Спасибо, Флесса, подумала она с горькой теплотой. Спасибо, милая герцогиня…
Елена встала, придерживаясь за мачту. Попрыгала, разминая ноги, проверила нож, точнее оба ножа, и обычный, и запасной. Припомнила, сколько разного — и хорошего! — оружия она потеряла или просто не взяла за минувшие пару дней, от подаренной сабли до мечей убитых наемников. Дала зарок, что больше подобного не повторится. Моряки наморщили рожи при виде женщины в штанах и скальпеля в гульфике, синхронно поглядели на бретера и сделали вид, что никаких штанов тут нет. Очевидно, их недаром осталось лишь трое плюс рулевой.
Елена потопала к бретеру. Раньян сел, поместив между ног меч в ножнах, молча склонил голову в знак приветствия и пожелания доброго утра. Женщина примостилась рядом. Несколько минут бретер и лекарка молча сидели, глядя в разные стороны. Бледный свет лег на воду зыбкими дорожками, как в сказке. Казалось — только сделай шаг, и сможешь пройти до горизонта. Волны тихо плескались в борта корабля. Легкий ветер без энтузиазма надувал парус, впрочем, обещая перерасти во что-нибудь куда более существенное.
— Где моя оплата? — спросила, наконец, Елена.
Раньян посмотрел ей в глаза и неожиданно опустил взгляд.
— Прости, — негромко отозвался он.
Голос бретера звучал глухо и надтреснуто, будто колокол с трещиной, укравшей чистый звон металла. Раньян, похоже, смертельно устал и держался на чистой воле. Впрочем, говорил он по-прежнему отчетливо, как хороший ритор, ясно выделяя каждое слово, каждый слог. Интересно, откуда Чума родом?.. Он вел себя и говорил с достоинством аристократа, но благородные редко становились бретерами, разве что совсем обнищавшие рыцари, бесполезные «четвертые дети» и прочие несчастливцы. Настоящий дворянин рождался для войны, а городские убийства за деньги были достойны лишь презрения. Участие в таком промысле роняло престиж семьи на самое дно, отзываясь ничтожной репутацией детей, внуков и так далее.
— Ты мне солгал? — устало вопросила Елена.
— Нет. Скорее немного… недоговорил. На самом деле, я знаю очень мало, так что ты не услышишь ничего, что могло бы помочь.
— Все равно… говори.
— Заказ был анонимный, через нескольких посредников, а потом еще и с использованием волшебства.
— Волшебства?
— Да. Когда я дал согласие, посредники вышли из дела, а указания стали приходить с помощью магического ящика. Там появлялись свитки пергамента, которые сгорали после того как ломалась печать. Ну, не сразу, конечно… только чтобы успеть прочитать. Ответные сообщения я посылал так же, записями, они просто исчезали из ящика.
— Понятно.
Елена слышала про такие волшебные фокусы. Несмотря на кажущееся удобство, пользовались ими редко, считалось, что организовать такую передачу сложно, да и заклинание «тайного чтения» срабатывало через раз. Это не вязалось с упомянутой Раньяном строгой секретностью. Значит, либо с таинственностью были проблемы, либо заказ исходил от по-настоящему сильного мага или магички, который (которая?) не боялся накладок. Скорее второе.
— Сообщили день и место, — продолжал бретер. — Курьер принес предоплату.
— Золото?
— Сумма была слишком велика, чтобы везти на Пустоши столько металла. Посланник доставил шкатулку с камнями, а затем исчез.
— Магический переход… Камни?
— Да, изумруды.
— Ого, — сказал Елена, прикидывая, что это интересный момент, надо его запомнить. Как и на Земле, в Ойкумене изумруды были очень редки, среди драгоценных камней ценились выше всего. Возможно, тут скрыт незаметный след… хотя вряд ли. Тот, кто столь хитро запутывал дорожку, наверняка позаботился и об этом.
— Осталось что-нибудь?
Да, интересно было бы посмотреть на огранку, Елена помнила, что вроде бы у каждого мастера были свои хитрости, может быть, все же удастся…
— Нет.
Этого следовало ожидать. Понятно, куда пошли все деньги и ценности. Но спросить все равно имело смысл.
— В курьере было что-нибудь приметное?
«Например, женщина с адскими глазищами красного цвета»
— Нет. Обычный бесприметный мужчина под личиной.
— Понятно. Продолжай.
— Приказ был очень строг — найти, взять под охрану, беречь любой ценой. Обращаться крайне вежливо, как с дворянкой. И… — Раньян чуть наморщил высокий лоб, припоминая. — Да, тебя назвали «Искрой». Еще мне прислали несколько магических артефактов, чтобы облегчить поиск.
— Артефакты?
— Проверка на магию в основном. Защита от колдовства. И что-то вроде компаса, указывающего на проявления волшебства. Заказчик, похоже, считал, что имеет дело с могучим колдуном. Кто же знал, что ты не маг… Кстати, в телеге Сантели была ты?
— Да.
— Удивительно. В каждом человеке есть хоть чуть-чуть магии, поэтому волшебная линза видит всех. Но ты… в тебе, похоже, нет ни капли магической силы, для артефакта тебя просто не существовало. Я увидел лишь тень раненого мужчины и больше никого рядом.
