[986]. По мнению архимандрита Антония, Устав 1869 г. ввел понятие «богословская специализация», но подчинил ее педагогической идее, раздробив единое богословие на части. Он же возбудил научное рвение студентов, но «задавил» его педагогическим гнетом и невостребованностью научных знаний. Устав 1884 г. вернул академиям понятие целостного образования, но перегрузил его педагогическими «добавками». Он сделал шаг в направлении воцерковления студенческой жизни, но слишком формальный и нерешительный. Для исправления ситуации архимандрит Антоний выдвигал три предложения: 1) найти выпускникам академий применение, достойное их образования: научными работниками, членами ученых комиссий, издательских или переводческих обществ; 2) перестроить учебные планы в соответствии с призванием высшей богословской школы: единое целостное богословское образование, с преимущественным вниманием к изучению Священного Писания и Священного Предания (патрологии), из светских наук оставить лишь философию (для развития мышления) и русскую литературу (для понимания общественных проблем); 3) возбудить в студентах религиозную и богословскую самодеятельность: активизировать самостоятельные научные занятия, знакомить студентов с сущностью пастырского подвига, привлекать к религиозной деятельности (проповедь в городских храмах, внебогослужебные собеседования, миссионерская деятельность, печатание лучших образцов проповедей, поучительных статей и листков), активизировать участие в богослужебной жизни.
Другие проекты, исходящие из духовных академий, были менее целостны и интересны, но среди содержащихся в них предложений можно выделить четыре основные направления: 1) введение в академиях новых кафедр (земная жизнь Спасителя, история Восточных Церквей, византология; сравнительное языкознание, начала законоведения; а также увеличение числа кафедр по Священному Писанию и патристике); 2) изменение учебных планов (специализация в том или ином виде); 3) совершенствование системы научной аттестации (проведение научно-богословских исследований в гуманитарных науках, создание особого центрального ученого органа или аттестационной комиссии, восстановление магистерского экзамена); 4) совершенствование систематической работы со студентами (практические занятия, научное руководство, церковно-практическая деятельность).
В отдельных положениях практически всех проектов прослеживается мысль: крайние варианты Уставов 1869 и 1884 гг. дали ценный опыт и идеи, не всегда верно понятые и реализованные. Настал период их осмысления, очищения и более разумного и взвешенного применения.
Таким образом, в преобразовательном движении 1895–1897 гг. соединились четыре составляющие:
а) желание церковной власти оградить академии от вредных внешних влияний, научных и общественных, направить деятельность корпораций в сферу их непосредственных – учебных – задач;
б) попытка Учебного комитета исполнить свои учебно-организационные и методические обязанности по отношению к академиям;
в) желание части преподавателей духовных академий исправить недостатки учебного процесса корректировкой соответствующих положений действующего Устава;
г) попытка другой части преподавателей духовных академий сделать новый шаг в развитии высшего богословского образования, используя опыт двух предыдущих Уставов и силы самих корпораций, готовых к аналитическому осмыслению своей деятельности.
Затянувшаяся работа Комиссии 1896–1899 гг., вялые действия Учебного комитета, отсутствие целостных концепций у всех, кто был причастен к обсуждениям, и ясности в том, какие именно недостатки действующих Уставов должны быть исправлены, привели к тому, что духовные школы, в том числе и академии, оказались беззащитными перед внешним влиянием наступающих нестроений. Кроме того, безынициативность центрального духовно-учебного управления, при критическом отношении к Уставу 1884 г., способствовала развитию реформационных настроений в духовно-учебной среде. Неудавшаяся попытка реформы духовных академий показала, насколько различны были взгляды на желаемую реформу у центрального управления и членов корпораций духовных академий[987]. Преподаватели почувствовали себя отторгнутыми от решения дел, в которых они были наиболее компетентны и к которым имели непосредственное отношение.
После 1896 г. в академиях стали более заметны два направления: часть преподавателей работала над построением более удачных моделей научного богословского образования, другая часть пыталась найти выход в усилении практической составляющей богословского образования, то есть кружковой и проповеднической деятельности студентов.
