Поэтому на Острове правила только одна благородная семья — Алеинсэ[11] — да и та, по правде сказать, относилась к приматорам скорее номинально. Никто ее не уважал, родниться не спешил, и вообще держали на правах гостя под лестницей.
Все изменилось после того как рухнула Старая Империя. Бывшие властители мира за считанные месяцы превратились в стаю гиен, бьющихся насмерть за осколки прежнего мира. А Сальтолучард вдруг оказался самым безопасным клочком земли в пределах обитаемого мира, именно потому, что никто на него не претендовал. Кроме того, «Соленый Остров» сохранил большую часть своего флота в отличие от других прибрежных домов, которые растратили корабли в отчаянных морских сражениях, потеряли из-за разрушенных ремонтных верфей и ошибок немагической навигации. В условиях разрастающегося хаоса Остров стал тихой гаванью, способной защититься от любого врага. А затем, когда разоренный континент начал долгий путь к восстановлению, семья Алеинсэ захватила большую часть морской торговли, безжалостно выметая с карты любого, кто что-то имел против монополии. Пригодилась и соль, пусть скверная, но дешевая и единственно доступная. Она заложила основу богатства Алеинсэ, которое со временем превзошло состояние семьи Фийамон, издавна державшей банковское дело всего Востока и тоже устоявшей перед ветром перемен.
Владетели Острова сохранили много старых привычек и традиций, в том числе старую моду, а также склонность к близкородственным бракам. Поначалу из-за того, что никто не желал родниться с далекими нищебродами, отсылая в соленую пустыню перспективных дочерей. Затем — в годы хаоса и отчаянной войны всех против всех — чтобы не распылять власть и семейное достояние. Такой подход неизбежно отразился на физиономиях Алеинсэ, многократно спародированных в кукольных представлениях, памфлетах и гравюрах.
«Нет, ну отвратительные ведь рожи!» — снова подумал герцог Вартенслебен, отпив глоток вина.
Что же им понадобилось?..
Обед в честь дорого гостя выдался довольно скромным, следует даже сказать, минималистичным. Никаких тебе пиров, увеселительных поездок, акульей охоты и прочих развлечений. Зал без окон и с очень низким потолком, больше смахивающий на каземат (пусть и роскошно задрапированный), легкие закуски из садковой рыбы, немного привозного белого вина, скорее для порядка, нежели ради питья. И три хозяина, собравшиеся для встречи с герцогом. В иных обстоятельствах такой прием следовало счесть оскорбительным, но сейчас — дело иное. Небольшой квадратный столик был очень низким — едва ли выше колен сидевших людей, троих бономов и гостя с континента. По одному человеку на каждую грань темно-коричневого дерева, лакированного до состояния зеркала. Герцогу как почетному гостю досталась северная сторона, компанию составили три представителя семьи.
Юло, ответственная за оборот драгоценных металлов, отличалась высоким ростом, сложением богини, а также грандиозных масштабов париком. Копна мелко завитых волос поднималась на две ладони ввысь, спадая на плечи широкими волнами. Лоб хозяйки перехватывала желтая лента, завязанная щегольским узлом над ухом, а под лентой стекленели выпученные глаза, один из которых ощутимо косил.
Джиролама, представитель Торгового Совета, был не стар годами, но казался ветхим и, можно сказать, поношенным, как ботинок, начищенный первый раз после многомесячной носки. Узкий, как лезвие ножа, нос и обвисшие губы казались принадлежащими скорее кукле, нежели человеку.
И третий — Курцио, член Тайного Совета с широким кругом задач, которые можно было определить как «решение проблем своей семьи и причинение оных чужим». Из всей троицы он казался самым нормальным и носил континентальное платье. Лишь прическа по давней моде выдавала островитянина — голова выбрита спереди до макушки, пряди по бокам завиты твердыми валиками, оставшийся сзади пучок зачесан вверх и назад, чтобы создать впечатление вытянутого яйцевидного черепа.
Герцог отпил небольшой глоток, вдохнул полной грудью теплый воздух и ощутил укол острой зависти. Стены в каземате были двойные: камень, а поверх него бархат на изысканных рамах. Промежуток же заполнен перцем, который особым образом перемололи и высушили. Воздух, пребывая в постоянном соприкосновении с пряной субстанцией, обретал дивный аромат и целительные свойства. Каждый вдох успокаивал мятущуюся душу, обострял мысли, прочищал горло. Сам владетель Малэрсида, несмотря на все богатство, мог позволить себе наполнить подобным образом лишь несколько флаконов. Подобное состояние… нервировало.
— Мы рады, что вы сумели воспользоваться нашими советами, — вежливо порадовался Курцио и поставил бокал, дав понять, что пришло время для серьезного разговора.
— Какими именно? — столь же чинно вопросил старый владетель. — Вы дали немало ценных, в высшей степени мудрых советов, я нашел применение большей их части.
— Серебро, — лаконично проскрипела Юло — Пятьдесят «сухих» бочек[12], которые вы так удачно закупили малыми частями на востоке.
