– Держать стену! – орал десятник, отбрасывая ударом щита невысокого мужика в простой домотканой одежде. – Копейщики, навались! Щитники, крепи оборону!
Толпа, наседавшая на воинов, была не такой уж и большой – сотни две от силы. Только вот там, где озверевшее мужичье стремилось любой ценой пустить кровь «пришлым», инталийские солдаты были связаны категорическим приказом не доводить дело до убийства. Разумеется, избежать крови не удалось – под ногами наседающих селян уже корчилось несколько их товарищей: кто-то зажимал ладонями распоротый живот, кто-то старался отползти в сторону, оставляя за собой кровавый след из подрубленной ноги или отсеченного запястья.
– Бей! – орали те, кому не досталось места в передних рядах, еще не понимая всю степень своей удачливости. – Руби!
Стена щитов медленно отодвигалась, огрызаясь короткими жалящими ударами копий. Солдаты старались бить по ногам, арбалетчики, уже приготовившиеся к стрельбе, медлили – выпущенная в упор стрела пробьет два, а то и три тела сразу. Тар Легод метался вдоль строя, его меч вращался не переставая, перерубая древки легких крестьянских копий, снося пальцы, вспарывая предплечья или бёдра – лишь бы не убить. Он умел владеть оружием и пока что со своей задачей справлялся. И даже гордился парнями, которых обучал последние дни – никто не дрогнул, никто не ударился в бегство.
Свистнуло несколько стрел – один из копейщиков первой шеренги, не вовремя высунувшийся из-за щита, споткнулся, завалился лицом вперед, сломав древко вошедшей в глаз стрелы. В образовавшуюся щель тут же метнулся чей-то тяжелый цеп, послышался вскрик. Тар наотмашь рубанул – цеп упал на землю, все еще сжимаемый обрубленной по локоть рукой.
– Сомкнуть щиты! – рявкнул он.
В то же мгновение чудовищный удар в спину швырнул ветерана на колени. Он извернулся, подставил меч – но легкий клинок не мог удержать массивного молота-чекана в огромных руках кузнеца. Острый клюв чекана врезался в нагрудник, проломил металл и ушел глубоко в бок десятника. Кузнец рывком выдернул свое страшное оружие, замахнулся снова, чтобы нанести повторный, уже смертельный удар. Нервы арбалетчиков не выдержали, сразу две стрелы проломили череп, еще одна вошла в грудь. Великан зашатался, толстые пальцы разжались, выпуская страшное даже для закованного в латы рыцаря оружие.
– Убийцы!!! – повис над толпой вопль. Словно и не сами пролили первую кровь.
– Орден! – выкрикнул какой-то мальчишка, лишь недавно одевший инталийскую форму и втайне отчаянно этим гордившийся.
Он выскочил из строя, рассчитывая вытащить раненого десятника – и в тот же момент свистнула в воздухе коса, насаженная на древко на манер копейного наконечника, и голова парня, начисто срубленная, покатилась по земле. Стена щитов качнулась вперед – еще мгновение, и копейщики нанесут слаженный удар… и тогда лишенные брони и хотя бы мало-мальского боевого умения селяне умоются кровью.
Еще две группы воинов окружали крестьян справа и слева. Подоспела помощь – теперь двум сотням бунтовщиков противостоял вчетверо больший отряд инталийцев. В основном – ополченцы, гвардия разместилась на противоположном конце огромного лагеря, и, чтобы добраться до места стычки, ветеранам требовалось время. Но и простые солдаты, не так давно начавшие постигать воинское искусство, справлялись неплохо. Только непохоже было, чтобы численный перевес орденцев подействовал на озверевшую толпу отрезвляюще.
– Назад!!! – раздался отчаянный женский крик. Худенькая девушка, подбежавшая к медленно отступающим солдатам, подняла над головой руки, шепча слова заклинания. В то же мгновение на опьяненных кровью крестьян обрушился водяной вал. Казалось, далекое море пришло в эту долину – практически мгновенно земля превратилась в жидкую грязь, кто-то поскользнулся, упал, на него рухнул напиравший сзади, затем еще один. А жесткие, колючие струи воды продолжали хлестать по бунтовщикам, сбивая их с ног, заставляя отступать, прикрывать лица руками, бросая оружие – лишь бы сделать вдох, не поперхнувшись.
В реальном бою «ливень» особого вреда не причинял. Шлемы достаточно надежно укрывали солдат от водяных струй, да и передвигаться их учили не только по сухой земле, но и по такой вот вязкой жиже. Зато против необученной толпы холодный водопад оказался весьма действенным.
– Достаточно, Бетина. – Мират арДамал осадил коня рядом с волшебницей, снял шлем и рявкнул так, что даже его боевой жеребец чуть присел, словно от испуга: – Бросить оружие! Живо!
– А хрен тебе! – заорал из толпы кто-то, еще недостаточно нахлебавшийся воды. Рыцарь махнул рукой, и арбалетная стрела, вдребезги разбив зубы наглеца, вошла тому в рот.
– Еще кто-то желает?
Селяне оглядывались по сторонам. Со всех сторон на них были нацелены блестящие копейные жала. Солдаты продолжали прибывать – вероятно, на ноги была поднята вся инталийская армия.