Первое направление находило выражение в дискуссиях, которые разворачивались в заседаниях Советов духовных академий и личной переписке. Наиболее активно обсуждались следующие вопросы: 1) расширение состава кафедр в духовных академиях, обусловленное развитием научного богословия; 2) подготовка профессорско-преподавательских кадров; 3) система научной аттестации (форма аттестации, статус и состав аттестационной комиссии)[988]; 4) научное развитие гуманитарных наук в академиях (научно-богословские исследования в гуманитарных науках)[989]; 5) активизация знаний студентов, их участие в формировании своего образования. Стимулировали обсуждение русской системы богословского образования и заграничные командировки преподавателей духовных академий. Результаты этих дискуссий были представлены через десять лет, в 1906 г., в проектах нового Устава духовных академий и на заседаниях Предсоборного присутствия. Были отдельные попытки усовершенствовать учебные планы в рамках действующего Устава путем гармонизации отдельных курсов и самостоятельных занятий студентов[990].
Второе направление действовало более активно. В конце 1890-х – начале 1900-х гг. самостоятельная деятельность студентов расширилась новой специфической формой – студенческими кружками и обществами. Они имели разное направление – философские, психологические, литературные – и разный уровень: от любительских «посиделок» до научных семинаров. Деятельность кружков и обществ вызывала активный интерес студентов: составлялись и обсуждались рефераты и доклады на актуальные темы, делались выводы. Кружковая деятельность восполняла пробел, возникший на месте отмененных реформой 1884 г. практических занятий. Хотя опыт этих занятий был признан в целом неудачным, их отмена явилась неудовлетворительным решением: творческие силы студентов и желание обсудить изучаемые вопросы не находили удовлетворения. В 1895–1896 гг. стало ясно, что официального централизованного введения практических занятий не последует, и некоторые члены корпораций духовных академий решили взять инициативу в свои руки, воспользовавшись разрешением Устава учреждать ученые общества и применять другие способы «к возвышению уровня» богословской науки. Кроме того, заседания и подготовка к ним отвлекали внимание студентов, от запрещенной литературы, возводя мысли к иным предметам, а совместные обсуждения научных вопросов давали высшей духовно-учебной системе необходимое общение студентов с преподавателями.
В КазДА в 1897/98 уч. г. был организован студенческий философский кружок, под руководством профессора метафизики В.И. Несмелова и профессора логики и психологии А.Н. Потехина. В 1898/99 уч. г. в СПбДА было организовано студенческое психологическое общество, по инициативе и под руководством профессора психологии В.С. Серебренникова. Через два года в СПбДА было организовано и студенческое литературное общество, под руководством доцента Д.И. Абрамовича, занимавшего в академии кафедру русского и церковно-славянского языков и истории русской литературы. В МДА в 1899 г. был организован философский кружок, вскоре переименованный в общество; мысль о его создании родилась у студентов и нашла поддержку и и.д. доцента психологии П.П. Соколова и и.д. доцента по кафедре истории философии П.В. Тихомирова. В КДА в 1898 г. был учрежден проповеднический кружок, который, кроме практической деятельности – составления и произнесения проповедей, – занимался разработкой теоретических вопросов в области гомилетики. В последующие годы в КДА были организованы еще два кружка – богословско-философский и «Златоустовский». Деятельность студентов по организации кружков и обществ расширялась: в начале 1907 г. в МДА, по инициативе студентов 4-го курса и с согласия и.д. доцента по кафедре русского и церковно-славянского языков и истории русской литературы Н.Л. Туницкого, был учрежден литературный кружок[991].
Определенным вкладом в культурное развитие студентов были литературные и музыкальные вечера, организуемые самими студентами и дозволяемые начальством[992].
Абрамович Дмитрий Иванович, преподаватель СПбДА
Серебренников Виталий Степанович, преподаватель СПбДА
Таким образом, организация и деятельность студенческих научных кружков и обществ свидетельствовали о желании и способности студентов обсуждать богословские и философские вопросы, работать дополнительно с источниками и литературой. Корпорации духовных академий неоднозначно относились к этому явлению: одни преподаватели готовы были руководить студентами в этой деятельности, считая ее положительным содействием учебному процессу, другие были недовольны отвлечением внимания от учебных занятий. Высказывались критические замечания в адрес студенческих кружков и обществ со стороны высшей церковной власти. Часть этих замечаний имела основание: деятельность кружков повышала возбуждение студентов, активное участие в городской жизни вовлекало их в опасные контакты, увлечение практической деятельностью рассеивало внимание. Но часто недовольство развитием работы кружков опред