многодневного преследования противника бойцы обрадовались, что можно смыть усталость, передохнуть.
Вместе с командующим артиллерией 43-й армии генерал-майором Балтийским мы находились на НП — на чердаке дома, стоящего на окраине деревни. В стереотрубу были хорошо видны солдаты передового отряда и подходившие к деревне главные силы дивизии. Пока мы обсуждали вопросы использования полка в бою, старший лейтенант Варенкин вел наблюдение.
— Товарищ полковник! — внезапно перебив, доложил Варенкин. — Немцы!
Мы с генералом кинулись к стереотрубе. Роща и поле были видны как на ладони. Из леса один за другим выползали танки: три... пять... семь... десять... За танками шли цепи пехоты. Тут же на нашем НП раздались телефонные звонки: командиры частей тоже обнаружили противника и просили огня РС...
— Шутов, открывай огонь! — приказал командующий.
Из боевых порядков стрелковых частей раздались первые орудийные выстрелы. Это открыли огонь батареи 43-го артиллерийского полка полковника Дедышко. Но из рощи волна за волной выкатывались новые цепи гитлеровцев с танками. Уже какие-нибудь два километра отделяли нас от противника. Контратаковало не менее полка, усиленного танками.
Связался с Дедышко, запросил у него координаты цели, по которой пристрелялась одна из его батарей, — танка, идущего в центре боевого порядка противника. И уже через несколько секунд координаты получил командир 3-го дивизиона капитан Козлов. Ему я приказал немедленно открыть огонь.
Проходят десятки секунд — залпа нет.
— Козлов, почему нет огня?!
— Товарищ полковник, машины завязли на огневых позициях в грязи, «мессеры» не дают поднять головы.
Надо срочно что-то предпринимать, через две-три минуты будет поздно.
— Товарищ полковник, вас просит Абайдулин, — докладывает телефонист.
Хватаю трубку. Слышу спокойный голос командира 2-го дивизиона Абайдулина:
— Разрешите мне вместо Козлова открыть огонь.
— Действуй!
Привычно загрохотали БМ, и, как стая огненных птиц, устремились на врага РС, сразу накрыв две трети боевого порядка противника.
Как я потом узнал, Абайдулин подключился к линии и записал координаты, которые я передал Козлову. Дивизион Абайдулина поддерживал правофланговый полк соседней дивизии. Следом за ним дал залп и 3-й дивизион. После этих залпов остатки фашистов в панике бежали.