Нине полагалось сесть за стол номер один. Она снова проверила. Да, стол номер один, но он предназначен для начальства. Не так ли? Что ж, она взошла по ступенькам, ведущим к столу в конце комнаты.
— Нина Рот, — сказала она болтавшемуся неподалеку официанту.
Он заглянул в список.
— Да, мадам, прошу вас.
Нина пошла за ним прямо во главу стола. Она оказалась через два места от президента «Ай-Си-Ай». Пытаясь скрыть удивление, Нина улыбалась, пожимала руки, потом, совершенно смущенная, села. Внезапно над столом нависла чья-то тень, и она поняла — это официант усаживает нового соседа.
Тони Сэвидж.
Он выглядел великолепно. Тони был просто рожден для смокинга. Другие шишки были одеты в серое, в очках, скучные, толстые. А граф такой изящный, подвижный, мускулистый. Глаза его сверкнули, когда он садился. Нина не могла не заметить, что все вокруг заулыбались ее боссу, уставившись на него с завистью и любопытством.
Ей надо было что-то сказать.
— Я… добрый вечер, лорд Кэрхейвен. — Она не осмелилась назвать его Тони после сегодняшнего. — А разве все делегаты должны сидеть отдельно?
— Гм. — Надменно вскинув голову, он взглянул на нее сверху вниз. — Я дал указание посадить тебя рядом со мной.
Нина с трудом проглотила слюну.
— А у тебя какая-то проблема? — спросил Тони. В глазах у него заплясали насмешливые искорки, когда он заметил ее неловкость. — Или ты бы предпочла сидеть внизу, с остальными?
— Нет, сэр. — Нина залилась краской. Хотя все в «Драконе» называли Тони на работе «сэр», сейчас такое обращение было странно неудобным. Оно прозвучало слишком официально, даже подобострастно. Как будто она признавала его силу. Его близость. Нина поспешила спастись шампанским. — Извините за сегодняшнее утро, сэр. Я, конечно, должка была подготовиться.
— Да, ты должна была подготовиться, — сказал он. — Я же определил приоритеты. Ты обязана им точно следовать.
Остальные за столом говорили между собой, не забывая о закусках. Нина понимала, что они ведут себя невежливо, но Тони было плевать. Она выпила бокал шампанского и почувствовала смесь страха и желания.
— Да, сэр. — Она ничего не могла поделать с собой и выпалила:
— Я уволена?
Тони ухмыльнулся. Его взгляд обжигал кожу, действовал опьяняюще, как алкоголь. Нина ощутила томление внизу живота.
— Нет, ты хорошо работаешь, тебя можно использовать. Но ты оказалась не так хороша, как я думал. Не надо действовать по своей собственной инициативе. Ты должна действовать по моей. В «Драконе» нет демократии. Ты работаешь не в пятидесятицентовом магазине в Бруклине.
Упоминание о прошлом заставило Нину снова посмотреть на Тони. Граф взирал на нее с видом превосходства, так же убийственно, как иногда смотрела на нее Элизабет. Этот взгляд словно говорил: не забывай, кто ты. Я вытащил тебя оттуда и могу вернуть обратно.
Усилием воли Нина заставила себя кивнуть. Сволочь, подумала она. Он использует кнут, ему это страшно нравится. Она повернулась к министру финансов и завела бессвязный разговор, гоняя устриц по тарелке. Есть она не могла. Тони Сэвидж как бы руководил столом. Иногда взгляды мужчин скользили по платью Нины, а потом обязательно возвращались к Тони. Он притягивал всех как магнитом. А для этих деятелей секс всегда стоял на втором месте после власти.
Нина пила шампанское, чтобы набраться мужества, наслаждаясь ледяным вкусом; вино пузырилось во рту.
«Ну и пусть я белое отребье, — думала она сердито. — Я необыкновенное белое отребье. Лучшее. Я сама, черт побери, пробилась сюда, а ты родился в этом проклятом замке!»
Она заставила себя съесть немного шотландской куропатки с жареным пастернаком. Граф продолжал наблюдать за ней. Она чувствовала его взгляд то на своих плечах, то на талии. Шампанское горячило кровь. Сама того не желая, Нина ощутила напряжение и влагу между ногами.
Министр повернулся к Тони.
— Лорд Кэрхейвен. Мисс Рот делает вам честь. Она ухватила принципы Европейского союза гораздо скорее и лучше, чем мои сотрудники.
Тони улыбнулся.
— У Нины самые лучшие мозги, министр. Это первая причина, по которой я ее нанял.
Алкоголь прибавил Нине храбрости.
— А какая вторая причина?
— Упаковка, — легкомысленным тоном бросил Тони.
Потом он повернулся к соседу и не разговаривал с ней до конца ужина.
Как только тарелки были убраны, все поднялись.
— Я пойду с кем-нибудь пообщаюсь.
Продолжая пожимать руки мужчинам, другую руку он положил ей на плечо.
— Нет, жди в вестибюле. Я сейчас приду.
Нина прошла сквозь толпу, кому-то помахала, кому-то улыбнулась. Она чувствовала себя беззаботной, у нее слегка кружилась голова — может, от выпивки на пустой желудок. Ну и черт с ним. Она вышла из толпы и остановилась возле пыльной пальмы в большом медном горшке, отворачиваясь от жадных мужских взглядов.
Тони появился через минуту. Широким шагом прошел сквозь толпу, расступавшуюся перед ним. Нина обратила внимание, какой он высокий: она на каблуках, но он все равно возвышается над ней. Он вежливо склонился к Нине и повел ее в бар. Нина оказалась зажатой в угол.
