— Ну и знакомцы у вас, господа наемники! — скривился капитан. — Знал бы, на корабль не пустил!
И тут же засмеялся. — Шучу! Какое только говно на эту палубу не поднималось! Вы не худшие!
Вскоре на галере спустили паруса — к берегу, по словам Калффа, лучше подходить на веслах — куда предсказуемее выходит. Скорость тут не нужна — точность полезнее! Шлепнулась в волны лодка, прокатился по борту, разматываясь, веревочный трап. Несколько минут страха и можно выдыхать — волны спали, весла почти и не нужны — и так к берегу несет, только курс держи, чтобы не перевернуло — вода-то, холодная!
У самой линии прибоя, с носа спрыгнули два моряка. Вылетевшую на гальку лодку тут же подхватили, начали вытягивать. На помощь кинулись местные. Общими усилиями буквально выдернули на сушу.
Керф, отряхнувшись, огляделся. Хлопнул себя по груди, тут же вспомнив, что футляр с сопроводительными документами на компанию, сам на «Лахтаке» вручил Лукасу, зная, у ловкого студента они будут сохраннее.
— Кто тут старший-то будет? Кто со всех сторон опасный? — спросил мечник у местных, когда лодку надежно привязали к окатанной глыбе, размерами с половину галеры.
Местные переглянулись. Один, белобрысый, стриженный, невысокий — почти карлик, но широченный — плечи в рост! — сплюнул Керфу под ноги. Следом начали плеваться и остальные.
— Хорошо же тут встречают гостей! — ласково, как лучшим друзьям улыбнулся Керф и, шагнув к лодке, вытащил завёрнутый в кожи меч. Остальные наемники тоже схватились за оружие.
— Мало того, что южане, так еще и жопошники! — выругался белобрысый, за оружие — топор на длинном топорище, хвататься, впрочем, не спешивший. Очевидно ему, как и любому северянину, требовалось себя предварительно для драки разогреть. Войти в настроение.
— Эээ! — между бойцами влетел Клафф, размахивая руками. — Хорош! Хорош! Дирк, а ну хватит! Парни не виноваты! Я им про Пашку рассказал!
Белобрысый скривился, снова плюнул. На этот раз — на сапог Клаффу.
— Дурак ты, капитан! И шутки у тебя дурацкие!
Затем Дирк шагнул к Керфу:
— Дирк Шнайдер, прозвищем Уд. Бургомистр Нугры. А Пашка этот, не к ночи поминаемый, за главного никогда и не был. Кто ж жопошнику деньги доверит! То Клафф вечно им всех пугает! Вот и приклеилась глупость!
— Керфо эль Темпранийо, — церемонно представился мечник. За его спиной заржали Братья и Флер с Фазаном, — прозвищем Керф. Капитан по мечу.
Указал на Лукаса:
— Лукас Студент, прозвищем Изморозь, капитан по перу. Студент, это не второе имя, это призвание.
Дирк, понимающе кивнув, в свою очередь, указал на могучего, но несколько скособоченного, копейщика рядом с собой:
— Гийом Лапинье Целомудрик, прозвищем Кролище — товарищ бургомистра по всяким странным вопросам. Целомудрик — это, понимайте правильно, тоже призвание.
Кролище оскалился, почесал в паху:
— Ежель кого того, то эт ко мне! Ну и браконьера бить, тоже со мной совет держать сперва.
Керф пожал руку Дирку, затем Гийому, а после — всем прочим. Имен, разумеется, не запомнил — но это, дело привычное.
Наемники, старые и новые, перемешались, знакомясь, вслед за командирами. Над берегом повис гул голосов, хлопаний по плечам, смеха, похожего на рычание гиеньей стаи, здравиц и прочего шума. Обычных, в общем, звуках встречи двух воинских коллективов.
В общем, мечнику в Нугре начинало нравиться. И не жарко, и люди приятные. Предреченные же ужасы в лице (или морде?) неведомого иркуйема, были где-то далеко в будущем.
* мера расстояния на Севере, равная примерному расстоянию, проходимому на веслах. Зависела от типа судна, количества гребцов и прочих. Разумеется, не константа
Про то, как унаки всем жизнь испортили
Раньше хорошо было. Унаки легко жили! Все могли у духов просить — духи унаков любили, всегда помогали, никогда не отказывали!
Унаки сначала только полезное просили. То, что делать самим долго.
Попросишь новый наконечник, вот он, лежит — поднимай, к стреле крепи, жилами приматывай, клеем мажь. Нож захотел? Попроси чуть по-другому — вот он, лежит! Сразу острый, сразу в ножнах. Гарпун сломал? Проси — вот тебе новый! С пых-пыхами, с веревкой! Лодку попросил? Вон, на воде качается. Лезь и плыви — только весла попросить не забудь. Дом надо? Вот, стоит, тучам животы крышей царапает.
Потом, как время прошло, как совсем к хорошему привыкли, начали и еду просить. Зачем на охоту ходить, зачем сетку ставить, гарпуном в кита кидать? Попросил — вот юкола перед тобой, вот китового мяса полное блюдо. Совсем унаки ленивые стали!
Два охотника были. Друзья! Вместе везде ходили, дома стена к стене построили. Как на охоту ходить перестали, начали выдумывать всякое.
Один доспех попросил. Такой, чтобы его ничего пробить не могло! Чтобы ни ножом, ни стрелой, ни чем!
Второй копье у духов попросил. Такое, чтобы все пробивало! И доспех, и сосну, и скалу!
