– Вашу ссору кто-нибудь слышал?
– Мы громко кричали, а соседи живут близко со всех сторон. Женщина по соседству сообщила о ссоре полиции. После его ухода пришли двое полицейских. – Сара смутилась. – Это было ужасно.
Мэри на мгновение задумалась. Потом нахмурилась.
– Что-нибудь есть, о чем вы мне не сказали? Этих фактов недостаточно для обвинения в убийстве.
– На Большое жюри оказывает влияние Макс Диц, а у него самомнение размером с гору, – сказала Вудраф, не скрывая гнева. – Он несколько раз пытался склонить меня к сожительству, но я не уступала.
– Может, Диц и негодяй, но я не могу поверить, что он обвиняет вас в убийстве только из-за ваших отказов.
– Есть кое-что еще, – заметила Сара и в течение последующей четверти часа рассказала Гаррет о деле Элкока. – Когда Лорейн Кагоу и Элкок прошли проверку на детекторе лжи, Джек приказал Максу прекратить дело. Он не простил мне, что я обратилась к начальству через его голову и поставила его перед боссом в неловкое положение.
Мэри аккуратно записала что-то о деле Элкока. Затем полчаса она продолжала расспросы. Закончив сбор информации, положила свою шариковую ручку поверх блокнота.
– Думаю, пока достаточно. Хочу, чтобы вы оставались в отеле на случай, если Большое жюри вынесет обвинительное решение. Дома вас могут арестовать. Я имею право на подобные действия как секретарь жюри. Позвоню Максу и сообщу ему, что являюсь вашим атторнеем. Попытаюсь уговорить его дать вам возможность самой явиться в суд, так мы избежим ареста, если он получит обвинительное решение жюри. Это даст мне время организовать слушание вопроса о залоге, а вам – собрать деньги на залог. Мне нужен список свидетелей, которые могут поручиться за вас, тогда мне удастся убедить судью отпустить вас под залог. Как вы понимаете, в деле об убийстве это не так просто.
– Вы полагаете, что сможете спасти меня от тюрьмы?
– Судя по тому, что вы мне сообщили, дело шаткое. Нет ни тела, ни очевидцев. Думаю, у нас есть шанс.
Глава 27
Со стороны казалось, что Мэри Гаррет ведет уединенный образ жизни, поскольку была серой мышкой, не имела мужа и детей. Те, кто так полагал, ошибались. У Мэри был свой близкий круг преданных друзей и поклонников. Эти поклонники радовались тому, что удостаивались не просто беглого взгляда Гаррет. Случались даже брачные предложения, но Гаррет предпочитала жить одна и ценила свободу выбора. Адвокат относилась к своим клиентам как к детям и вкладывала в их защиту чувства, которые могла бы питать к сыну или дочери. Слушание каждого дела было испытанием, и она опекала своих подзащитных с решимостью, которую проявляет львица, когда ее детеныши подвергаются опасности.
Мэри волновало отсутствие ее последнего клиента, Сары Вудраф. Третий раз она смотрела на свои швейцарские часы «Франк Мюллер» из нержавеющей стали. Сара опаздывала. Темные тучи дрейфовали снаружи в сторону высоких холмов, окружавших Портленд, грозя пролиться дождем. Внизу, на улицах, прохожие раскрывали зонтики и убыстряли шаг, чтобы поскорее дойти до дому и укрыться от резкого ветра.
Мэри примчалась в здание суда пораньше. В ожидании появления клиента на поспешно организованной встрече она просматривала газету. Биржевой индекс падал, футбольная команда «Сиэтл сихокс» утратила свою уверенную в начале сезона игру в связи с травмами игроков, тела двух застреленных представителей мексиканского наркокартеля обнаружены в лесосеке, еще одна супружеская пара кинозвезд развелась, хотя эти звезды остались «добрыми друзьями»… Мэри вздохнула. Сегодняшняя газета была эхом всех других газет, которые она прочла на этой неделе.
В дверь постучала секретарь Мэри и ввела Сару Вудраф. Та выглядела бледной и изнуренной, как любой невыспавшийся человек. Но первым ее чувством был гнев.
– В моей квартире устроили обыск! – негодовала она. – Они провели его, когда я была на вокзале. Повсюду разбросали одежду. Разбили тарелки. Уверена, что им приказал перетряхнуть мой дом этот мерзавец Диц.
– Этого я не спущу ему, – ответила Гаррет с возмущением, не уступающим гневу клиентки. – Я разберусь, и заверяю, что с вами будут обращаться уважительно, если будут выполнять распоряжение суда.
Вудраф опустилась в кресло и провела рукой по лбу.
– Я – их коллега, коп. Если бы меня попросили, я бы позволила им обыск. Мне нечего скрывать.
– Это как раз то, что я хочу выяснить, – сказала Мэри. Она помрачнела. – Помню, вы обещали быть абсолютно искренней со мной?
– Я так и поступала.
Мэри протянула через стол копию полицейского отчета.
– Это написал офицер Дикинсон после беседы с вами тем вечером, когда Джон Финли исчез из вашей квартиры. Прочтите и скажите, что, по вашему мнению, Дикинсон отразил неправильно.
