– Слышал, вы улетаете, – раздалось за спиной.
Хаплиф обернулся. Зациклившись на урожае специй и собственных размышлениях, он не заметил, как подошел Лакфро.
– Да, пришло время сниматься с места, – ответил он, подпустив в голос оптимизма. – Новые планеты, новые красоты, новый опыт. Увлекательное время в нашем нескончаемом путешествии по вселенной. Хочу поблагодарить вас за гостеприимство, с которым вы пустили нас на свою землю.
– И все? – спросил Лакфро. – Всего несколько вежливых слов?
Хаплиф взглянул на землевладельца, и на лбу собрались складки. Чисс изменил своим привычкам, надев плотный комбинезон и массивные сапоги. Вместо неизменной легкой ветровки на нем была уродливая клетчатая куртка коричневого цвета на крупной латунной молнии. Электрическая дубинка для укрощения животных, как обычно, болталась на поясе справа, но сегодня он прицепил еще один пастуший посох слева. Чисс врос в землю, слегка расставив ноги, словно готовился к драке, а алые глаза смотрели с подозрительным прищуром.
– Я искренне каюсь, что наша благодарность не идет ни в какое сравнение с вашими щедротами, – все таким же беззаботным тоном сказал Хаплиф. – Может, вас устроит эпическая ода? Или музыкальная пьеса для пяти инструментов?
– Сарказм вам не к лицу, – заметил Лакфро. – Портит ваш показушный образ. Нет, я больше склоняюсь в сторону ваших бесценных поделок из металла.
От удивления у Хаплифа заходили ходуном челюсти, и только беспощадным усилием воли удалось с ними совладать.
– Наших поделок? – осторожно переспросил он.
– Ох, конечно, ну что вы, – усмехнулся землевладелец. – Я и забыл: они только для подкупа, верно?
На этих словах Хаплифу стало ясно, что с чиссом придется разделаться.
Он надеялся, что удастся обойтись без новых убийств. Не из моральных побуждений, а просто потому, что его коробило от ощущения страха и беспомощности, которое вместе с последним вздохом источало живое существо, когда он сжимал пальцы на его горле.
С другой стороны, Лакфро ему никогда не нравился. Землевладелец все время сторонился своих гостей, вел себя колюче и подозрительно, вечно что-то вынюхивал об их делах. Может статься, убить его даже будет в радость.
– Видите ли, вы допустили ошибку, – продолжил Лакфро. – Вы забыли, кто мы такие.
– А кто вы такие – доблестные могучие чиссы? – огрызнулся Хаплиф, сделав движение к собеседнику. – Не смешите. У вас те же самые слабости и устремления, как и у всех в Хаосе, благодаря чему вами точно так же легко управлять. – Он фыркнул. – Если на то пошло, ваша бредовая семейная иерархия даже облегчает задачу. Ваши амбиции, междоусобицы и недоверие создают мне идеальные условия для работы.
– Вот на этом вы и прогорели, – тихо произнес Лакфро. – Вы подметили амбиции и междоусобицы, но саму суть семьи упустили.
– Это вряд ли, – возразил Хаплиф, подбираясь все ближе. До землевладельца было уже буквально рукой подать. – Семья – это генетика, наследственность и удручающее родство, от которого никуда не деться. Вот и вся суть.
– Вы ошибаетесь, – поправил его Лакфро. – Это еще и дружба, верность, взаимовыручка и доверие. – Он приподнял брови. – В первую очередь доверие. Мы делимся друг с другом, у Зодлак так заведено. Правители, может, и пыжатся от своих амбиций, но остальные свободно общаются между собой. Мы делимся новостями с родственниками здесь, в Красных Холмах, в любой другой точке планеты и даже с теми, кто по долгу службы сейчас на Нейпораре.
Хаплиф помрачнел:
– На Нейпораре?
– Там у нас штаб-квартира Флота экспансии и обороны, – пояснил Лакфро. – Я отправил туда на исследование брошь Лакрис. В ответ мой кузен сообщил мне, что во флоте творится какой-то кавардак и все офицеры и воины из семьи Зодлак срочно вызваны на Селвис.
Значит, о происходящем прознал еще кто-то за пределами кабинета советника Лакувива. Прискорбно, но вряд ли пагубно для операции. Поползновения чисса уже ничего не изменят.
– Какое это имеет отношение ко мне? – спросил Хаплиф.
– Не прикидывайтесь дурачком, – сердито отрезал Лакфро. – Это вам точно так же не идет, как и сарказм. Вы раздаете украшения, часами торчите у советника Лакувива, и тут вдруг патриэль Лакуни пропадает на несколько суток, а у нас над головами собираются корабли, битком набитые военными.
Тряхнув головой, землевладелец вытянул из петли висевший справа пастуший посох и дернул вниз бегунок замка-молнии. Хаплифу ни с того ни с сего пришло в голову, что Фросиф была права: звук и впрямь напоминал вой шрапнели, разлетающейся от бомб горизонтального поражения.
– На Селвисе такого отродясь не творилось, – продолжал Лакфро. – Пока какая-то инородная примесь не замутила воду.
– Ума не приложу, о чем вы толкуете, – попытался отбиться Хаплиф. Почти рядом…
– Думаю, все вы понимаете, – отмахнулся Лакфро. Он нажал большим пальцем на кнопку на посохе, и стал слышен тихий высокочастотный звук наливающейся мощью дубинки.
