Только она ошибается. Великая волшебница, Вершительница Ордена, опытнейшая воспитательница – и совершает ошибку, более подходящую для юной взбалмошной красотки из высшего общества. Она просто не хочет поверить в его любовь. Не хочет понять, что разница в возрасте – ничто, когда любишь.
– Больше. – Женщина невесело усмехнулась. – Ты же не думаешь, что арДамал приведет к стенам Торнгарта полки, измученные тяжелым маршем?
– Мы продержимся.
Это было утверждение, но Лейре послышался вопрос.
Торнгарт держался, но сопротивление давалось ему с трудом. Большая часть гарнизона отправилась на битву в Долине Смерти, оставшихся солдат едва хватало, чтобы защищать стены. Но особого беспокойства на этот счет никто не испытывал – все были уверены, что имперские войска пойдут привычным путем.
Вернее, почти все.
Метиус арГеммит приложил немало сил, чтобы уговорить Святителя покинуть столицу и перебраться в одну из крепостей на западе Инталии. Не столь мощные, как Торнгарт, они могли предоставить лучшую защиту – хотя бы тем, что были существенно дальше от границы с Империей. Все попытки уговоров оказались тщетными – Дьют Верлон взошел на Ложе Святителя фактически против воли Ордена и теперь намеренно игнорировал рекомендации арГеммита, становившиеся изо дня в день все более настоятельными.
Вершитель, как никогда, был близок к тому, чтобы устроить непокорному государю «несчастный случай». Его удержали лишь старые клятвы, данные не им – Орденом. С упрямцем можно будет разобраться и позже – в конце концов защита Ордена распространяется, в первую очередь, на Инталию, и если Совет Вершителей сочтет, что правление Верлона причиняет стране вред, старые клятвы могут быть… уточнены.
Информация, доставленная Ташей Рейвен, не оставила АрГеммита равнодушным. Разумеется, он понимал, что добытые в имперском логове сведения могут быть чистой воды дезинформацией, вполне обычной для Консула Блайта. Но и просто отмахнуться от сообщения не мог. Консул был хитрой лисой, и его истинные намерения было трудно предугадать. Убедившись, что Святитель останется в столице, Метиус принялся укреплять оборону города – осторожно, дабы не возбудить излишнего беспокойства у лорда арФека, командующего гарнизоном города в отсутствии арДамала. Несколько баронов, обязанных Ордену или лично арГеммиту, получили настоятельные рекомендации прибыть в Торнгарт – разумеется, без жен и детей, зато вместе с солдатами, не ушедшими с армией в Долину Смерти. Две сотни мечей – не бог весть что, но в крепости эти клинки нужнее, чем в баронских замках, которые все равно не способны выдержать серьезного штурма. Война многие столетия не прокатывалась по этим местам, замки обветшали, обросли изящными, но бесполезными при осаде башенками и пристройками. А вот за состоянием укреплений Торнгарта присматривали внимательно.
Потом состоялась весьма неприятная беседа с Шонгаром арФеком. Заместитель командира гарнизона Торнгарта был человеком не слишком талантливым. Говорят, в Ордене невозможно продвинуться, не имея изрядных способностей. АрФек всей своей жизнью опровергал это утверждение. Отважный, но недалекий и весьма безрассудный – он не слишком подходил для столь ответственного занятия, но имел достаточно влиятельных родственников, которым хотелось видеть его в столичном гарнизоне.
С того момента, как за Миратом арДамалом и его гвардейцами закрылись городские ворота, Шонгар стал считать себя командующим гарнизоном. И любую попытку вмешательства в свои дела рассматривал не просто как недоверие – как личное оскорбление. А потому и меры по усилению безопасности Торнгарта, предложенные арГеммитом, вызвали у него лишь злобу.
Усилить патрули? Удвоить стражу у ворот? Сменить канаты у метательных машин, не пускавшихся в дело уже пять лет? Да и тогда катапульты отправили в полет всего лишь по паре камней. Мастера, умевшие с одного взгляда на валун предсказать с точностью до трех-четырех шагов, куда именно он ляжет, давно сморщились и поседели, а их уроки больше напоминали ворчание выживших из ума стариков. Канаты, которыми оттягивались лапы катапульт, утратили эластичность, и теперь один лишь Эмиал мог сказать, перелетит ли булыжник хотя бы через ров или бессильно плюхнется рядом с развалившейся машиной.
Метиус объяснял… убеждал… потом махнул рукой и отдал приказ. Приказы Вершителя исполнять следовало беспрекословно, но арГеммит предпочитал, чтобы люди делали свое дело со старанием и убежденностью, а не из-под палки. Он даже несколько раз ходил проверять посты – людей у ворот и на башнях было достаточно, но службу они несли из рук вон плохо. По всей видимости, большинство солдат были согласны со своим командиром – Торнгарту ничто не угрожает. Поскольку этого не может быть никогда. Летописи, рассказывающие о временах, когда враг стоял под вечно белыми стенами, никого не убеждали.
Это должно было плохо кончиться… Метиус в этом не сомневался, и мысль о том, что за прошедшие годы он ошибался довольно редко, не добавляла оптимизма.
