— Мы с врачами-коллегами уже обсуждали это. Дело в том, что Камилла не является психически больной, и силой ее никто удерживать не будет. Марко Тозини предложил свои услуги, свой дом, деньги медработникам, которые будут наблюдать за Милой у него в доме, но…
— Что?
— Я бы оставил вашу подругу у нас в больнице еще хотя бы на несколько дней из-за боязни, что она может нанести вред себе, поэтому я прошу вашей помощи, чтобы вы убедили ее остаться здесь, — пояснил врач.
— Хорошо, я уговорю ее, — кивнула Надя.
— А вот вы можете нас покинуть, женщина с железными нервами. У нас в отделении вас прозвали «Огненной амазонкой», — засмеялся доктор, — отклонений у вас нет, даже тахикардии от испуга.
— Тахи…чего? — переспросила она.
— Учащения сердечных сокращений. Вам это знакомо? — спросил врач, теребя дужки очков.
— Пожалуй, нет… это мне не знакомо. Я всегда внутренне собранна и спокойна, — подумав, ответила Надя.
— Синьора, вы не были влюблены? — рассмеялся доктор.
— Не знаю, — смутилась она.
— А как же наш уважаемый Марко Тозини, который сделал вам предложение? Известие об этом быстро распространилось, и все одобряют его выбор! — громко сказал доктор, совершенно не обращая внимания на Григория Степановича.
— Мы, пожалуй, пойдем, — потянула она следователя за рукав, пока словоохотливый доктор не сболтнул еще чего-нибудь лишнего.
— Да, синьор Тозини прислал за вами машину, чтобы отвезти вас к нему домой.
— Машину пусть подадут, — сказала Надя, все еще не осмеливаясь смотреть на своего земляка.
— Как скажете, синьора! — чуть ли не козырнул доктор.
Надежда поспешила в свою палату, чтобы переодеться. Григорий Степанович следовал за ней по пятам, как гончая, взявшая след.
— Этот миллионер сделал тебе предложение?
— Мало ли какое предложение он мне сделал? Может, предложение убираться подобру-поздорову? — пыталась она обратить все в шутку.
— Не юродствуй, — Григорий Степанович не был склонен к юмору.
— А что это вас так тронуло? — округлила честные глаза Надежда. — Ну, сделал и сделал, и что?
— Тебе?!
— А что со мной не так?! Откуда такое удивление, господин Земчук? Что вы? Взбодритесь! Это только вы считаете, что я взбалмошная особа, сующая нос куда не следует и мешающая правоохранительным органам ловить преступников! А Марко разглядел во мне женщину. Да-да, Григорий Степанович, не рыжую бестию, а именно женщину! Он понял, что я добрая, умная, красивая, темпераментная…
— И скромная, — буркнул следователь.
— А скромность в наше время…
— Знаю! Знаю! Сейчас время молодых и дерзких, — сказал он.
— Вот именно! — надулась Надя. — Да и вообще, к чему эта перепалка?
— Ни к чему, — согласился Григорий, несколько пришедший в себя. — Я поздравляю тебя, заиметь такого жениха, наверное, мечта многих женщин. Я вижу и кольцо соответствующее…
Надя быстро спрятала руку за спину, словно она украла это кольцо.
— Лично я за его миллионами не гналась, он сам меня выбрал, — пожала она плечами, — поздравлять пока не с чем, я еще не решила, что ему ответить.
— Тут и гадать не надо, какой будет ответ.
— Плохо вы меня знаете, Григорий Степанович, я девушка весьма непредсказуемая, — ответила Надя, переодевшись за ширмой и выйдя из-за нее с пакетом в руке.
— Это-то и пугает, — возразил следователь.
— Хватит философствовать! Поехали! — скомандовала Надежда и решительной походкой направилась к выходу.
У больницы их уже ждал «Мерседес» Марко с русскоговорящим водителем.
— Добрый день, синьора! Марко просит прощения, что не смог сам приехать, но он с нетерпением ждет вас дома.
— Ему придется подождать, — ответила Надя, кивая на своего спутника, — это со мной. Поехали, Гриша, кататься!
Они вдвоем расположились на заднем сиденье автомобиля, и Надя сразу же попросила водителя врубить кондиционер, так как щеки ее пылали, словно она все еще горела в огне странного дома.
— Привыкаешь к роскошной жизни? — ухмыльнулся Григорий Степанович, слегка побледневший за последнее время.
— А что? Завидно? Любезный, гони-ка ты в сумасшедший дом! — обратилась она к водителю, чем ввергла его в шоковое состояние.
Григорий Степанович, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, объяснил на английском языке, куда синьора просит отвезти ее.
— Знаешь английский? — удивилась Надя.
— А ты думаешь, почему именно меня прислали?
— Удивляете меня, Гриша…
Шофер, кидая на них испуганные взгляды, мягко тронул машину с места.
— Почему мы сразу едем к Кире? — спросил следователь, словно она здесь была главная.
— А зачем тянуть? Мне пора завершить это дело. Меня дочка дома ждет, — отмахнулась Надя. — А что такого? Ты же обещал взять меня с собой.
— Ничего. Просто я не думал, что это произойдет так быстро.
Всю дорогу Надя расспрашивала Григория о Москве. Вплоть до того, какая там погода и что нового в российском шоу-бизнесе, в чем следователь оказался совсем не сведущ.
