Лопухин Александр Павлович, профессор СПбДА
Продолжалась при новом Уставе научно-литературная деятельность академий[957]. По-прежнему активную роль в богословской и церковно-общественной жизни столицы играли журналы СПбДА – «Христианское чтение» и «Церковный вестник»[958]. В 1892 г. был, наконец, учрежден новый периодический орган МДА – «Богословский вестник», заменивший «Приложения к изданию Творений святых отцов в русском переводе». Значение периодического органа для плодотворной деятельности духовной академии не подвергалось сомнению. Но обсуждение структуры и содержания журнала, соотношения научной свободы авторов и строгости цензуры сопровождалось бурными дискуссиями. Эти дискуссии не только свидетельствовали о различии во взглядах членов корпорации на свой печатный орган, но проявили одну из важных проблем в деятельности журналов всех академий: участие преподавателей-специалистов в популяризации богословского знания и соотнесение этого процесса с фундаментальным развитием науки. Те же проблемы поднимались в этот период при обсуждении деятельности «Православного собеседника» и «Трудов Киевской духовной академии». Вторая проблема, стоявшая перед всеми журналами духовных академий и отчасти связанная с первой, – не-окупаемость издания. Число подписчиков оказывалось меньше расчетного, епархиальной материальной поддержки не было, и, претерпевая тяжелые финансовые затруднения, издания сохранялись силой патриотического долга корпорации[959].
Преподаватели и выпускники духовных академий старались совершенствовать свою научно-литературную деятельность, с учетом накопленного опыта и возникающих проблем. Катехизаторско-просветительское направление, хотя и было слабо выражено в периодических изданиях самих академий, реализовывалось в участии выпускников академий и некоторых преподавателей в популярных журналах, центральных и епархиальных. Выпускники и члены корпораций духовных академий в этот период издавали несколько миссионерских журналов[960]. Однако эта деятельность не отражала научно-богословского уровня академий и не восполняла недостаток межакадемических научных связей. Научное развитие академий требовало обсуждения спорных вопросов, не до конца проверенных гипотез. Печатные органы академий ставили перед собой именно эти задачи, и на их страницах, в публикуемых статьях, диссертациях, исследованиях отражались те серьезные проблемы и дискуссии, которые сопутствовали развитию богословия. И эта направленность изданий духовных академий часто вызывала недовольство церковной власти: на их страницах ставились вопросы, не получающие четкого богословского ответа, разгорались дискуссии, опасные в конкретной церковно-исторической обстановке. Приходилось применять меры прещения, снимать некоторые материалы, смягчать заостренность тех или иных вопросов. Невозможность откровенного обсуждения проблем вызывала недовольство, ученые сетовали на стесненное положение богословской науки, и основным объектом критики становился действующий Устав.
Таким образом, значение реформы 1884 г. в процессе развития высшего духовного образования неоднозначно. Увеличение количества общеобязательных предметов в курсе духовных академий и отмена богословской специализации привели к замедлению двух процессов, начавшихся в академиях к 1880-м гг. Первым процессом было создание системы подготовки специалистов, вторым – разработка элементов этой системы, то есть специальных курсов, специально-практических занятий, квалификационных экзаменов. Устав духовных академий 1884 г., создавая условия для научно-педагогической специализации членов корпораций, но препятствуя ее распространению на учебный процесс, вызвал диссонанс. Требовалась либо гармонизация этих двух составляющих, либо четкое объяснение их принципиального различия. Специализация преподавателей и настойчивое побуждение к научной деятельности дали свои результаты: преподавательское творчество – научное, методическое – оказывало действие на учебный процесс, но входило в противоречие с указаниями действующего Устава. Постановка преподавания постепенно менялась, но личных научных достижений членов корпораций было недостаточно для построения системы подготовки ученых, систематизации же опыта, обсуждения и каких-либо выводов не последовало. Для изменения принципа построения учебного плана и учебных программ нужны были централизованные решения.
