– Кто тебя послал, Бурый? – спросил Толик, приставив ствол пистолета к затылку бандита. – У меня нет времени на допрос по всем правилам. Поэтом считаю до трех. Раз…
– Пахан. Ермолай. А к нему приходил человек, которого я не знаю. Весь в черном, с портфелем. И сабля у него… Эта… Китайская…
– Японская, Бурый. И это меч. Родинка на щеке?
– Да. Точно. Родинка.
Томский сунул пистолет в кобуру, обернулся к Корнилову.
– Ты прав, Юра. Добровольский. Он, сука, натравил на нас эту банду.
– Зачем? Сам же ведь организовывал эту экспедицию.
– Не знаю. У этих Наблюдателей семь пятниц на неделе. Возможно, Макс решил сыграть в свою игру.
– Что делать с Бурым? – поинтересовался карлик. – Пленные, как я понимаю, нам без надобности.
– Бурый, Бурый, – задумался Толик. – Пусть идет ко всем чертям. Через дорогу…
– Что?! Там же собаки!
– Ясное дело, не кошки. Вставай и вперед! Кипяток, проводи нашего друга!
– С превеликим удовольствием!
Леха ткнул стволом «калаша» в спину Бурого.
– Пошел-пошел. Тебя ждут…
Ноги Бурого заплетались. Идя через кусты, он все пытался оглянуться в надежде, что Томский смягчит его участь, однако Толику было уже не до него. Кипяток вытолкнул бандита на дорогу и, убедившись в том, что собаки-мутанты его заметили, отошел на безопасное расстояние.
Бурый сразу бросился вперед, вскарабкался на крышу легковой машины и сцепился с собакой, которая мгновенно оказалась рядом. Какое-то время человек и животное яростно боролись, затем оба свалились вниз, пропав из виду. К месту потасовки уже спешили другие псы-иноходцы. Под затихающие вопли Бурого Леха вернулся к спутникам.
– Все. Он спекся.
Вернулась Шестера. Покружив у ног Вездехода, ласка вскарабкалась к нему на плечо.
– Что теперь скажете, друзья мои? – в голосе Данилы проскальзывало торжество. – Разве не прав я был, когда позаботился о вашей безопасности? Кремль, как видите, очень быстро справляется с незваными гостями.
– Спасибочки, Громов! – воскликнул Кипяток. – Прям, бляха-муха, не знаю, что б я без тебя сделал. Только вот одна проблема: с башкой у меня что-то не так.
– Ну, положим, башка у тебя еще с рождения не в ту сторону была повернута. Так что все претензии – к папе с мамой.
– Да я тебя сейчас по этой стене размажу!
– Уже испугался!
– А ну, прекратить! – не выдержал Томский. – Оба вы хороши! Подбираем оружие, которое может пригодиться, и… Все по плану.
– А может, забить на этот план и вернуться? – задумчиво произнес Корнилов. – Те, кто нас сюда послал, первыми нарушили свои обязательства. Мы теперь вовсе не обязаны конституцию-проституцию им искать…
– Нет, Юра. Что-то не складывается. Конституция им позарез нужна. Добудем ее и хорошенько поторгуемся. Засада – отличный повод повысить цену.
– Ну, если так…
Группа двинулась вдоль стены. Затихли вдали стоны умирающих соратников Бурого. Ночь окончательно вступила в свои права. В перекрещивающихся лучах фонариков выступы и впадины кирпичей кремлевской стены были такими рельефными, что казалось, будто камень дышит. Возможно, так и было. Стена, защищавшая сердце Москвы, жила своей недоступной человеческому пониманию жизнью. Принимала и отвергала. Казнила и миловала…
Томский шагал впереди маленького отряда и, чтобы не тратить время попусту, пытался проанализировать ситуацию, в которую они попали, чтобы по возможности предугадать новые ходы противников или противника.
Почему Невидимые Наблюдатели, по крайней мере один из них, пытались остановить тех, кого сами же и послали в Кремль? Зачем Добровольскому понадобилось прибегать к помощи бандитов? Какие цели преследовал этот странный человек?
Анатолий вынужден был признать: несмотря ни на что, Макс ему нравился. Своей уверенностью в собственных силах, бесстрашием и непредсказуемостью поведения.
Быть может, он, как и Данила, собирается отколоться от тайного правительства, помешать его легализации и открыть жителям Метро глаза на истинное положение дел в московской подземке. Тогда в его действиях прослеживалась определенная логика. В Кремль Томского посылал не он, а его начальство. Если Макс решил пойти против своих покровителей, то его стремление остановить посланцев тайного правительства выглядело вполне резонным. И никаких семи пятниц…
Свои размышления Толик вынужден был прервать из-за того, что луч его фонаря уперся в выступ стены. Томский поднял голову, посветил вверх. Башня. Верхушка ее была срезана так ровно, словно кто-то сделал это специально.
– Тайницкая башня, – сообщил Громов, остановившись рядом с Толиком. – Мы почти у цели.
– А вот мне интересно, сколько этих башен вообще? – поинтересовался Юрий. – Не меньше десятка?
– Двадцать, если быть точным. Кстати, именно с этой башни и началось строительство кирпичного…
Громов не успел закончить свой экскурс в историю – со стороны дороги послышался шум. Рычание, лай, возня. Раньше собаки преследовали людей без звукового сопровождения. Теперь что-то изменилось.