Хаплиф однажды видел, как дочка Лакфро уложила таким посохом здоровенного юбола. На себе мощность заряда проверять не хотелось.
К счастью, и не придется. Один скачок вперед – и землевладелец у него в руках.
– Очень скоро об этом узнают все остальные, – сказал Лакфро, дернув бегунок замка вверх, будто только сейчас заметил, что погода стоит прохладная. Он сделал шаг назад, словно точно так же раньше не замечал, как близко подобрался Хаплиф.
Но было уже поздно пятиться.
Преодолев прыжком разделявшее их расстояние, Хаплиф взмахнул рукой, чтобы выбить посох из руки чисса. Лакфро, спотыкаясь, отшатнулся назад. Левой рукой он лихорадочно пытался нашарить вторую дубинку, притороченную с левой стороны.
Но не тут-то было. Ухватив землевладельца за горло, Хаплиф стиснул вокруг его глотки длинные пальцы и одновременно передвинулся чуть в сторону, чтобы прижать руку Лакфро к туловищу и не дать ему выхватить второй посох. Его окатило чужими эмоциями, поток рябил гневом, раздражением от чужой подлости и решимостью. Хаплиф еще сильнее сжал пальцы, наслаждаясь ощущением ничем не подавленной эмоции и предвкушая страх и беспомощность, которые скоро придут на смену гневу…
Он едва уловил звук приближающихся шагов, как в бок ему что-то врезалось на полном ходу, а руку пронзила острая боль.
Сила удара откинула его в сторону, а из-за спазма в руке пришлось выпустить глотку Лакфро. Пытаясь устоять на ногах, Хаплиф повернул голову к источнику внезапной тяжести, который увлекал его к земле.
Оказалось, у него на руке повис загончий, намертво вцепившийся в нее белыми клыками. Его тощие лапы прочертили на земле борозды, из горла доносилось приглушенное рычание.
Выругавшись, Хаплиф попытался выкрутиться из захвата. Левой рукой он вцепился зверюге в верхнюю челюсть, силясь раскрыть ей пасть. Краем глаза он заметил, что землевладелец оправился от несостоявшегося удушения и бросился на него, воздев пастуший посох.
Несмотря на боль, Хаплиф усмехнулся. Пускай Лакфро тешит себя иллюзией, что агбуи беспомощен, но натравив на него загончего, этот простофиля дал ему в руки средство, о котором сам Хаплиф в жизни бы не додумался. Следя глазами за тем, как чисс надвигается на него, он пытался все-таки разжать челюсти животного и считал секунды…
Как только Лакфро ткнул посохом в его сторону, Хаплиф вывернул плечо и бедра таким образом, чтобы с переворотом впечатать тушу загончего, который так и не отцепился от руки, в бок хозяина. Лакфро пошатнулся, рука с дубинкой описала большую дугу.
Только в этот момент Хаплиф увидел, что в другой руке у него наготове второй посох.
Но и здесь землевладелец опоздал. Неимоверным усилием Хаплиф остановил инерционное движение загончего и снова толкнул его на Лакфро. Агбуи знал, что электрическим орудиям, как правило, нужно несколько секунд, чтобы зарядиться после удара. Если удастся подставить под первый разряд загончего, есть шанс одолеть его хозяина. Посох уже был занесен у него над головой…
С победным рычанием Хаплиф толкнул животное под кончик посоха. Последовала короткая вспышка, едва видимый выброс энергии от шерсти, и загончий повис на нем мертвым грузом.
Хаплиф завопил, потому что зубы животного непроизвольно сжались, пробивая кожу и мышцы, царапая кость и в лохмотья разрывая сосуды.
Упав навзничь, он не мог унять крик, и тут над головой промелькнула тень удаляющегося корабля.
Вероятно, Шимкиф поняла, что его уже не спасти. А может, она лишь воспользовалась предлогом, чтобы бросить его здесь. Возможно, его смерть с самого начала была частью ее плана.
Это не имело никакого значения, как и все остальное. Все поросло быльем.
Он победил. Какой бы ни была его участь, чисские корабли уже в пути, и гражданская война началась.
Последнее, что он увидел перед тем, как его поглотила тьма, – горящие алые глаза склонившегося над ним Лакфро.
Глава 24
Все было готово.
«Реющий ястреб» и «Сорокопут» заняли позиции. Траун, Самакро и Апрос подготовили свои экипажи к предстоящим событиям, насколько это вообще было возможно.
«В конечном итоге, – с неясным ощущением надвигающейся катастрофы думал Самакро, – все зависит от действий этих четырнадцати офицеров и воинов».
Четырнадцать.
Их всех отрядили с «Реющего ястреба» – не из-за какого-то кумовства или снобизма, а исключительно по необходимости. Поскольку оба боевых корабля на всех парах неслись к планете агбуи, стремясь обогнать три частные семейные флотилии, и потому пребывали в гиперпространстве все время, которое могли выдержать их «идущие по небу», только у экипажа «Реющего ястреба» был прямой доступ к грузовику ватитов, пристыкованному к днищу крейсера.
Четырнадцать.
Лакинда сказала, что семья Зодлак отрядила на задание фрегат и легкий крейсер. Даже если она умудрится незаметно для собственных подчиненных пройтись по мишеням вхолостую, нет гарантии, что «Реющий ястреб» и «Сорокопут» выстоят против ее флотилии. А тот факт, что на подходе были еще две группировки, и вовсе рушил все прогнозы.