[25], где не было даже стула, обнаружили лишь жесткую деревянную кровать в форме креста и одеяло. Она носила терновый пояс с шипами и пользовалась кнутом, почти исчезнувшим со времен Средневековья, чтобы практиковать аскетическую молитву без сна. Когда я вошла в ее комнату, в моей голове крутился вопрос: «Ну зачем такие крайности?»
Однако не успела я найти логичный ответ, как горячая кровь уже прилила к сердцу и начала пульсировать. Всю свою жизнь она молилась о двух вещах: чтобы Господь дал силы преодолеть кризис церкви, начиная с Ватикана, и за многострадальную Корею – несчастную и нищую страну, в которой, по слухам, развернулась братоубийственная кровопролитная война. Я не могла в это поверить. Ну, почему?
Я обнаружила в дальнем уголке за кулисами этого романа ту, что с радостью погрузила себя во мрак ради света. Жизнь жестока, непостижима и порой таинственна. Она никогда не бывает однородной. О! Ну, кто же это, кто? Кто сказал эти слова: «О человече! Кто ты такой, чтобы возражать?»[26]
Моя обида, возмущение и ропот, начавшиеся еще в подростковом возрасте: «Боже, ну почему?», стали терять свою силу благодаря трем этим характерам. Конечно, я знаю, что не должна прекращать задаваться вопросами, потому что в этом вся я. И это, наверно, своеобразный дар, каким меня наградил Господь. Поэтому я допытывалась у этих троих (хотя нет, у многих): «Ну и для чего, зачем, спрашивается, вы пошли на это?»
Мне хочется, чтобы эта книга и для вас, дорогие читатели, стала таким вопросом.
Разумеется, очень многие люди поспособствовали рождению этого романа. Прежде всего, уважаемый художник Ю Гынтхэк, который создавал восхитительные иллюстрации, будоражившие воображение читателей на всем протяжении выпуска романа-фельетона. Он терпеливо и великодушно мирился с духотой прошлогоднего лета и моими частенько запаздывающими рукописями.
И (аббатство) Вэгван. Отец Ин Клеменс, встретивший меня на вокзале и сопроводивший до монастыря в мой первый визит. Привратники у ворот обители – брат Феликс и брат Панкратий. Эти двое всегда радостно привечали меня, хотя я частенько беспокоила их по разным поводам, а в бессонную ночь даже угощали меня вином, украдкой извлекая его из-под полы. Также хочу выразить глубокую признательность бывшему аббату Ли Хёну за подробный рассказ о процессе приема аббатства Ньютон в Нью-Джерси, США, и о брате Мариносе. А отец Самуил из Ньютонского аббатства в Нью-Джерси, несмотря на мое долгое пребывание там, отказался взять с меня плату за проживание и еду, и на мой вопрос, разве можно так поступать бедному монастырю, ответил:
– Я видел, как монастыри приходили в упадок из-за богатства, но в истории еще не было случая, чтобы они разорялись из-за бедности. Так что не волнуйтесь.
Несмотря на утомительный ежедневный подъем в пять утра, братья Игнатий, Ириней и Альбин из колбасного цеха всегда с готовностью отвечали на мои многочисленные вопросы и пропускали со мной по стаканчику, делая вид, что не могут удержаться от моего предложения… Особую благодарность хочу выразить отцу Исааку, который радушно встретил и представил меня всем, когда я в нерешительности топталась во дворе Вэгвана в свое первое посещение. Взяв на себя роль посредника, он помогал налаживать общение со всей остальной братией и охотно водил меня по лабиринту монастыря. Благодаря ему, я смогла написать роман, заглянув одним глазком в (святая святых) мужской монастырь, – запретную для женщин территорию.
И, наконец, особую благодарность выражаю отцу Власию (священнику Пак Хёндону), который стал прообразом главного героя в этом романе и любезно откликнулся на мои докучливые просьбы ознакомиться с многочисленными материалами. Он со всей ответственностью и от всей души помогал в моих изысканиях (на то время он был молодым священником, а в процессе выпуска романа по частям возглавил аббатство).
Этот достопочтимый монах ознакомился с рукописью романа прежде редактора: подкорректировал сложные католические термины и исправил псалмы, которые не всегда были верно переданы по моей невнимательности, а также дотошно перепроверил все исторические факты. Я до сих пор безмерно благодарна ему за проявленные любовь и преданность этому роману, несмотря на повышенную занятость в связи с вступлением в должность аббата.
Как и всегда бывает, даже в создание такого не особо примечательного романа вложен гигантский труд большого количества людей. А сколько кропотливой работы и неустанной заботы окружающих вплетено в мою жизнь. Осознаю я это или нет. Поэтому мне всегда хочется еще сильнее склонить голову в глубоком поклоне.
Впредь буду прилагать еще больше усилий в своем писательском творчестве. И впадать в более глубокое отчаяние. Ради более высоких надежд.