— Ни капли волшебства… — эхом повторила Елена и закончила уже про себя — «Видел бы ты, знал бы ты…»
— Мы чуть-чуть разминулись, — сказала она вместо этого. — Я оказалась рядом, затаилась и все слышала. Ты допрашивал случайных путников, а затем вы их убили. Я видела… тела. Как же так? — она посмотрела в темные глаза убийцы. — Зачем было их убивать, если тебе приказывали сохранить жизнь и беречь?
Раньян повел шеей, словно завязки плаща слегка придушили бретера.
— Надо же, — вымолвил он, наконец. — Значит, цель была так близка… — он помолчал и неожиданно сказал. — Но ты ошиблась. Мы действительно перебили путников, однако невинными жертвами они не были.
— Я видела девочку, — с нажимом повторила Елена. — Кто отсек ей голову? Ты? Твой лакей?
— Не называй так Грималя. Он слуга, но не лакей, — неприятно, скрежещущим голосом попросил бретер. — И девчонку убил я, своими руками. Потому что на шее под платком у твари было ожерелье из человеческих зубов. Заговоренное на доверчивость и похоть.
— Что?.. — в памяти сразу проснулись легенды и сказки Пустошей. Что-то там было и про зубы…
— Это были «шарповники». Они забрели очень далеко на север, хотели обосноваться вдали от больших селений. Пользовались ведьмовством, приманивали одиночек и небольшие группы, убивали втихую. Девочка усыпляла бдительность. В повозках было двойное дно, там нашлось… немало. И трофеи.
— Еще добро?
— Нет, трофеи, — отрезал бретер, и Елена поняла, о чем идет речь. Ее передернуло, утренний холодок показался особенно промозглым и неприятным. Женщина плотнее завернулась в плащ.
— Я тебе… не верю, — решилась она. — Слишком все гладко.
— Хель, я бретер и рутьер, мое ремесло — лишать людей жизни, — поморщился Раньян. — Но я мастер, а не живодер. Чужая смерть меня не трогает, но и не радует. Я никогда не убиваю для развлечения и без весомой причины. Зачем умножать свои грехи перед Господом? Их и так немало.
Интересная логика, подумала Елена. Обычно люди рассуждают по-иному, что-нибудь вроде «их и так немало, так чего мелочиться, одним-другим больше».
— Мы встретили мародеров-убийц там, где полагалось быть Искре, — говорил меж тем Раньян. — Я опасался, что они добрались до тебя первыми. Тем более что в трофеях нашелся рыжий скальп. Мы допросили шарповников, а затем казнили, как положено. Добычу я отправил с частью команды к Вратам, чтобы там можно было опознать имущество, проверить, кто пропадал без вести за минувшие недели. С остальными бойцами продолжил поиски. Вот и все.
Елена подумала и не нашла причин для обмана. Действительно, звучало все здраво и логично. И хорошо билось с репутацией человека, который готов убить кого угодно, но строго в рамках заказанной работы.
— Когда стало ясно, что ты ускользнула, заказ был отменен.
— Снова через пергамент?
— Да. Но у меня остался волшебный ящик и сургуч с печатью для посланий, вдруг ты все же появишься. Потом стало ясно, что корабль отбыл, и тебя точно уже нет на Пустошах. Очередной курьер забрал все. Подтвердил, что заказ окончательно отменен и твоя дальнейшая судьба больше не моя забота.
— И посланник снова был неприметным?
— Конечно. Тот, кто организовывал все, знал толк в секретах.
— Аванс потребовали обратно?
— Нет.
— И это все?
— Да, — Раньян чуть развел руками, не выпуская оружие. — Прости, я был не совсем честен с тобой, но это все, что мне известно.
— Ясно.
Луна почти скрылась, а солнце будто уцепилось за горизонт розовыми крючьями, готовясь явить торжество наступающего дня. Вместо карамельной охры по небу разливались все оттенки розового и красного с каплями оранжевого цвета. Свет отражался, преломлялся в рваных тучах и, казалось, что небесный свод пылает, словно гигантский пожар.
Елена вздрогнула, фыркнула. Из ее глотки рвались спазматические звуки. Раньян приподнял бровь, следя за молодой женщиной цепкими, внимательными глазами, непроницаемыми, как вода у самого дна Залива. Руки темноволосого с кажущейся расслабленностью лежали на рукояти, можно сказать, едва касались меча. Раньяну понадобилось несколько мгновений, чтобы понять — Хель смеется. Тяжело, с мрачным, безрадостным весельем, на самой грани истерического припадка. Бровь фехтовальщика скользнула еще на волосок выше
— Так, просто… подумалось, — сказала Хель, вздрагивая от боли в ребрах, которым не понравилось как их растревожил смех.
— Сколько времени прошло… больше двух лет. За это время я пережила несколько встреч с тобой, научилась смешивать порошки и микстуры, отрезать гангренозные конечности, сходила в рейд со смоляными. Увидела абордажный бой, помогла убить демона, влюбилась в женщину, а затем ее похоронила. Стала ученицей настоящего фехтмейстера, который ради пущей науки сломал мне руку… лечила страшно замученных людей… Делила постель с аристократкой из бономов по лучшим рецептам порнхаба… Убила своими руками двух человек.
— Не знаю, что такое «пронахаба», — заметил Раньян. — Но я бы еще занес в