Тем не менее реальные плоды богословской науки не дают оснований рассматривать годы действия этого Устава как эпоху научного застоя. Реформа духовных академий 1884 г. поддержала систему научно-педагогической специализации членов преподавательских корпораций, а также сохранила и утвердила все положения реформы 1869 г., направленные на развитие богословской науки. Процесс научного развития, начатый в 1860-е гг., продолжался, и все факторы, способствующие этому, получили свое укрепление и совершенствование: научные командировки за границу, контакты с учеными, отечественными и зарубежными, возможность пополнения научных библиотек. Академии, приобретшие научный опыт, более компетентно и основательно могли содействовать разрешению научно-богословских и церковно-практических проблем. Но и с научной деятельностью духовных академий были сопряжены серьезные проблемы. Присуждение богословских ученых степеней утверждалось Святейшим Синодом: как совместить несовершенство, присущее любому научному исследованию, с авторитетом его утверждения высшей церковной властью? Активное введение научно-критических методов в богословские исследования поставило много вопросов, требующих ответа. Возможен ли был системный синтез этих методов с православно-богословским церковным опытом, или сочетать приверженность церковной традиции с научной ответственностью каждый исследователь должен был на личном уровне? Старая проблема высшей духовной школы – научная аттестация специалистов-преподавателей небогословских предметов – теперь ставилась более широко: имеют ли смысл научно-богословские исследования в гуманитарных науках?
В результате проведения реформы 1884 г. в духовных академиях усилилось богословско-практическое направление. Показала свою жизнеспособность миссионерская группа специализации в КазДА, подкрепленная востребованностью выпускников-специалистов. Общеобязательный статус гомилетики и повышение требований к составлению проповедей усилило «пастырскую настроенность» высшей духовной школы. Этому же должно было способствовать соединение педагогики в одну кафедру с пастырским богословием. В 1889 г. были сделаны общеобязательными история и обличение русского раскола и сект, история и разбор западных исповеданий. Эта тенденция неизбежно ставила вопрос о дальнейшем развитии практической составляющей высшего духовного образования, то есть о вовлечении студентов в активную церковную деятельность. Но единого мнения о полезности и плодотворности такого направления среди архиереев и преподавателей духовных академий не было.
Несмотря на поступательное развитие богословской науки и активизацию духовных академий в церковно-практической деятельности, удовлетворенности Уставом 1884 г. не было ни среди епископата, ни в среде преподавателей духовных академий. К концу первого десятилетия Устава недовольство деятельностью академий усилилось, но видение проблем и путей их разрешения было различным. Неудачи, полные или частичные, последних двух реформ признавались всеми заинтересованными лицами, это повышало ответственность и ставило перед необходимостью последовательного анализа и обсуждения ситуации.
3.3. Несостоявшаяся реформа духовных академий 1890-х гг. и ее последствия
Через десять лет после введения Устава 1884 г. была предпринята попытка его корректировки, но она не удалась. Тем не менее события, вызвавшие эту попытку преобразования, процесс обсуждения желательных изменений и идеи, высказанные при этом, имеют большое значение и для оценки результатов реформы 1884 г., и для понимания дальнейшего развития духовных академий. Именно в процессе подготовки этого преобразования впервые был проведен сравнительный анализ Уставов 1869 и 1884 гг. и построены модели, синтезирующие их лучшие идеи. После этого неудавшегося преобразования проявилась особая инициатива отдельных преподавателей по активизации церковно-практической и богословской самодеятельности студентов.
Для оценки значения реформы духовных академий 1884 г. учитываются мнения наиболее компетентных в этом вопросе современников: архиереев и членов преподавательских корпораций.
Неудовлетворенность преподавательских корпораций Уставом 1884 г. требовала его коррекции, более или менее основательной. Новое обсуждение «желаемых изменений» должно было, как и предыдущие, иметь внешнюю двигательную силу, которой, по сложившейся в духовно-учебном ведомстве ситуации, наиболее вероятно мог стать обер-прокурор. Но эпопея 1881–1884 гг., проведенная в значительной степени энергичными действиями К.П. Победоносцева, не имела ожидаемого им успеха, и для повторения опыта нужны были конкретные причины.
Начало нового царствования не повлекло каких-либо заметных изменений в жизни духовных академий. В 1894–1895 гг. усилилась внешняя критика научной, учебной и воспитательной деятельности корпораций духовных академий. С одной стороны, критическое внимание высшей церковной власти неоднократно обращалось на научную деятельность академий, отражавшуюся в журналах академий и представляемых в Синод диссертациях. С другой стороны, недовольство церковных ревнителей вызывало недостаточно активное участие преподавателей и студентов духовных академий в практической церковной деятельности: проповедничестве, катехизации, миссионерстве, народном просвещении[961]