И все же я была шлюхой.
Я убедила себя, что просто смешно было предполагать, что Дэйв, увидев, как я говорю по телефону с Ричардом, каким-то образом догадался, что я беседую с мужчиной. И в баре его тогда не было, и вовсе он меня не преследовал. И силуэт на улице был вовсе не его – у меня просто разыгралось воображение.
Стараясь избавиться от неприятных мыслей, я решила заняться работой по дому: сделала уборку в спальнях и поменяла белье на нашей с Маркусом кровати. Потом загрузила целую кипу одежды в стиральную машину и тщательно сложила все, что уже прошло через сушилку. После этого я убралась на кухне и навела порядок в стенных шкафчиках. Но в голову мне так и лезли непрошеные воспоминания: пальцы Ричарда, путешествующие по моему животу, кончик его языка, проникающий под резинку моего белья. Я принялась энергичнее орудовать шваброй, добавила в ведро побольше моющего средства, но страх разоблачения никак не отпускал меня. Что, если Джепсому было все известно? Что, если он обо всем расскажет Маркусу? Я вела себя просто недопустимо и страшно рисковала. Ведь мне были дороги моя семья и мой дом. Они были нужны мне, и мне вовсе не хотелось все это потерять.
Днем, когда Джош заснул, я уселась на кровать в своей спальне и открыла ноутбук. Я уже давно думала о том, что мне следовало бы быть в курсе того, что происходит у Маркуса на работе. У меня было ощущение, что это может нам помочь. Начала я с того, что стала гуглить информацию о некоторых его клиентах, думая, что если бы я знала больше, у меня была бы возможность задавать мужу правильные, толковые вопросы. И в этом случае он, как раньше, охотно обсуждал бы со мной свои «производственные» проблемы.
Вскоре мне удалось найти статью в «Стайлист», в которой Тилли Элуорси рассказывала о продаваемой ее компанией сумочке для декоративной косметики. А в «Обзервер» я обнаружила материал, где сравнивались вкусовые достоинства нескольких кондитерских продуктов, среди которых был и шербет «Цитрус Бёрст». Мне также удалось выяснить, что у миллионера МакКриди, владельца гоночной автотрассы, судя по всему, возникли неприятности – портал «Мейл-Онлайн» буквально упивался тем фактом, что он попался на превышении скорости. Заголовок материала, размещенного на портале, гласил: «ПРИДЕРЖИ СВОИХ ЛОШАДЕЙ».
На сайте Би-би-си я прочла историю об аресте Тони Джадда – и встревожилась. Я слышала обрывки разговоров на эту тему в выходные, но не представляла, что все настолько серьезно. На подверстанной к тексту фотографии Тони Джадда запихивали в полицейский автомобиль – он был арестован, когда выходил из отеля Ритц-Карлтон, собираясь ехать в аэропорт. В глазах Джадда была видна паника, его наклоненное вниз лицо, пойманное в объектив, налилось кровью. Оставалось лишь надеяться, что Маркус в этом деле проявит необходимую осторожность. Организованный им бизнес был вполне успешным, но при желании его легко можно было разрушить.
Затем мое внимание привлек материал, размещенный под статьей, посвященной Тони Джадду. В нем рассказывалось о том, что Мишель Лефевр, 44-летний французский бизнесмен, был обнаружен мертвым в своей машине в Москве. Причиной смерти, вероятнее всего, стал сердечный приступ. Журналист, явно ограниченный требованиями закона, был вынужден всего лишь высказать предположения. Согласно статье, Лефевра, «бизнес которого был тесно связан с украинскими трубопроводами», в последнее время неоднократно видели в обществе русского миллиардера Дмитрия Михайлова. Тут же на полосе было размещено фото Лефевра и Михайлова, пожимающих друг другу руки. Русский олигарх был одет в темный костюм. Сзади вплотную к нему стоял еще один мужчина, у которого за пояс брюк явно был заткнут пистолет.
Я снова подумала о том, что, ведя бизнес с такими людьми, Маркусу следует быть очень осторожным.
Потом я услышала, как на своей кровати заворочался Джош, и уже собиралась закрыть крышку ноутбука, но перед этим, не удержавшись, кликнула мышью на иконку «Фейсбука». Просьба Дэйва Джепсома принять его в друзья все еще ждала ответа.
Мой палец на какие-то мгновения завис над мышкой. Затем я кликнула на профиль Джепсома. Там было пусто – я увидела лишь строку: «Если вы хотите увидеть публикации в профиле Дэйва, добавьте его в друзья».
Не успев толком подумать, я кликнула на кнопку «подтвердить».
На экране моего ноутбука показалась целая подборка. Я быстро просмотрела заголовки. Это были в основном нагнетающие тревогу материалы об изощренных мошенниках и людях, проявляющих жестокость к животным. Джепсом сделал также репост статьи о каком-то студенте, который травил другого учащегося и при этом пользовался защитой и покровительством богатых родителей. У Джепсома было 25 друзей, при этом в его профиле я нашла только три фотографии. Все они были сделаны в Греции. На одной из них были запечатлены двое мальчишек, играющие в футбол, на другой девушка по имени Трэйси, посылающая воздушный поцелуй. На третьем фото были мы – Маркус, Джош и я.