— Соскучилась?
— Тянет на Родину, — констатировала она.
— Дай Родине отдохнуть, — попросил за страну Григорий.
Глава 24
В огромном парке среди кустов алых роз стояли невысокие светлые здания с лепниной по фасаду и колоннами. Зеленые газоны и ровные дорожки радовали глаз. Откуда-то долетал запах вкусной еды, вызывающий аппетит. Так и представлялась приятной наружности женщина в белом фартуке и чепце на светлой кухне, которая месит воздушное тесто, пока другая женщина взбивает сладкий ванильный крем и варит шоколадную глазурь.
— Какая красота, — вдохнула полной грудью Надежда, — жаль, что здесь находятся психически нездоровые люди, так как они не могут оценить все это по достоинству.
— Они больные… — возразил Григорий, — и часто остаются тут на всю жизнь. Пусть хоть их фактическая изоляция от общества будет похожа на рай.
— А ты сентиментальный, — отметила она.
Григорий посмотрел вдоль аллеи и удивленно присвистнул:
— Ого! Смотри, мой знакомый полицейский, к которому я приехал. Привет, друг Джузеппе!
Навстречу им семенил на коротких толстых ногах синьор Моргалио собственной персоной с очень озабоченным видом.
— Здравствуйте, — Надя присела в немыслимом реверансе, — а вы тут какими судьбами?
— Вам тоже сообщили? — обратился Джузеппе к Григорию Степановичу, игнорируя вопрос Надежды.
— О чем? — пожал его протянутую руку Григорий.
— О гибели Киры Анзилотти, — вздохнул итальянский полицейский.
— Как о гибели?! — ахнула Надя.
— Пойдемте, — итальянец взял под руку своего коллегу из России.
— Что случилось? Как погибла? Объясните мне! — засыпала полицейского вопросами Надя.
— Синьора, я могу вас удалить с места преступления, но, если вы пообещаете мне держать себя в рамках и молчать по возможности, я разрешу вам присутствовать при нашем разговоре из уважения к Марко Тозини, — обернулся к ней Джузеппе.
Надя, вздохнув, кивнула и поплелась следом. Ей очень не понравилось то, что она услышала, но пока ни одна мысль не возникла по этому поводу. Джузеппе провел их к летней беседке и предложил расположиться там на мягких креслах, обитых светлой тканью в мелкий цветочек.
— Тело уже унесли, а я вам расскажу, что мне удалось узнать.
— Во всех подробностях! — перебила его Надежда и тут же, спохватившись, виновато замолчала.
— Киру обнаружили сегодня утром с проломленным черепом. Орудие убийства нашли рядом, это большой камень с острыми гранями. Кто-то ударил девушку по голове, когда она спала ночью, и был таков… Никого из посторонних не видели. Вот в принципе и все, — рассказ полицейского оказался не таким уж и долгим.
— Камеры наблюдения? — спросил бдительный следователь из России.
— В том-то и дело, здесь нет никаких камер наблюдения, здесь всегда было тихо и спокойно, и больные тут тихие и спокойные, буйных нет, — пояснил итальянец.
— Говорили с лечащим врачом Киры? — спросил Григорий.
— Обижаешь, коллега. Конечно, говорил. Очень хороший специалист, он сказал, что Кира страдала редким заболеванием, какое-то мудреное название, боюсь, мне не повторить, но не в этом дело. Суть заболевания состояла в том, что у человека полностью отсутствовало собственное восприятие мира и ощущение окружающей действительности. Больная была абсолютно ведома, ею мог управлять кто угодно и как угодно. Ее брат что-то делал с ней, но никто не знает что, в том числе и она сама. Она повторяла за врачом какие-то действия так же, как и за братом, и еще у нее была очень короткая память. Например, она уже не помнила, что у нее был брат…
— Господи, кому понадобилось убивать такое безобидное и совершенно больное существо? — содрогнулась Надежда.
— На этот вопрос у нас пока нет ответа, — развел руками Джузеппе.
Надежда с Григорием вернулись к машине.
— Поехали к Марко, — предложила она.
— Не буду мешать молодым, — ответил Григорий.
— Не юродствуй! Там огромный дом, места всем хватит! А ты — мой друг, значит, мой гость! — ухватилась она за него.
— Нет, я остановился в гостинице, там же и останусь, — грустно возразил Григорий, — и вообще, зря я приехал…
— Ну, как хочешь! Давай хоть подвезем до отеля, — предложила Надя, на что ее спутник согласился.
Шофер нервно покосился на них.
— Навестили… родственника?
— Сомнительный комплимент, если вы думаете, что у нас там есть родственник, — ответила Надя.
— Не успели, — буркнул Григорий, и машина понеслась в город.
Надю больше не умиляли прелестные пейзажи, стада пушистых овец и аккуратные домики пригородных поселений. Ей не нравился хмурый взгляд Григория, не нравилась смерть не ответившего за свои преступления Владимира, не нравилось нынешнее состояние ее лучшей подруги, не нравилось убийство блаженной Киры. А хуже всего было то, что она не могла ни на что повлиять. Это и удручало. Надя тряхнула головой и собралась с мыслями. Сфокусировав взгляд на дороге, она вдруг увидела рекламный щит «Выставка-галерея русских художников «Неизвестная Россия» от Виктории Шанс». И стрелка указывала поворот налево.