– Бросить оружие! – повторил рыцарь, удовлетворенно наблюдая, как падют в грязь мечи и топоры. Затем повернулся к солдатам, демонстративно игнорируя опасность получить стрелу в спину. Да и не слишком он рисковал, арбалетчики были наготове и теперь не стали бы медлить. – Десятники, всю эту шваль связать. Пусть с ними герцог разбирается.
Видимо, бунтовщики начали наконец понимать, что к чему. Если раньше солдаты еще пытались обойтись малой кровью, то теперь – стоит лишь помыслить о том, чтобы напасть на командующего, – смешают мятежников с грязью. К тому же волшебница… ударила всего лишь водой, а ведь не затруднилась бы и сжечь тут всех живьем.
В общей сложности погибло почти сорок солдат – все, несшие стражу у колодцев в селе, и шестеро уже в стычке у лагеря. Десятник Тар Легод и еще человек десять получили раны разной степени тяжести. Среди крестьян раненых было много, а погибших всего пятеро. Раненым оказали помощь с должным прилежанием. Их поместили в один большой сарай, у дверей встала многочисленная стража – нельзя было исключать повторной попытки мятежа. Остальным повезло меньше – их заковали в кандалы и отправили в подземелья герцогского замка. Судьи Сивера Тимретского работали чуть не круглосуточно, оценивая вину каждого и вынося приговоры. Бетина, пару раз присутствовавшая на этих слушаниях, была порядком удивлена и свое удивление не замедлила излить арДамалу.
– Они, похоже, хотят дать возможность этим ублюдкам избежать кары.
– Это всего лишь крестьяне, мастер Верра, – усмехнулся командующий. – Они легко озлобляются, но столь же легко отходят. И не забывай, они – подданные герцога. Разумеется, человек десять отправятся в петлю. Для остальных это послужит хорошим уроком.
– Их отпустят?
– Отпустят. Подержат недельки две на хлебе и воде, потом отпустят.
– Эти ублюдки убили наших парней, – прошептала Бетина.
– Важно не что они сделали, а почему, – задумчиво протянул арДамал. – Мятежи не возникают на пустом месте. Тем более мятежи в Тимрете.
– Герцогство особенное?
– В каком-то смысле так и есть. Здесь все слишком привыкли к мирной жизни, да и достаток в селах побольше, чем даже в благополучной Инталии. Глупо бунтовать против хорошей жизни.
– Хотите сказать, командующий, что их… подтолкнули?
– Да. Все в один голос говорят о каком-то лесничем, что вел изменнические разговоры.
– Изменнические… – фыркнула Бетина. – А то, что устроили они, это как назвать?
– Они напали на стражу у колодцев, – продолжал, игнорируя реплику, арДамал. – С того момента лесничего никто не видел. Нет его и среди раненых.
– Обычный бунтовщик?
– Вряд ли все так просто, Бетина, – вздохнул арДамал. – Ты, несомненно, хороший маг, но в некоторых вопросах прямо-таки на удивление наивна. Постарайся подумать – даже если бы взбунтовалось все село, что бы они смогли?
Девушка пожала плечами.
– Вот именно. Много шума, немного крови… и, главное, волна недовольства Орденом. А наше положение здесь и без того шаткое. Герцог вполне может воспользоваться ситуацией, объявить в Тимрете военное положение и отказать в предоставлении нам войск. Я думаю, это дело рук тех же, кто отравил колодцы. И они не успокоятся.
– Значит, мятеж – это только начало?
– Да, мастер Верра. Только начало.
А утром следующего дня был зафиксирован первый случай отравления.
Над военным лагерем висел тяжелый запах лекарственных отваров. Собранные со всего Тимрета целители не спали уже которые сутки, смешивая в больших закопченных чанах целебный отвар. Почти все готовое зелье тут же шло в дело – ядовитая вода попала во многие котлы полевых кухонь, и счет отравленным солдатам шел на тысячи. Если бы симптомы появились у всех одновременно, то никакие усилия лекарей не предотвратили бы вала смертей. Но люди всегда разные… чей-то организм поддавался яду легко и быстро, чей-то, напротив, упорно боролся, отыгрывая у отравы два, а то и три дня.
Трагедия была в том, что применять отвар можно было лишь на ранней стадии болезни, вызванной ядом. Слабость, легкая лихорадка – каждый солдат твердо знал, что при первых же симптомах необходимо обратиться к ближайшему целителю. Но невозможно было определить, действительно ли яд попал в организм, или плохое самочувствие имеет вполне обыденные причины. В последнем случае лекарство само становилось смертельной отравой.
Ошибки были. Какой солдат обратит внимание на легкое недомогание? Скорее спишет на излишне выпитое накануне. А потом было уже поздно. Бетина вместе с остальными уцелевшими магами и целителями герцога Тимретского выбивалась из сил, пытаясь помочь умирающим – но на каждого, кого им удавалось спасти, приходилось трое-четверо, к которым помощь приходила слишком поздно. Или не приходила вовсе. Умерли и почти все мятежники – о людях, запертых в казематах герцогского замка, поначалу попросту не вспомнили. А когда вспомнили – тела несчастных уже были покрыты язвами. Опытный лекарь мог бы еще помочь, пустив в дело магию – но никто не рискнул даже просить о такой услуге Бетину, фактически командовавшую всеми магами армии.