В шесть часов вечера понемногу начали съезжаться журналисты. Первым появился довольно невзрачный мужчина средних лет из «Байсестер таймс», затем молодой человек, представляющий «Век бухгалтерии», потом Маура Пибоди из «Мейл» – на высоких каблуках и с торчащими во все стороны волосами. Ясмин приехала одной из последних – она выбрала один из самых дорогих прокатных автомобилей, «Рейндж-Ровер-Эвок». В комнату она вошла, как картинка – длинные ноги, великолепная фигура, одежда из текущего шелка. Увидев ее, Лонгридж отвернулся от Майка Бостриджа из журнала «Помещения для автомобилей сегодня» – дерганого мужчины, который предпочитал писать тексты от руки в блокноте на пружине, – и впервые за весь вечер улыбнулся. Когда Ясмин, подойдя к нему, положила Лонгриджу на руку ладонь с накрашенными ярко-красным лаком ногтями, Мэри, глядя на меня из другого конца помещения, ухмыльнулась. Я с показным облегчением потряс рукой у себя перед лицом, словно веером. Мол, клиент счастлив – значит, моя работа сделана.
Мы заранее посоветовали Лонгриджу не затягивать свое выступление – это была необходимая процедура в ходе мероприятия, но не более того. В принципе, можно было бы обойтись и без официальной презентации, но клиент об этом и слышать не захотел: любой генеральный директор обожает звук своего голоса. По сути выступление Лонгриджа представляло собой рассказ о том, как он и его сотрудники, строго говоря, использовали модель компании «ИзиДжет». Они поставили целью привлечение более широкого возрастного диапазона потребителей, предложив им дешевый, доступный и в то же время качественный продукт и используя при этом надежные, проверенные бренды («Неспрессо», «Молтон Браун» и так далее).
Ничто так не облегчает восприятие выступления, как разносимые по залу подносы с коктейлями. К восьми часам вечера, когда мы все наконец расселись за длинным столом, появилось ощущение, что мероприятие, пожалуй, удалось. Редактор из «Занятой женщины» весело болтала с мужчиной-корреспондентом из «Оксфорд ньюс», Майк из «Эм-Эл-Ти» демонстрировал добродушный интерес к данным аттестата Джем о среднем образовании. Ясмин благоразумно усадили рядом с Лонгриджем. Я издалека слышал, как она уговаривала его открыть один из отелей «Сэвен Найтс» на шоссе М-20, то есть на пути из южного Лондона к колесу обозрения в районе Ламбет, по которому она часто ездила.
– Это было бы просто прекрасно, – гнула свое Ясмин. – Мои друзья и я в буквальном смысле жили бы там.
Еду, а именно котлеты по-киевски от Чарли Бингема с помидорами, жареную картошку и свежие салаты, гости если не пожирали, то, по крайней мере, ели с аппетитом. Вскоре в стороне от стола начала скапливаться целая батарея опустевших бутылок из-под вина. Прекрасно помню, как я сидел, откинувшись на спинку стула, и меня переполняло ощущение того, что мы все – я и мои сотрудники – хорошо поработали.
Когда же случилось то, от чего моя жизнь начала рушиться, – в тот момент или несколькими минутами позже?
Сначала я услышал какой-то шум и обернулся, поскольку сидел спиной ко входу.
То, что произошло дальше, напомнило мне внезапный взрыв. Но когда я вспоминаю все это теперь, особенно часто это происходит по ночам, я вижу все словно бы в замедленной съемке. Все случилось в дальнем от нас конце комнаты, футах в двадцати. В дверь ввалился крупный мужчина – я знаю, что уже говорил о внушительных габаритах того, о ком идет речь. Он споткнулся о протянутый Гейл по полу удлинитель и выбросил вперед руку, чтобы не упасть. Этим движением он опрокинул одну из декоративных стремянок, несколько горшков с растениями и канделябров с электрическими свечами. Не удержав равновесия, мужчина все же упал на колени, причем, судя по всему, уколол ладонь об один из кактусов. Нахмурившись, он поднес ее ко рту, чтобы слизнуть кровь.
Со стороны фойе в комнату вбежала женщина-администратор в униформе.
– С вами все в порядке, сэр?! Я могу вам чем-нибудь помочь? – испуганно воскликнула она, помогая мужчине подняться на ноги. – Пойдемте со мной. Вот сюда, пожалуйста. Извините, здесь проходит частное мероприятие.
С этими словами администратор попыталась увести мужчину.
Как ни странно, на случившееся поначалу никто не обратил особого внимания. Только Маура Пибоди повернула голову на шум, но тут же снова возобновила прерванную беседу.
Дэйв Джепсом хмуро посмотрел на ладонь женщины-администратора, лежавшую на его предплечье. Та перехватила его взгляд и убрала руку. Затем Джепсом обвел взглядом сидящих у стола. Я словно примерз к стулу, чувствуя, что ноги меня совсем не слушаются, словно парализованные. Джепсом был одет в темно-синие брюки и белую рубашку. На шее можно было заметить татуировки, которые не мог полностью скрыть воротник рубашки. Даже на большом расстоянии я мог отчетливо рассмотреть бритый череп Джепсома и золотой зуб в глубине его рта.
Тело мое тряхнула дрожь – мне показалось, что рядом со мной, едва не задев меня, промчался мощный грузовик.
