— Думаете или хотите думать?
Некоторое время Морни внимательно смотрел на меня, потом выдвинул средний ящик, засунул туда руку и бросил мне через стол сложенный лист бумаги. Я взял его и развернул. Напечатанная через копирку копия серого бланка: «Компания „Кол-Вестерн“ по поставке стоматологического оборудования». Адрес. Счет на 30 фунтов кристоболита Керра — 15 долларов 75 центов, и на 25 фунтов альбастона Уайта — 7 долларов 75 центов, плюс налог. Выписан на имя X. Р. Тигера, под задаток. Фиолетовый штемпель «Оплачено». В углу подпись: Л. Г. Венниер.
Я положил бумагу на стол.
— Как-то ночью, когда он был здесь, этот листок выпал у него из кармана, — пояснил Морни. — Дней десять назад. Эдди своей изящной ножкой наступил на бумагу, и Венниер не заметил, что обронил ее.
Я посмотрел на Прю, потом на Морни, потом на свой большой палец.
— Так вы полагаете, я знаю, что это такое?
— А я-то считал вас дельным сыщиком. Думал, сами разберетесь.
Я опять взглянул на бумагу, сложил ее и сунул в карман.
— Просто так, надо думать, вы бы мне ее не дали.
Морни подошел к черному хромированному сейфу у стены и открыл его. Вернулся к столу с пятью новенькими сотенными бумажками, держа их веером, как игральные карты. Аккуратно сложил их в стопку, перетасовал и бросил передо мной на стол.
— Вот ваши пять сотен. Если избавите мою жену от Венниера, то получите еще столько же. Мне безразлично, что вы будете делать и как. Главное — результат.
Я потыкал пальцем в новенькие, хрустящие кредитки. Потом отодвинул их от себя.
— Заплатите, когда будет за что, — сказал я. — А сегодня, в качестве аванса, дайте мне поговорить с мисс Конквест.
К деньгам Морни даже не прикоснулся. Поднял квадратную бутылку и налил себе еще бренди. На этот раз налил и мне. Подвинул стакан через стол.
— А что касается убийства Филлипса, — сказал я, — ваш Эдди одно время следил за ним. Не скажете зачем?
— Нет.
— Понимаете, в таких делах выдать может кто угодно. Стоит убийству попасть в газеты, и никогда неизвестно, что выплывет. А вы подумаете на меня.
Он пытливо посмотрел на меня и сказал:
— Не подумаем. Поначалу я был с вами немного резок, но вы себя неплохо проявили. Я вам доверяю.
— Благодарю. Может, скажете, зачем вы велели Эдди запугивать меня по телефону?
Он опустил глаза и постучал по столу:
— Мы с Линдой старые друзья. Мердок-младший приезжал сюда сегодня днем. Сказал Линде, что вы работаете на старуху Мердок. Линда передала мне. Что у вас сейчас за работа, я не знаю… Но раз вы говорите, что разводами не занимаетесь, значит, старуха вряд ли могла поручить вам что-нибудь в этом роде. — Тут он поднял глаза и пристально посмотрел на меня.
Я тоже пристально смотрел на него и ждал.
— Я просто люблю своих друзей, — заключил он. — И не хочу, чтобы к ним вязались сыщики.
— Мердок должен вам деньги, не так ли?
Морни нахмурился:
— На такие вопросы я не отвечаю.
Он допил бренди, кивнул и встал:
— Сейчас пришлю к вам Линду. Забирайте деньги.
Он направился к двери и вышел. Эдди Прю расправил свое долговязое тело, встал, вяло и бессмысленно улыбнулся мне и поплелся за Морни.
Я закурил еще одну сигарету и опять взглянул на счет компании по поставке стоматологического оборудования. Что-то слабо шевельнулось в памяти. Подошел к окну и посмотрел на долину. По направлению к большому дому с освещенной башней из стекла и бетона взбиралась в гору, петляя на поворотах, машина. Освещенная фарами дорога сворачивала к гаражу. Фары погасли, и в долине стало как будто бы еще темнее.
Было очень тихо и довольно прохладно. Оркестр находился, по-видимому, где-то у меня под ногами. Музыка звучала приглушенно, и расслышать мелодию я не мог.
У меня за спиной на пороге появилась Линда Конквест. Закрыла за собой дверь, остановилась и посмотрела на меня холодными темными глазами.
19
Она была похожа и не похожа на свою фотографию. Круглый наглый рот, короткий нос, большие нахальные глаза, темные волосы с четкой белой линией пробора посредине. Поверх платья белая куртка с поднятым воротником. Руки в карманах куртки, во рту сигарета.
Выглядит старше, чем на фотографии, взгляд жестче, а губы, кажется, забыли, что значит улыбаться. Они улыбались, когда пели — искусственной, фальшивой улыбкой. А в жизни были тонкими, поджатыми и злыми.
Она подошла к столу и остановилась, опустив голову, как будто считала медные безделушки. Увидела хрустальный графин, вынула пробку, налила себе бренди и неуловимым движением запястья отправила содержимое в рот.
— Вы Марло? — спросила она, взглянув на меня. Прижалась бедром к столу и скрестила ноги.
— Я Марло.
— Сразу говорю, у вас со мной ничего не выйдет. Так что выкладывайте свое дело и проваливайте.