– Юра со мной. Остальным ждать здесь.
Томский, раздвигая кусты, направился к дороге. Остановившись на обочине, посветил фонариком туда, откуда доносился шум.
Поначалу разобрать что-либо было нельзя – просто какое-то скопление колышущихся спин, голов и оскаленных пастей, рычание, плотоядное урчание, брызги крови…
– Вот это да! – выдохнул Корнилов. – С чего бы это? Ну не с голодухи же. Ведь только-только Бурым поужинали.
Псы-иноходцы рвали на куски одного из своих соплеменников. Старательно, сосредоточенно и дружно. Короткое пиршество, и собаки опять набросились друг на друга и после того, как слабейший, повизгивая, рухнул на землю, занялись им.
– Каннибалы, – буркнул Томский. – Пошли обратно, не то меня сейчас стошнит.
– Что там? – поинтересовался Данила у вернувшихся.
– Эти уроды начали жрать самих себя! Почему?
– Думаю, потому, что поблизости открытый проход в Кремль. Что-то вырывается оттуда и вызывает у собак бурную реакцию, – ответил Громов. – Желание убивать. А поскольку поблизости нет доступной добычи, псам приходится довольствоваться своими соплеменниками…
– Ну и отлично, бляха-муха! – подал голос Леха. – Кушайте на здоровье!
Новый сюрприз ждал группу уже через несколько десятков метров. Узкий проход между стеной и кустами преграждал завал из собачьих скелетов, которые успели опутать растения, высовываясь из пустых глазниц и обвивая белые кости. Казалось, кто-то намеренно складировал останки, но поскольку это предположение не выдерживало критики, оставался всего один вариант – псы-иноходцы сами пришли сюда и устроили побоище, чтобы принести жертвы на кремлевский алтарь.
– Мы пришли. – Громов поднял руку, указывая поверх жуткой баррикады. – Первая Безымянная башня.
Глава 5Лучшие доктора
Черная глянцевая поверхность динамиков вздрагивала от басов. Слепило глаза полуденное солнце, превращавшее людей внизу сцены в общую разноцветную массу. Флаги со стилизованным изображением радиоприемника, вскинутые, раскачивающиеся руки, улыбающиеся лица, разинутые рты… О боги, мои боги! Яду мне, яду!
Зрение наконец сфокусировалось. На девушке. Она находилась достаточно далеко от сцены, но выделялась молодостью, красотой и гиперактивностью.
Красотка в белой футболке сидела на плечах своего парня и подпевала тому, что слышала со сцены. Капельки пота со лба, подбородка и шеи стекали по груди и уже образовали на футболке пятно чуть повыше надписи «Нашествие». Это пятно добавляло девушке сексуальности и наверняка вызывало у всех наблюдавших за ней мужчин желание. Черные волосы со вплетенными в них нитями разноцветных бусин лились по плечам, как два ручья…
И, чернеясь, бегут на плечах
Косы лентой с обеих сторон.[7]
– Косы лентой с обеих сторон, – прошептал Макс, просыпаясь. – Косы лентой…
Подушечки его пальцев еще чувствовали шершавую поверхность гитарных струн. Перед глазами продолжали мелькать разноцветные флаги, вновь и вновь вздрагивал черный гофрированный картон динамиков, но музыка затихала, удаляясь. Наконец ее сменило потрескивание дров костра. Бушующая людская масса превратилась в танцующие оранжевые языки огня.
Добровольский тряхнул головой, встал. Сделал несколько гимнастических упражнений, чтобы размять затекшие мышцы и заставить кровь веселее бежать по венам.
Он был на Полянке, любимой своей станции. Любимой потому, что здесь можно было побыть в одиночестве, не опасаясь появления незваных гостей, от которых Полянка была надежно защищена выходом подземных газов, имеющих галлюциногенный эффект. Об этом было известно многим, однако легенд и мифов, окружавших станцию, не становилось меньше, и все здравомыслящие жители Метро предпочитали держаться от нее подальше.
Макс же сделал ее своей личной базой. Здесь в укромном уголке хранилась его старая верная электрогитара, чехол которой был доверху набит фотографиями, афишами, нотными листами – всем тем, что удалось сохранить. Тем, что напоминало Добровольскому о прошлом, помогало выжить в настоящем и строить какие-никакие планы на будущее.
Макс вновь присел у костра. Поворошил палкой угли, заставив их взорваться фонтаном оранжевых искр. На этот раз он пришел на Полянку, чтобы получить обещанную весточку от Бурого или встретиться у «почтового ящика» с ним лично.
Бурый так и не появился. Извещения о том, что задание выполнено, не оставил.
Ждать больше не имело смысла. Надо было возвращаться. Начальство уже и без того заинтересовалось его скромной персоной, и лишние подозрения были ни к чему.
Прежде чем покинуть Полянку, Добровольский вытащил из-под груды хлама обшарпанный чехол электрогитары. Сел у костра, положил чехол на колени, щелкнул застежками. Вот она – прошлая его жизнь. Бешеная популярность. Поездки в Штаты для записи новых альбомов. Концертные туры. Поклонники и поклонницы. Жизнь в стране недопетых стихов, ненаписанных книг. Попытки сказать людям хоть слово из тысяч несказанных слов.