выйдешь – и больше не пустят, с приветом!
Так хочется, чтобы – пальцы веером, и ты, постового вроде,
посылаешь страдальца чистосердечным матом:
– Посуда забита с концами, свободен!
И кружку ещё наполняешь золотом из автомата.
«сяду на вёсельный самолет…»
сяду на вёсельный самолет
и поскачу по барханам вод
и мне ушами замашут вслед
розовые слоны
я тебе притащу канистру стихов
и весь сегодняшний звездный улов
будет тебе хороший обед
каперсы не нужны
так что не кукся давай налегай
свет оловянной ложкой хлебай
что там опять звезда
выпала из ларца
пробуксовали протекторы глаз
пробуй живее кушай сейчас
катится медленная вода
с выпученного лица
я осажу на лету как болид
перебинтую что где болит
в клумбы воткну цветы
и ворочусь скорей
в дом опустевший едва живой
И, наконец, разминусь с тобой,
чтобы меня не морочил ты —
морок любви моей.
История войны
Войны происходят от скуки
нечем занять себя тем
кто пресытился
прогулками с коляской вечерним телевизором
чтением книжек любовью
он приподнимается на локте
и свободной рукой швыряет в соседское окно
тарелку с объедками
если промахивается – швыряет другую
объедки усеивают стену
звон битых стёкол
лязг металла о тротуар
чем упитаннее швырнувший
тем увесистее его недоедки
яблочные огрызки надкусанные пироги почти целые гуси
компьютеры вездеходы
черепки разлетаются впиваются
в ход идут золотые кубки
пуховые подушки мальчишки и девчонки
в пионерском лагере в тихий час
взрослым захотелось порезвиться
вспоротые перины разбитые люстры
обесчещенные девушки застреленные солдаты
Боже
дай им скорее работу
собрать по крупице всё что ещё возможно
здесь битым камнем пылит дорога
и гильзы в школьном гремят портфеле
здесь каждый выстрел ищет бога
и пуля плачет навстречу цели
они любили детей и сами
детьми казались смеша природу
в дома расписанные сердцами
несли как пчелы живую воду
но залпы с веток срывают гнезда
исходят дымом людские ульи
кромсают в клочья единый воздух
не отдыхает в полете пуля
живых и мёртвых кроша калеча
подобья Божьи – людские лица
и пуля дальше летит навстречу
не в силах в сторону отклониться
и злобной волей чужой ведомы
многоэтажные палят хаты
и снова люди бегут из дома
лишь в том что люди и виноваты
Сражение завершено
на поле брани
остались
вставные челюсти и слуховые аппараты
пузырьки с корвалолом
в обгоревших документах давние даты рождения
войну как обычно
затевали люди постарше
в результате они и полегли
молодым некогда воевать
им надо успевать целоваться
заниматься другими неотложными делами
пусть убивают друг друга те
кто войну начинает
когда ушли последние мародёры
остались только переломанные протезы рук и ног
сердец и голов
все равно не пригодных для жизни
“мы роем могилу в воздухе там будет не тесно…»
У отца изменился почерк
он пишет воспоминания
о войне о фронте о жизни о смерти
его почерк всё неразборчивее
не на мониторе
по бумаге карандашом
Отец пишет что помнит о жизни и смерти
пальцы дрожат рвётся бумага
корчится будто от пламени
слова пропадают
словно с песчаного берега
море смывает годы
время это огонь и вода
почерк
искорёженный взрывами воспоминаний
неразборчивый лучше не будет
Может это сумеют прочесть
те кто знает
как воздух взрывается в комья
осколки зарастают в теле
через годы начинают
напоминать о себе
двигаться к сердцу
Отец продолжает писать
на бумаге каракули как куски арматуры
подлетают впиваются в тело
Отец продолжает писать
словно сунули в руки лопату
рыть могилу в меркнущем воздухе
отбрасывать комки кислорода
ровнять осыпающиеся стенки
звезды только песчинки в раскопанной почве
плодородной от праха братьев дяди старухи соседки
нечем дышать
очень тихо
Он продолжает писать
чтобы все поместились
шесть миллионов родных
все другие
в земле не хватает места
надо резать воздух лопатой
вышвыривать звёзды и кислород
Пусть читают те
кто видит как наполняется воздух
оцинкованными ящиками пластиковыми мешками
нечем дышать
в воздушных пустотах
Отец продолжает писать
он спешит слишком мало осталось
тех кто думал
что они все осколки уносят в себе
Он не может снова
ловить плечами осколки
он может писать и он пишет
переполняется воздух
«пусть у оленя будет ненастоящий двойник…»
пусть у оленя будет ненастоящий двойник
которого свалит выстрел охотника
а олень убежит
пусть у цветка будет муляж
его-то и срежут чтобы поставить в вазу
а цветок уцелеет
пусть будет двойник у ребёнка
которого лупит отчим
а ребёнок наблюдает со стороны
пусть будет двойник у Земли
чтобы астероид влетел в его атмосферу
пусть у меня
у тебя
будет тело
«грудью…»
грудью
в окно колотится голубь
прежде такого не случалось
священные книги
остались книгами книг
все происходит согласно писаниям
сменились боги
сами
тысячелетние молитвы
по умолчанию
считаются недействительными
окна чисто промыты
голубь бьётся в стекло
не понимая
почему на этот раз воздух не уступает
«Песчинки в песочных часах…»
Песчинки в песочных часах
текут непрерывно
до последней минуты
человек умер
часы перевернуты
песок устремился вверх
простая метафора
только зачем
пережали узкую горловину?
Алфавит
Как много всего
вокруг этой буквы
а
вселенная
целиком
в русском алфавите еще 32 буквы
«В этом солидном доме…»
В этом солидном доме
жил поэт
вперемешку с другими поэтами
лауреатами государственных премий
жил многим на зависть
А другой поэт прожил жизнь
в блочной многоэтажке
в доме неподалёку
соседи мало что о нём знали
лишь после его смерти поэт из дома поэтов
огорчился – жаль неплохой был поэт
Третий поэт
прожил жизнь короче второго
и умер пальцы в перстнях
наколотых в зонах
при попытке к побегу его застрелил охранник
этот третий ведать не ведал что он тоже поэт
А самый последний спустя годы
ещё в материнском чреве
твердо решил не рождаться поэтом
было всем безразлично
напишет он стихи или нет
да и никто к тому часу
не знал что такое стихи
но у него не получилось
«старость одинока аристократична…»
старость одинока аристократична
будто старый граф на поле для гольфа
из последних сил бьёт невидимой клюшкой
и попадает
а некому доставать мячи из лунок
подносить единственному игроку
и граф отправляется сам
подбирать мячи-невидимки
и складывать их в корзину
без дна
а потом убедившись что корзина пуста
неподвижно с клюшкой в руке
замирает
да граф да
Людмила Банцерова / Россия /
Родилась в р.п. Сапожок Рязанской области, в семье педагогов-музыкантов, окончила Литературный институт им. М. Горького, поэтический семинар Эдуарда Балашова. Публиковалась в журналах: «Юность», «Литературная учёба», «Наша молодёжь», «Молодая гвардия», «Берега», «Новая Немига литературная» (Беларусь), «Нижний Новгород», «Невский альманах» и др. Лауреат Международной литературной премии имени Сергея Есенина «О Русь, взмахни крылами…» (2017). Лауреат Международной литературной премии «Парад Литератур» видеопоэзия (2019).