— Типичный ночной клуб! — не выдержал я. — У ворот фараон, в дверях негр в золотых эполетах, полуголые разносчицы сигарет и гардеробщицы; толстый, сальный, похотливый еврей с высокой скучающей шлюхой; одетый с иголочки, пьяный, грубый босс, ругающий бармена последними словами; верзила с пистолетом за пазухой; владелец клуба с мягкими седыми волосами и ухватками второразрядного киноактера, а теперь вы: высокая смуглая дива с небрежной ухмылкой, хриплым голосом и крепкими выражениями.
— Вот как? — Линда вставила в рот сигарету и медленно затянулась. — Вы еще забыли назвать языкастого сыщика с прошлогодними хохмами и сладкой улыбочкой.
— Хотите знать, почему я решил поговорить с вами?
— Умираю от любопытства.
— Она хочет, чтобы его ей вернули. И поскорей. Иначе будут неприятности.
— Я думала… — Девушка хотела что-то сказать, но осеклась. Я заметил, как, теребя сигарету и опустив голову, она спросила с любопытством. — Что вернули, мистер Марло?
— Дублон Брешера.
Линда подняла на меня глаза и кивнула, вспоминая что-то — делая вид, что вспоминает.
— Ах, дублон Брешера.
— По-моему, вы совершенно забыли о нем.
— Да нет. Я его несколько раз видела. Говорите, старуха хочет, чтобы его ей вернули? Значит, она думает, что дублон взяла я?
— Вот именно.
— Мерзкая врунья.
— Думать — еще не значит врать. Вот ошибаться иногда случается. Она не права?
— Зачем мне ее дурацкая старая монета?
— Как зачем? Она стоит больших денег. Старуха предполагает, что вам понадобились деньги. Ведь она не из щедрых.
— Это точно. — Линда язвительно хмыкнула. — Миссис Элизабет Брайт Мердок очень щедрой никак не назовешь.
— Может, вы взяли монету назло, а? — спросил я с надеждой в голосе.
— Может, дать вам по физиономии, а? — Она затушила сигарету о медный аквариум, ножом для бумаги рассеянно проткнула окурок и бросила его в мусорную корзину.
— А теперь перейдем к более важному делу. Вы дадите ему развод?
— За двадцать пять тысяч, — ответила она, не глядя на меня. — С превеликим удовольствием.
— Вы его не любите?
— Сгораю от любви.
— А ведь он вас любит. В конце концов, вы же вышли за него замуж.
Линда лениво посмотрела на меня:
— Послушайте, мистер, неужели вы думаете, что я не заплатила за эту ошибку? — Она опять закурила. — Девушка ведь должна как-то жить. И это совсем не всегда так просто, как кажется. Вот она и ошибается, неудачно выходит замуж, надеется, что брак даст ей положение и все прочее, а ничего не выходит.
— Надеется, а сама не любит.
— Не сочтите меня циничной, Марло. Но знали бы вы, сколько девушек выходит замуж, только чтобы иметь свой дом, особенно если нет больше сил отбиваться от самоуверенных бездельников, которые шатаются по притонам вроде «Веселой долины»!
— У вас же был свой дом, вы сами от него отказались.
— Он мне слишком дорого обходился. С этой старой проспиртованной аферисткой трудно иметь дело. Как она вам?
— Бывали и хуже.
Линда стряхнула с губы крошку табака:
— Вы обратили внимание, как она обращается с этой девушкой?
— С Мерл? Проходу ей не дает.
— Мало того. Играет с ней, как с куклой. У девушки было какое-то тяжелое нервное потрясение, вот старая ведьма этим и воспользовалась. Полностью ее себе подчинила. На людях кричит на нее, а наедине, бывает, гладит по голове и шепчет что-то на ухо. Девчонка прямо вся трясется от ужаса.
— Этого я не заметил.
— Она влюблена в Лесли и сама об этом не подозревает. Мерл еще совсем ребенок. Мне кажется, в их семье на днях что-то произойдет. Слава богу, меня там не будет.
— Вы неглупая девушка, Линда. Волевая, предусмотрительная. Наверно, выходя замуж, вы рассчитывали разбогатеть.
Она скривила губы.
— Какое там — хотя бы перевести дух. И того не получилось. Она хитрая, жестокая женщина, Марло. Говорит одно, а делает совсем другое. Темная личность. Будьте с ней поосторожней.
— Может убить пару человек?
Она засмеялась.
— Я не шучу. Уже убито двое, и по крайней мере один из них имел дело с редкими монетами.
— Не поняла. — Линда внимательно посмотрела на меня. — Правда убиты?
Я кивнул.
— Вы сказали он этом Морни?
— Только об одном из убитых.
— А полиции?
— Об одном. Том же самом.
Она внимательно смотрела на меня, а я — на нее. Лицо немного бледное или просто усталое. По-моему, теперь еще бледнее, чем раньше.
— Все выдумали, — сказала она сквозь зубы. Я хмыкнул и кивнул. Она вроде бы успокоилась.
— Стало быть, дублон Брешера вы не брали. Допустим. А с разводом?
— Не ваше дело.
— Согласен. Что ж, спасибо. Кстати, знаете человека по имени Венниер?
— Да. — Ее лицо застыло. — Видела пару раз. Он знакомый Лоис.
— Причем — очень близкий.
— Ему тоже на днях не поздоровится?
— Очень может быть, если судить по некоторым намекам в его адрес. Что-то в нем есть. Всякий раз, когда упоминаешь его имя, собеседник почему-то теряется.
Линда смотрела на меня и молчала. Мне показалось, что у нее в глазах мелькнула какая-то мысль, но какая — я так и не понял.