Подумали духи, друзьям-охотникам дали и копье, и доспех.
Унаки гордые стали! Есть у них то, чего нет ни у кого! Только кто лучше попросил? Первый или второй? Как понять?
Один доспех надел, встал. Второй копье взял, в друга кинул…
Как загрохотало вокруг, как солнце вспыхнуло!
Нет друзей, пропали! Совсем! Ни следа!
Унаки посмотрели, решили осторожно просить — солнце вспыхнуло, глаза заболели, кровь кожей пошла — много умерло.
Просят, а не дают духи ничего. Еще просят — не хотят духи помогать. В третий раз попросили — духи одного зайца дали, который неделю как умер. Обиделись унаки.
Пришли к шаману. Шаман в бубен ударил, две ладони тонких грибов съел, чаю попил. Глупые вы, сказал! Был большой лед — целая гора! Нет ее больше — осколки маленькие. И те тают.
Глава 19Загадки и ненужные отгадки
Дав квадранс на предварительное знакомство, белобрысый Дирк, отчаянно похожий на подземного гнома из детских сказок, выждав обещанное, ткнул короткопалой дланью в сторону галеры. И заорал. Выходило на удивление громко — глядя на низенького Уда, трудно было поверить, что он способен издавать столь громкий вопль:
— Господа наемники, чтоб вам крабы лицо обглодали! Солнце скоро утонет!
Южане испуганно уставились на светило, которое нахально висело над самыми головами. И топиться, вроде не собиралось!
Долго присматриваться и слепнуть не получилось.
Наемники и прочие жители — южане с удивлением разглядывали нескольких унаков и с десяток уначек, образовали цепочку для разгрузки. Обалдевшую от новых впечатлений компанию загнали в общий строй — место нашлось каждому!
И дружно принялись за разгрузку галеры.
Как объяснил Лукасу Шнайдер, оказавшийся соседом по цепочке, с опустошением трюма следовало поспешить. К ночи погода в окрестностях городка портилась, в бухту начинало вносить огромные массы воды, которые и волнами-то не назвать. Им вполне по силам сдернуть развалившийся на галечном берегу «Лахтак», да шваркнуть им так, что только щепки полетят. Отстояться на рейде тоже не получалось — дно якоря почти не держало, и итог мог стать тем же самым. Разве что тела выкинуло бы не на берег, а унесло на просторы океана. На поживу панцирным рыбам, Кеглючину и остальным гадам глубин.
— Это летом тут — красота! — пропыхтел Уд, передавая штуку сукна расчихавшемуся от пыли Лукасу — не самый свежий товар попал на Архипелаг.
— Волны нет?
— Ага! — теперь уже Дирк чихнул. — Ветер всегда есть, но сугубо в меру — только-только комарей сдувать. Потому и выбрали здесь городок ставить.
— Комары? Мошка, которые? — блеснул знаниями Изморозь, хватаясь за очередной сверток ткани — этот немного погрызли мыши, но пыли было меньше.
— Это у вас там, на югах, комары и мошка! А у нас — комари!
— А разница в чем? — продолжил допытываться студент.
— Обычный комар, он разве что крови попьет. А наш, местный, северно-архипелажный, — с гордостью объяснил Уд, — человека за раз схарчить может! В ивняк пойдешь, копье бери — от комарей отмахиваться! У них носики — во! Кирасу пробивают, если с налету!
— Сурово у вас! — закивал Изморозь.
— А то! Север у нас! Это вам, южанам, не шубу в трусы заправлять!
Лукас пытался представить себе описанный Дирком процесс. Не сумел. Похоже, тут и в такой мелочи отличие большое…
Мельтешение свертков, мешков и ящиков кончилось. Внезапно. Вроде только-только тащили мешки с мукой в амбар, надрывая спины. А тут раз, и все! Сиди на бережке, на камешке, свесив натруженные руки и вывалив язык на плечо. Смотри на опустевшую галеру. И радуйся! У тебя работа кончилась. А им сейчас на веслах выгребаться против волны, потом еще с парусами возиться! И так, пока в Любече канаты на кнехт не намотают!
Нет, лучше уж на камешке сидеть, тихонечко подвывая от боли в ладонях…
Рядом с Изморозью сел местный — худощавый, лысоватый, весь какой-то пожеванный, возрастом близкий к Керфу, но ростом мечнику где-то по плечо. В прыжке. Сунул выдохшемуся студенту приятно булькнувшую флягу.
— Думал, не выдюжите, галеру-то перекидать, а потом, смотрю, а ничо! Вроде и южане, а крепки. Людоед.
— Что? — чуть не поперхнулся Лукас.
— Звать меня так, — хмыкнул местный. Забрал флягу, вытащил пробку, выточенную из мягкого дерева, вернул. — Пей, чо выветривать?
Изморозь приложился. Горло моментально обожгло, из глаз хлынули слезы, но в целом, пивал он гадости и гаже.
— А почему так?
Людоед принял флягу из рук Лукаса, приложился. Тщательно закупорил. Спрятал в карман тяжелой теплой куртки.
— Этот, длинный который, как палка-говномешалка, он говорил, что он по мечу капитан, а ты по перу. Так?
— Так.
— А чо ж ты тупой тогда такой, раз по перу капитан? Людоедом назвали, потому что людей ел. Нас тогда в городке обложили, в Албазе. Зиму сидели! За ворота не выйти — стрела сразу. Хорошо, если в глаз. А то по ногам целили. Вот и ели. С голоду сдыхать страшно.
— Всех подряд?