Каждая из реформ 1869 и 1884 гг. имела своих сторонников и оппонентов, по-разному видящих задачи высшей духовной школы и сущность ее церковного служения. Тем не менее критические замечания, высказанные современниками в адрес духовно-учебных концепций, предложенных этими реформами, имели и общее основание: ни одна из реформ не смогла построить удовлетворительной системы высшего богословского образования: первая грозила ограниченностью и фрагментарностью богословского знания, вторая – поверхностностью и рассеянностью. Однако обвинения реформы 1869 г. в «расцерковлении» академической науки, а реформы 1884 г. – в замедлении развития научного богословия – следует оценивать критически. Проблемы научно-богословских исследований, их аттестации, а также ограничительные постановления церковной власти, связанные с этими вопросами, были следствием не уставных ошибок, а сложного процесса построения научного церковного богословия.
Неудавшаяся попытка пересмотра Устава духовных академий в середине 1890-х гг. свидетельствовала о несогласованности усилий высшей церковной власти, обер-прокурора, академических корпораций, направленных на исправление недостатков духовно-академического процесса. Выявленное при этом различие взглядов на истинные причины академических проблем и разочарование академических корпораций было тревожным фактором и грозило в будущем возможным кризисом в высшей духовной школе.
Разработка и реализация реформ 1869 и 1884 гг. составили в жизни русского высшего богословского образования особый этап. В результате исследования были выделены его характерные черты:
1. Система специализации академических преподавателей, научной и педагогической, привела к появлению в академических корпорациях специалистов, компетентных и имеющих научные результаты в области своих исследований; уровень преподавания повысился, начиналась работа по методическому совершенствованию учебного процесса.
2. Внешние административные задачи, возложенные на академии Уставом 1814 г., были сняты, и академии получили возможность сосредоточиться на внутренних задачах учебного процесса и задачах, связанных с богословской наукой. Были конкретизированы церковные задачи, которые должна была решать высшая духовная школа.
3. Появились специальные научные исследования практически во всех областях богословской науки и смежных гуманитарных наук, стали формироваться научные традиции. Велась научная разработка источников в разных областях богословия (византистике, славистике, литургике, церковной археологии, истории Русской Церкви, миссионерских науках), расширение источниковой базы создало перспективу для научного развития. Расширились историографическая эрудиция академических преподавателей и выпускников, вырабатывался критический подход к историографии. Была налажена связь с наукой богословской зарубежной и светской отечественной. В некоторых областях исследований уровень академических ученых был признан и засвидетельствован внеакадемическими научными кругами.
4. Реформы 1869 и 1884 гг. предлагали две различных концепции высшего богословского образования, ни одна из которых не была признана удачной. Анализ основных идей реформ 1869 и 1884 гг. показал, что составителями было формально и упрощенно истолковано и реализовано само понятие «богословская специализация», но для более адекватного его применения должны быть решены два вопроса: о структуре богословия, как науки и предмета изучения, и об отношении богословия к другим наукам, вводимым в высшее богословское образование. Однако идеи, предложенные Уставами 1869 и 1884 гг., опыт их разработки и реализации заложили основу и стимулировали деятельность по построению более удачных и результативных моделей высшего богословского образования и наметили основные направления исследований в этой области.
Неудовлетворенность ходом учебного процесса вызывала на протяжении первых двух десятилетий XX в. неоднократные попытки изменения действующего академического Устава: в 1905–1906 гг., 1909–1910 гг., 1917–1918 гг.[1010]
К заметному результату – принятию нового Устава – привела лишь вторая из этих попыток. Но каждый этап обсуждений вопросов, связанных с высшим духовным образованием, вносил вклад в понимание проблематики. Несмотря на сиюминутные проблемы и события, главным было обсуждение и решение коренных проблем высшего духовного образования и богословской науки, а также определение их места и значения в образовании и в науке в целом. Шаг от шага проблемы формулировались более четко, понятнее становились возможные пути их решений, очевиднее положительные и отрицательные последствия этих решений. Основой для всех проектов, составляемых Советами духовных академий, официальными комиссиями при Святейшем Синоде, частными лицами, служили идеи, высказанные в процессе разработки и реализации реформ 1869 и 1884 гг. Методы использования этих идей в целом соответствовали направлению, указанному в 1896–1897 гг.: синтез, с учетом негативных последствий, к которым привели в свое время крайние решения.