Мэри наблюдала за тем, как Вудраф читает отчет, ожидая реакции, которая позволит ей установить, лгала ли Вудраф во время беседы. Если бы это оказалось так, Мэри не была бы разочарована, ведь ее прежде надували клиенты. В конце концов, многие люди, которых она представляла, зарабатывали на жизнь, незаметно кривя душой. Однако в ней постепенно зрело убеждение, что Сара к их числу не принадлежит.
Судья, освободившая Сару под залог, вынесла заключение, что доказательства стороны штата, представленные по делу об убийстве, не отвечали критерию отказа подзащитной в освобождении. Неспособность представителей штата предъявить тело сыграла решающую роль в решении судьи Эдмонд и стала важным компонентом в обосновании Мэри возможности освобождения Сары под залог. Покидая здание суда, Макс Диц был взбешен, потому что проиграл, а он не любил проигрывать. Но Мэри полагала, что во время слушания вопроса о залоге Макс выложил не все свои карты. Несколько строк, вычитанных Мэри из кипы документов, которые ее следователь получила от Дица, укрепили ее в этом предположении.
Когда Вудраф закончила чтение полицейского отчета, на ее лице отразилось недоумение.
– Не понимаю, Мэри. Что мне следовало заметить?
– Когда вы вернулись в свою квартиру, у вас в руках был «глок» калибра девять миллиметров.
– Да, это мое служебное оружие.
– Вы сказали офицеру Дикинсону, что не стреляли из него.
На мгновение выражение лица Вудраф изменилось. Она сморщила лоб.
– Помню, он спрашивал меня об этом. Но не помню, чтобы я стреляла.
– Вы не сказали, что не помните, стреляли из оружия или нет. Вы сказали, что не стреляли. Это большая разница.
– Мэри, я только что увидела, как кто-то напал на человека, которого я знаю. Получила удар, лишивший меня сознания. Рыскала по району. Голова не соображала. Врач в больнице сказал, что у меня сотрясение мозга. Думаю, для меня простительна некоторая неточность.
– Будем надеяться, что жюри рассудит так же.
– Что вас беспокоит?
– Для начала – пропавшая пуля от вашего пистолета. И помните детектива, проводившего ватным тампоном между большим и указательным пальцами вашей руки для определения следов пороховой гари?
– Смутно, у меня путались мысли. Вы говорите, они обнаружили следы пороха на моих руках?
Мэри кивнула:
– Могут доказать, что вы стреляли из своего оружия.
Вудраф сжала руками виски. Плотно закрыла глаза.
Когда открыла, в них отражался страх.
– Не помню стрельбу из пистолета. Разве я не вспомнила бы что-нибудь подобное, если бы стреляла?
Этот допрос был экзаменом, и Мэри считала, что клиентка выдержала его.
– Возможно, и нет, – заключила она. – После того как мой следователь обнаружила это несоответствие, она переговорила с врачом, который лечил вас в больнице. Он убежден, что в результате сильного удара вы перенесли сотрясение мозга.
Удар, достаточно сильный, чтобы сбить вас с ног, мог вызвать деполяризацию клеток мозга и возбудить все нейромедиаторы сразу. От этого мозг наполняется химическими веществами, бездействуют его рецепторы, которые связаны с процессами познания и памяти. В результате человек, получивший сотрясение мозга, может впасть в бессознательное состояние, он страдает помутнением зрения, тошнотой и рвотой.
– Я все это переживала, – подтвердила Вудраф.
Мэри кивнула:
– Другим последствием сотрясения мозга может стать кратковременная утрата памяти. Стирается память о событиях, которые случились непосредственно до и после сотрясения. Некоторые люди вспоминают с трудом даже значительные события своей жизни. Обычно память возвращается, но ее кратковременная потеря, возможно, объясняет ваши показания Дикинсону.
– Должно быть, так, потому что я ничего не придумывала в связи с тем, что происходило в моей квартире. Я не убивала и не похищала Джона.
– Если Диц попытается убедить жюри, что вы лгали относительно стрельбы из своего пистолета, то я воспользуюсь показаниями врача, который лечил вас, и приглашу одного из лучших неврологов Орегона.
– Значит, вы верите мне?
Мэри хотела сказать, что не может ответить на этот вопрос, поскольку не была в доме клиентки, когда происходили события, приведшие к ее аресту, но Вудраф выглядела так жалко, что, по мнению Мэри, нуждалась в моральной поддержке.
– Да, верю.
– Спасибо, Мэри. Мне так необходимо сочувствие.
– Есть еще одна вещь, которую я хочу обсудить, Сара, – продолжала Мэри. – Речь идет об именах, которые вы называли, – Ларри Кестнер, Оррин Хэдли и Деннис Ланг. Они все – дохлый номер.
– Что вы имеете в виду?
– За ними не числится никакого уголовного прошлого, никаких водительских удостоверений и ценных бумаг. Эти люди – фантомы. То же касается Джона Финли. Мой следователь не могла добыть о компании «ТП энтерпрайсиз» больше информации, чем предоставили вы.
Фирма зарегистрирована на Каймановых островах, но нам не удалось выяснить, чем она занимается. Вы можете припомнить, что еще говорил Финли? Это могло бы нам помочь.
– Я рассказала, что знаю.
– Ладно. Это все, что я желала выяснить сегодня. Завтра составлю несколько ходатайств. Когда закончу, вы получите их копии. Я позвоню вам, если произойдут какие-нибудь новые события.