Между тем секунды шли. Взгляд Джепсома скользил по лицам сидящих людей, пока наконец не остановился на мне. Лицо нежданного гостя порозовело, губы искривились в подобии улыбки – если, конечно, это была улыбка. Мне показалось, что я заметил в выражении глаз Джепсома что-то похожее на облегчение, граничащее с радостью. Однако затем улыбка исчезла с его лица.
Я поднялся на ноги и отчетливо услышал, как подо мной при этом заскрипел стул.
– Извините, – сказал я, обращаясь к редактору «Занятой женщины», и, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, двинулся по направлению к Джепсому. Я шел медленно, аккуратно ставя ноги, но ощущение у меня было такое, словно я, будучи школьником, мчался по площадке для регби, опустив голову, отчаянно работая ногами, и моей единственной целью было пригвоздить незваного гостя к земле.
– Дэйв, – сказал я, и мой голос прозвучал неожиданно сухо. – Я могу чем-нибудь вам помочь?
– Я хотел бы перекинуться с вами парой слов, если это никому не помешает.
– Разумеется.
Я положил руку на локоть Джепсома, направляя его в сторону женщины-администратора, которая, держа в руках щетку и совок для мусора, явно собиралась убрать с пола землю и осколки цветочных горшков.
Джепсом однако воспротивился моему намерению. Я почувствовал, как его рука напряглась, и он остановился.
– Вы не отвечаете на мои звонки.
– Я просто не отдавал себе отчета в том, что вы могли мне звонить.
– А когда я пришел сегодня утром в ваш офис, чтобы повидаться с вами, ваша секретарша сказал, что я смогу найти вас здесь.
– Что ж, ладно. – Я все еще говорил очень тихо, но заметил, что на нас смотрит Лонгридж. – Может, пойдем присядем?
С этими словами я указал на большой диван, расположенный в соседней комнате.
До этого момента Джемсом упрямо стоял на месте, широко поставив ноги. После моих последних слов он сделал шаг в сторону двери и вытянул обе руки в стороны, взявшись за косяк. При этом мышцы спины под его рубашкой ощутимо напряглись, словно он пытался растянуть их после какого-то физического упражнения.
– Я не хочу садиться. Я хочу все выяснить раз и навсегда прямо здесь. Именно поэтому и проделал весь путь сюда.
– Я вижу, вы чем-то расстроены, – сказал я, невольно повышая голос.
– Да, вы правы, я расстроен. – Джепсом тоже заговорил намного громче. Отпустив дверной косяк, он шагнул вперед. – Вы направили полицию ко мне на работу. – Он сделал еще шаг вперед. – Как я могу не быть расстроенным?
– Мне очень жаль. Это было недоразумение.
– Что за недоразумение? Именно это я и хотел бы знать. – Закрыв рот, Джепсом уперся языком в щеку так, что на ней образовался выпирающий бугор. – Вы обвиняете меня в незаконном проникновении в ваше жилище через двадцать четыре часа после того, как я побывал в вашем доме, починил кран в вашей спальне и поболтал с вашей женой. Мне хочется знать, в каком мире вы живете, если люди в нем ведут себя таким образом?
Я закрыл глаза и покачал головой – этот жест должен был выразить мое сожаление, а заодно и продемонстрировать его всем окружающим.
– Прошу извинить меня. Мне очень жаль. На меня просто очень много сразу всего навалилось.
– Много навалилось, – процедил Джепсом и, сузив глаза, приблизил свое лицо к моему. – Много навалилось.
Затем он прислонился к стене, словно ему нужна была опора, чтобы иметь дело с таким типом, как я. Как раз в том месте на стене висела фотография, изображающая мужчину и женщину в купальных костюмах 50-х годов, прячущихся за ветрозащитным козырьком на пляже. Снимок в результате нажима перекосился, и от этого стало казаться, что мужчина и женщина улыбаются, глядя не в объектив, я куда-то в сторону.
– Много навалилось, – еще раз пробормотал Джепсом.
– Мне очень жаль, – повторил я, остро ощущая, как жалко звучит мой голос. – Мы с супругой действительно отреагировали не лучшим образом, но вина лежит не только на нас.
Разговоры у меня за спиной стали стихать. Обернувшись, я понял, что кое-кто из гостей заинтересовался происходящим. Представитель «Века бухгалтерии» колдовал над клавиатурой своего телефона. Лонгридж, поймав мой взгляд, откашлялся, снял салфетку с колен и отодвинул стул на несколько дюймов от стола, но не встал. Для меня это стало сигналом. Кем бы ни был стоявший передо мной человек, я должен был выпроводить его – и как можно быстрее. Джепсом был всем тем, от чего новая, перепозиционированная сеть отелей «Сэвен Найтс», хотела дистанцироваться. По сути мне платили за то, чтобы я избавлялся от таких, как он.
– Пойдемте, – сказал я как можно тверже и снова попытался вывести Джепсома из гостиной. – Давайте поговорим обо всем этом в другом месте. Или вот что. Давайте-ка я вам зарезервирую номер на ночь. Там мы сможем все спокойно обсудить утром.
– Мне не нужен номер на ночь. – По обе стороны рта Джепсома обозначились глубокие складки. При этом я заметил, что с одной стороны их было на одну больше, и подивился тому, как эти морщины могли образоваться на лице, которое так редко выражало какие-то эмоции. – Я пришел сюда сегодня, чтобы услышать ваши объяснения прямо сейчас.