Практически каждый обсуждаемый вопрос вызывал дискуссию, и палитра мнений была широка. Но, несмотря на отдельные «экстремальные» идеи, обсуждение было трезвым и всесторонним, а принимаемые решения – взвешенными и последовательными. Большинство участников этой дискуссии не сочли разумным принимать радикальные проекты и решили сохранить достижения, проверенные опытом: особую высшую богословскую школу, синтезирующую богословское и гуманитарное знание, научные достижения и церковную реальность, использование научно-критических методов и верность Преданию и святоотеческому духу, научное образование и духовную и церковную жизнь студентов и членов преподавательских корпораций. Главные «новизны» относились к двум вопросам: отношению духовных академий с высшим церковным управлением и построению учебного процесса. Первый вопрос осмыслялся в новых условиях: восстановленном Патриаршестве в Русской Православной Церкви. Патриарх однозначно был заявлен «верховным Покровителем и Почетным Членом всех духовных академий», дающим академиям «ученые поручения» и получающим отчеты об их исполнении[1011].
Введение личностного начала в высшее управление академиями внушало надежды на более своевременное, осознанное и ответственное решение многих проблем. При обсуждении проблем учебного процесса акцент был сделан на построение его в более динамичном и конструктивном варианте: соединение полноты фундаментального образования и богословской специализации по пяти выделенным направлениям, многоуровневая система активизации студенческих знаний (семинары и самостоятельные работы разного уровня, с преемством их тематики и методологии), гибкое освоение и использование «орудий» богословского познания (древних языков, необходимых методов гуманитарных наук), разработка самостоятельной научно-богословской и учебно-богословской методологии.
Главным принципом деятельности высшей духовной школы было объявлено «служение Православной Церкви разработкой и преподаванием богословской науки в связи с соприкосновенными отраслями знаний»[1012].
Для развития богословской науки было признано особенно важным не только внутреннее ее развитие, силами самих ученых-богословов, но и всесторонние контакты с университетской наукой и с Академией наук, совместные исследования, экспедиции, издания источников. Положительные примеры к этому времени были: съезды археологов, психологов, славистов, стажировка представителей духовных академий в Русском Археологическом институте в Константинополе, раскопки в Палестине, субсидируемые Академией наук, с участием представителей богословской науки. Не менее важны были тесные и систематические контакты высших богословских школ с университетами в учебных вопросах: обеспечение студентам возможности взаимного посещения лекций, а также активное привлечение университетских специалистов к преподаванию в высшей богословской школе. Этот вопрос требовал полноценного решения: с юридической, организационной, учебно-методической сторон. Особое внимание здесь было обращено на древние языки, в том числе восточные: их важность для научного богословия требовала их преподавания лучшими специалистами, в том числе университетскими.
Для решения же актуальных проблем реальной церковной жизни (миссия, борьба с сектантством, популяризация богословского знания, катехизация и т. д.) было признано разумным устроение особых обществ, отделов, в дальнейшем, возможно, особых институтов, но при активном участии представителей богословской науки и целенаправленной подготовке к подобной деятельности склонных к этому студентов.
Большая часть идей, обсуждаемых на Соборе, оказалась нереализуемой в ситуации, сложившейся в России после 1917 г. Но они не стали лишь исторической ценностью для исследователей, они явились завещанием и наследием для эпохи возрождения церковной жизни и богословского образования в наши дни.
Приложения
Приложение 1
1. Первенствующие члены Комиссии духовных училищ (митрополиты Новгородские и Санкт-Петербургские)
• Амвросий (Подобедов), митрополит 26.06.1808 – 26.03.1818
• Михаил (Десницкий), митрополит 26.03.1818 – 24.03.1821
• Серафим (Глаголевский), митрополит 29.06.1821 – 01.03.1839
2. Директоры Духовно-учебного управления при Святейшем Синоде
• Карасевский А.И. 01.04.1839 – 22.01.1855
• Домонтович И.И. (вице-директор, исполн. должность) 22.01.1855 – 12.06.1856
• Гаевский И.С. (исполн. должность) 12.06.1856 – 04.07.1856
• Сербинович К.С. 29.12.1856 – 26.01.1859
• Урусов С.Н., князь 09.02.1859 – 19.04.1864
• Домонтович И.И. (вице-директор, исполн. должность) 19.04.1864–1866
• Сухотин Ф.М. (заведующий) 1866 – 14.05.1867
3. Председатели Учебного комитета при Святейшем Синоде