По всей видимости, снимок был сделан в тот момент, когда мы покидали пляж. Я с мрачным лицом сидела в лодке, держа Джоша на коленях. Маркус, наклонившись, отвязывал суденышко от кнехта на пирсе. Фотографировали с близкого расстояния. Видимо, Джепсом достал телефон и нажал на кнопку камеры, как только мы попрощались.
Мое лицо обдало жаром. Ощутив сухость во рту, я закрыла страницу Джепсома. Было очевидно, что в «Фейсбуке» он недавно, так что, возможно, не стоило так уж удивляться тому, что все имеющиеся на странице фотографии были сделаны во время его отпуска. Как сказала Роуз, спасение Джоша, наверное, стало для Дэйва серьезным событием, так что вполне естественно, что он захотел так или иначе зафиксировать воспоминания о нем. В конце концов, это ведь была всего-навсего безобидная фотография, верно? И в ней не было ничего зловещего.
Он
В ту неделю я Тессу почти не видел.
На работе продолжался сумасшедший дом. Один за другим следовали бесконечные телефонные переговоры по поводу Тони Джадда, а нервотрепка с пресс-туром в интересах сети отелей «Сэвен Найтс» все нарастала – ее генеральный директор по-прежнему был недоволен составом гостей мероприятия. Были и неприятности помельче. Например, «Цитрус Бёрст» выразила недовольство по поводу статьи в «Дейли телеграф», где говорилось о том, что компания продавала свои напитки с высоким содержанием сахара в период Рамадана. (Мы попали в довольно сложное положение. С одной стороны, нам пришлось приложить немало усилий для того, чтобы потребители не считали, будто компания делает акцент на продукцию без сахара. С другой стороны, с этим тоже нельзя было перебарщивать, чтобы позиция компании не была истолкована как антимусульманская.) А в среду на нас неожиданно обрушились неприятности, связанные с одним из наших самых спокойных и наименее проблемных клиентов – частной средней школой Картингдон-Холл, где когда-то учился Джефф.
Возникли сложности не совсем обычного характера. Владельцы школы пару лет назад решили провести ее ребрендинг, позиционировав свое учебное заведение не как жестко традиционное, а, скорее, как более или менее либеральное. В качестве дополнительной услуги мы помогли им обновить дизайн их сайта и составить текст декларации принципов.
И вот директор школы позвонил Джеффу и сообщил, что получил анонимное письмо от некоего бывшего ученика. В письме утверждалось, что ряд учащихся школы в прошлом являлись объектами сексуальных домогательств. Кроме того, автор угрожал предать это обстоятельство огласке.
Руководство нашей компании долго ломало голову по поводу того, как быть в этой ситуации. Некоторые, в частности Мэри, придерживались той точки зрения, что в наше время важна открытость, а следовательно, необходимо проинформировать о письме родителей учащихся и объявить о немедленном начале расследования. Джефф был с этим не согласен.
Вскоре атмосфера в комнате, где проходили переговоры, накалилась.
– Ради бога, давайте все немного успокоимся, – взмолился Джефф. – Немного содомии еще никогда никому не вредило.
Разумеется, он говорил не всерьез. Однако одной из сильных сторон Джеффа было умение при принятии решений тактично и подчас даже в шутливой форме настоять на своем. В итоге мы пришли к заключению, что будет лучше подождать дальнейшего развития событий. Правда, момент для такой тактики был не лучший. Было ясно, что если не заняться урегулированием проблемы со всей тщательностью, то информация в письме вполне могла стать причиной закрытия школы. После совещания я сказал Джеффу, что ему следует извиниться перед всеми, кто на нем присутствовал, и, насколько мне известно, он последовал моему совету.
Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что это был странный период. Обычно проблемы возникали с каким-то одним из наших клиентов, в то время как в отношениях с другими все было спокойно. Однако неделя, о которой я говорю, стояла особняком – все наши партнеры словно сговорились, взявшись трепать нам нервы одновременно. Если бы я не понимал, как все происходило на самом деле, я бы решил, что кто-то целенаправленно прошелся по нашей клиентской базе, провоцируя возникновение всевозможных осложнений.
В четверг мы с Джеффом обещали встретиться в городе с Дмитрием и Олегом. Откровенно говоря, мне следовало бы отказаться от этой договоренности. Во вторник и в среду я работал допоздна и почти не видел Тессу, а ее состояние меня в последнее время немного беспокоило – особенно после странного случая с машиной. К тому же она интересовалась, не смогу ли я в четверг вернуться домой пораньше, чтобы мы могли провести вечер вместе. Однако, когда я предложил Джеффу перенести встречу с русскими, он даже попятился с выражением комического ужаса на лице.
– Ну уж нет, – сказал он. – Во всяком случае, я бы этого делать не стал.
Я позвонил Тессе и объяснил ей, что не могу отказаться от обеда с клиентами. И это не было ложью. Другое дело, что русские имели в виду не просто обед, а посещение эксклюзивного джентльменского клуба, черт бы их побрал.