— Мне нравится твое платье, — похвалил Сэвидж.
— Я рада, что вам хоть что-то нравится!
Тони тихо засмеялся.
— Не злись. Давай посмотрим, насколько ты действительно хороша.
У Нины перехватило дыхание. Темные глаза и хищная улыбка влекли ее, его желание было откровенным.
От этой наглости она напряглась еще больше. Джефф никогда не смотрел на нее таким опытным взглядом и с такой неколебимой уверенностью.
— Вы приглашаете меня на свидание?
— Нет, я приглашаю тебя в постель. И не говори мне, что ты удивлена.
— Да, думаю, что нет, — пробормотала Нина тихо, опасаясь чужих ушей. А Кэрхейвену, казалось, было на это совершенно наплевать. Как и на все, что она думает.
Нина пристально посмотрела на него. — А если я скажу «нет»? Я буду уволена?
Он немного придвинулся к ней, загораживая от посторонних глаз. Потом наклонился, и их лица оказались так близко друг к другу, что, когда Тони заговорил, Нина вынуждена была смотреть ему прямо в рот.
— Ты умная девочка. Ты знаешь, как я поступаю со своими друзьями. А ты ведь хочешь меня. Так что кончай играть. — Сэвидж протянул к ней руку. — Пошли.
— Мы пойдем наверх вместе? — прошептала Нина.
Тони улыбнулся. Ему нравилось, как этот ребенок краснеет, стреляя глазами вокруг, словно загнанный заяц.
— Что подумают люди?
— А кто на них обращает внимание? — спросил Тони Сэвидж.
Они поднялись вместе в величавом поскрипывающем лифте; с ними ехала пара старых аристократок. Когда последняя из них вышла на четвертом этаже, он повернулся к Нине и коснулся ее грудей. Он ловко погладил их, напрягшиеся соски уперлись в ладонь. Нина ахнула, колени сразу ослабели. Тони ничего не сказал, но улыбкой дал знать, что оценил ее реакцию. Нина почувствовала себя пристыженной, жаркая волна окатила ее.
Опытная рука Тони направилась вниз, к плоскому животу, остановилась там, где тепло переходило в жар и жгло сквозь платье. Другой рукой он взял ее за подбородок и медленно засунул большой палец ей в рот.
Нина стала сосать его. Она не знала, что он собирается с ней делать. Испытывая необыкновенную легкость и вожделение, она сама прижималась к его руке.
— Спокойно, — сказал он, словно смеясь над ней.
Лифт дернулся и остановился. Она попыталась взять себя в руки, Тони вежливо подождал.
Апартаменты в пентхаузе располагались слева. Нигде никого. Тони не спеша достал ключи. Нина видела по брюкам, что с ним творится. Желание его было таким же сильным, как и ее. Просто он к этому больше привык.
Сколько у него было женщин? — подумала Нина. Сотня? Или больше? Каждое прикосновение, каждый взгляд были слишком уверенными. В деловых кругах и в обществе шептались о его похождениях. О его любовницах, о его романах. Ни одна потом ни слова не произносила о нем. На секунду Нина почувствовала неловкость. Что это?
Британская особенность? Обет молчания? Или Кэрхейвен умел использовать кнут и пряник?
— Ну давай, девочка, не бойся…
Ключ вошел в замок.
Тони открыл дверь и включил свет. Нина оглядела шикарную комнату, заваленную цветами, корзинами с фруктами, орехами, шоколадом на серебряном подносе.
Мебель красного дерева времен английского короля Георга, включая набитый книгами шкаф. Она увидела шезлонг, обшитый камчатной белой тканью, и синее кожаное кресло. Зеркало во всю стену, а на других стенах висели картины, писанные маслом. Двуспальная кровать, взбитые подушки, покрытые снежно-белым покрывалом.
Одеяло из овечьей шерсти.
Тони закрыл дверь.
— Ты нервничаешь?
— Нет, — смело заявила Нина.
Он подошел к ней, вывел в центр комнаты, к кровати, и поставил лицом к зеркалу. Потом приподнял лицо Нины обеими руками.
— Лжешь, — сказал он.
Он наклонился и поцеловал ее. Нина вдохнула сигарный аромат, легкий мужской запах пота и дорогого лосьона после бритья. Губы его нежно касались ее губ, но в этом прикосновении была не столько нежность, сколько желание попробовать. Он хотел прочувствовать ее рот. Потом поцелуй стал грубее; он кусал ее, гладил руками лицо, прижимая Нину к себе, тиская ягодицы. Он гладил ее грудь, живот, тыкался между ногами. Тони был сильный, он не позволял ей задавать тон, а когда она смущенно поежилась от его прикосновений, он теснее притянул ее к себе. Она хотела что-то сказать, но он прервал ее поцелуем.
Когда наконец он завершил первый поцелуй, Нина прерывисто дышала.
— Ты когда-нибудь испытывала оргазм?
Она покраснела.
— Конечно.
— С мужчиной? Нет, думаю, что нет. — Тони отошел от нее, сдернув по пути застежку с ее плеча. — Давай-ка посмотрим на тебя, детка.
Нина осталась стоять неподвижно, когда платье соскользнуло на пол. Смущение, возбуждение, головокружение. Так хотеть мужчину, как она, да чтобы он еще видел это! Причем мужчину, который даже не очень-то нравится. Но так, пожалуй, проще… Нина осторожно вышла из упавшего платья, откинув его ногой в сторону.