Герцог поставил бокал из чистейшего стекла без единого пузырька воздуха. На лице бонома не отразилось ни тени эмоций, а про себя аристократ подумал, что сколько ни изводи подслушников, всегда останутся еще. Не сказать, чтобы владетель намеревался оставить серебряную негоцию в тайне от «друзей», но было что-то унизительное в той легкости, с которой разоблачилась операция.
— Рудный, неочищенный металл, — сухо отозвался владетель. — После переработки чистый выход будет существенно меньше.
— И все равно это в высшей степени выгодно и мудро, запастись серебром впрок, — Курцио сгладил возникшее напряжение. — В ваших краях уже чувствуется нехватка денег?
— Да, — признал герцог. — Я отправил эмиссаров на все стороны света, которые втайне и тщательным образом собрали по нескольку монет всевозможного достоинства во всех больших городах, измерили и взвесили оные.
— Мы были правы? — снова рубанула сплеча Юло, подергивая свободно висящий конец узла своей желтой ленты.
Вопрос был явно риторическим, однако герцог счел правильным вежливо ответить, еще раз отдав должное прозорливости Монетного Совета.
— Определенно. Похоже, монетное дело везде приходит в упадок из-за недостатка металлов. Деньги изнашиваются естественным путем, а новые чеканятся редко и мало. Это… — герцог сделал краткую паузу. — Неприятно.
— Предупрежденный, считай наполовину вооруженный, — скупо улыбнулся Курцио. — Следует искать утешение в том, что пусть мы переживаем новое испытание, однако имеем возможность приготовиться к нему заранее.
— Не так давно я прочитал одну прелюбопытную книгу, — нейтрально сообщил герцог. — В ней имелась глава, где автор рассматривал отдельно пользу и вред чеканки монет медных и бронзовых. Думается, в этом обрести можно выход из затруднительного положения. Соединение в сплаве не столь дорогих по отдельности ингредиентов, кои в совокупности обретают совершенно иную стоимость.
— Возможно, — качнул головой доселе молчавший Джироламо. — Возможно. Однако эти заботы относятся ко дню послезавтрашнему. Сейчас же нас волнуют дела насущные.
— Итак? — герцог в душе скривился от невозможности опереться на спинку нормального стула. Пуфики и низкие банкетки Острова, обитые материей красных оттенков, демонстрировали роскошь, однако утомляли седалище и спину. Они вообще не предназначались для сидения, в островной традиции было возлежать за столом, подобно легендарным патрициям Старой Империи.
— Для начала мы рады, что теперь, в том числе и вашими стараниями, запас драгоценных металлов под нашей рукой умножился. Это пригодится в скором будущем. Вы ведь не собираетесь продавать серебро на императорский монетный двор?
— Нет, — герцог поджал тонкие губы, даже не пытаясь скрыть недовольство от столь явной претензии на его личный запас.
— Время начинать, — сказал Джироламо, просто и буднично.
— Что?.. — вырвалось у герцога.
— Время начинать, мой друг, — почти участливо повторил Курцио. — В Зале Намерений расчерчена новая таблица, и уже зачеркнута первая клетка. Поэтому вас попросили стать нашим гостем так неожиданно и… быстро. Отсчет идет, мы не могли тратить время на ваше морское путешествие. Следует обсудить шаги, что вам надлежит сделать по нашему прежнему уговору. Потому что теперь шагать придется… несколько быстрее. И, как вы уже поняли, мы будем вынуждены попросить о ссуде. Монетному Совету нужно больше серебра. В том числе и ваш запас.
— Еще больше? — отрывисто спросил герцог, повинуясь мгновенному порыву. — И сколько же вам нужно?
— Все, — без тени улыбки ответила Юло. Кажется, она так и не моргнула ни разу с начала беседы.
— Наш план требует больших расходов, — Курцио опять скруглил острые углы. — К сожалению, при таких ставках приходится бросать на доску все, что есть. Но будущий выигрыш того стоит.
Герцог склонил голову, надеясь, что тень скроет бурю чувств, отразившихся на бледном лице. Тонкий запах драгоценного перца неожиданно показался тленом хорошо выдержанного трупа.
— Почему такая спешка? — глухо вопросил герцог.
— На то были обстоятельства.
— Вы все-таки решили приурочить все к Турниру Веры, — аристократ не спрашивал, а констатировал.
Курцио промолчал.
Герцог поднял голову, чувствуя, что весь пошел красными пятнами от ярости, уже не пытаясь скрывать злость и разочарование.
— Мне казалось, что у нас имеет место… партнерство, — тихо проговорил он, и голос бонома звучал как змеиное шипение.
— Так и есть, — подтвердил Джироламо.
— Не похоже, — герцог склонился над столиком, как готовая к броску гадюка. — Партнерство само собой предполагает союз. Договор. Совместные планы.
Герцог перевел дух. Островные молча слушали, как зловещие куклы в театре злых легенд.
— Я должен был получить аудиенцию у Тайного Совета и дожа. Мы договаривались, что я выскажу им свои соображения и критику. И вы их учтете, потому что владение Вартенслебен — ваш сильный союзник на континенте. А теперь вы зовете меня как мальчика-служку и сообщаете, что все уже решено. Это не партнерство. И это не уважение.