Имперцы появились на рассвете. Неоригинально – но вполне действенно. В утренние часы даже самые стойкие страдают от сонливости – что уж говорить о тех, для кого эта последняя стража была скорее наказанием, чем свидетельством оказанной чести. На ночь ворота закрывались – так повелось исстари, так было принято во всех крупных городах, и не раз история доказывала мудрость традиции. Но мирные годы накладывали свой отпечаток – сперва ворота закрывались с сумерками, затем – с наступлением темноты. Наконец ворота стали закрывать не полностью, оставляя просвет, достаточный, чтобы всадник мог въехать в город, не обдирая об окованное бронзой дерево круп своего коня.
В ту ночь Шонгар арФек обходил посты, цедя сквозь зубы ругательства в адрес Метиуса, с которым накануне вечером имел очередную неприятную беседу. Очередную – но отличавшуюся от прочих. Метиус впервые прямо заявил временно командующему гарнизоном о том, что тот в своей службе проявляет нерадивость. Для рыцаря Ордена – слова, граничащие с оскорблением… если бы прозвучали от равного, а не от одного из Вершителей. В устах арГеммита это было обвинением. Стиснув зубы, арФек пообещал пересмотреть свое отношение к службе.
И вот теперь шел от поста к посту, пиная задремавших, матеря сонных.
Нападение было стремительным. Десяток крестьян, увлеченно торговавшихся с зевающим солдатом о сумме за вход в Торнгарт (цена была вполне определенной, но многие знали, что проще заплатить половину стражнику в карман, чем полную сумму – в столичную казну), вдруг рванули с поясов ножи. Один из солдат упал тут же, не успев ни крикнуть, ни даже толком захрипеть. Второй прожил ровно на мгновение больше – метательный нож вошел ему в глаз, и воин завалился на спину, гремя кольчугой и наполовину выдвинутым из ножен мечом.
Крестьяне бросились к щели в воротах. По ту их сторону были еще стражи – четверо. Слишком мало, чтобы удержать нападавших.
Сколь бы ленивыми ни были стражники, они не могли не насторожиться, услышав звук падающего тела. И крестьян встретили мечи… заскрежетав о кольчуги, надетые под поношенные куртки. Схватка длилась недолго – и окончилась не в пользу стражи. Шесть убитых инталийцев, четверо истекающих кровью «крестьян» – не лучший размен.
Шонгар арФек вышел из-за угла, когда последнему из стражников, тяжело раненному, перерезали горло. Чтобы не кричал… и даже не стонал.
Рыцарь рванул меч из ножен. Он был дураком, он был карьеристом… но не трусом. Среди рыцарей Ордена встречались разные люди, но трусов среди светоносцев не было.
– Оррденн!!!
Никто так и не узнал, стремился ли арФек лишь к высокой доходной должности, или где-то в глубине души гнездилась мечта, с которой каждый мальчишка впервые переступает порог Школы. Мечта о славе. Клич рыцаря-светоносца волной прокатился по притихшему ночному городу – и на него отозвались. Послышался топот ног, и на привратную площадь выбежали люди, странные люди, которым здесь было совсем не место. Толпа молокососов – явно сынки богатых родителей, напоказ увешанные оружием, слегка пьяные после хорошо проведенной в таверне ночи. Задиристые, наглые и… и давно залившие вином страх и благоразумие. Орден звал на помощь! Ха! Покажем, что мы не хуже этих хваленых белых рыцарей. Холопы с оружием? Как они посмели! Бей их!
То, что надо…
Молокососы врезались в толпу «крестьян» – тех уже набралось более двух десятков, а в щель просачивались все новые и новые – и зазвенела сталь. Брызнула кровь – сопляки учились владеть оружием с детства и, хоть не прошли школу множества сражений, являлись для имперцев достаточно опасными противниками. АрФек снова издал боевой клич и бросился к воротам, навалившись на них всем телом. Главное – закрыть… подмога скоро прибудет, часовые на башнях должны поднять тревогу.
Чей-то кинжал проскрежетал по кольчуге. Шонгар обернулся, ударил – его меч прорвал вражескую кольчугу, рассек плечо имперского солдата. В том, что это именно гуранцы, арФек уже не сомневался – никакие бандиты не могут настолько сойти с ума, чтобы броситься штурмовать столицу Инталии. Просто потому, что разбойникам это не нужно.
Он снова прижался к створке ворот. Кто-то навалился с другой стороны, не давая ему исполнить задуманное. Светоносец всадил меч во мрак, получил ответный удар – кольчуга устояла, но ему пришлось сделать шаг назад, и противник тут же воспользовался этим. Щель стала шире…
– Помогите! – рыкнул он. Кто-то встал рядом, затем еще, еще… Он с удивлением понял, что рядом с ним давит на бронзовую пластину здоровенный всклокоченный мужик с окладистой седой бородой, а дальше виднеется щуплое плечо мальчишки, одетого ярко и вызывающе.
– Дружно! – прохрипел он.
За их спинами кипела схватка. Подвыпившие юнцы протрезвели и бились отчаянно и зло. Трое или четверо их друзей уже истекали кровью на камнях, и теперь к азарту примешивалось страстное желание отомстить. Те, кто переживут эту ночь (их будет не так уж и много), с удивлением обнаружат, что страха с ними не было. На трезвую голову мало кто сунулся бы в схватку с численно превосходящим противником.