С.В.) и желвойсках подтверждаю, что я честно относился к долгу… Работал по организации войск вместе» с исполняющим должность наркома по военным делам Николаем Подвойским, «заслужил его благодарность за исполнение поручений серьезного характера, как-[то] самостоятельное образование губернского военного комиссариата г. Сызрани»[1156]. Осенью 1918 года, когда создавалась контрреволюционная организация Г.Л. Соколова, имевшая целью составить «реальную силу для погромов, грабежей, быть защитой бывшим офицерам и обществу, при этом платили:
В то же время галопирующая инфляция «сожрала» выгоды от участия в организациях: к осени 1919 года жалование на советской службе увеличили в 5–7 раз «при казенном пайке», а в контрреволюционных организациях все осталось без изменений. Но вступить в организацию было легко, выйти из нее – «очень трудно», и все же «несмотря ни на что, многие члены… всеми силами старались выйти из нее, тем более что большинство было против активного выступления»[1157].
Установить численность военной организации ВНЦ крайне трудно.
При Соколове, из данных, которыми якобы располагал В.В. Ступин, «видна была малочисленность группы (не более 60–70 человек), причем эта малочисленость имела тенденцию скорее еще уменьшаться, чем увеличиваться»[1158]. При этом «весь кадр 2-й дивизии» насчитывал «около 20 человек»[1159]. Ступину очень сложно поверить, особенно принимая во внимание тот факт, что организация при Соколове строилась по типу «Нечаевской», т. е. пятерками (показания В.И. Соколова), а потому Ступин мог и не знать ее численности. Сам Соколов признался в марте 1919 года, что даже после призыва ряда офицеров на фронт «в Московской группе вряд ли осталось более 70-ти человек». Следовательно, до мобилизации офицеров было значительно больше.
По словам В.В. Ступина, в августе-сентябре 1919 года дважды «приказывалось тщательно перебрать состав ударных групп, чтобы освободиться от дутых цифр. Последнее в этом отношении предупреждение еще не вполне было проведено в жизнь» к моменту ликвидации ВНЦ чекистами. По предположению Ступина, «в обоих секторах было бы в каждом управлении ударников и сочувствующих примерно от 150 до 200 человек»[1160].
Предположение, что численность членов ВНЦ существенно превышала указанные Соколовым и Ступиным цифры, и вовсе не может быть проверена: «в погоне за средствами члены организации часто прибегали к некрасивым поступкам. Так, например, при требовании денег показывали состоявшими на учете 60–70 человек, а фактически их было человек 15–20» (показания А.Е. Флейшера)[1161].
У Миллера изъяли таблицу с численностью войск[1162]. В любом случае, представляется достоверными сведения С.М. Леонтьева: «численный состав организации» характеризовался как «очень незначительный»[1163].
Финансирование военной организации ВНЦ строилось следующим образом. В.И. Соколов показал на допросе, что доходы «черпались из местных источников путем сбора от сочувствующих целям кружка». Если добровольные взносы и имели место, то явно они были не единственным источником средств: вплоть до весны 1919 года деньги поступали от шведского посольства, за которым, вероятно, стояла, как в Первую мировую войну, германская разведка. Весной И.Н. Тихомиров заявил: «в деньгах будет задержка, так как шведский консул заболел (т. е. на… условном языке – арестован), и деньги вовремя выданы быть не могут, пока связь снова не наладится. Связь наладилась месяца через полтора, и деньги выдавались аккуратно вплоть до августа» 1919 года[1164], т. е. до конца военной организации ВНЦ.
Расходы велись по двум статьям: 1) выдача пособий (раз в 2 недели); 2) расходы на организационную работу (показания В.В. Ступина)[1165].
Если верить В.В. Ступину, прямой связи с Деникиным у него не было, вся связь велась через Н.Н. Щепкина, тем более что «при существующем способе связи такие приказания были бы нецелесообразны, ибо получались бы всегда несвоевременно[1166]. Причем вообще о том, что «военная организация состояла при определенном политическом центре, было известно только ограниченному числу лиц высшего управления», равно как и о связи с Деникиным через Н.Н. Щепкина[1167].
Сергей Леонтьев писал о попытке военной комиссии «Тактического центра» выяснить вопрос, «представляет ли существующая организация (Штаб Добровольческой армии Московского района. – С.В.) нечто самостоятельное, рассчитанное по своему замыслу на какое-нибудь действие по собственному почину или нет. Категорически было установлено, что организация имеет исключительно подсобное значение для русских военных сил, действующих извне… Н.Н. Щепкин, докладывая изложенные сведения, определенно указал со ссылкой на авторитет генерала Стогова, что о каком-либо самостоятельном выступлении в Москве речи абсолютно быть не может. Организация могла бы сослужить службу только в том случае, если бы какая-нибудь регулярная армия, разбив Красную Армию, подошла бы к Москве и здесь под влиянием этого… началось бы какое-нибудь массовое движение среди населения, красноармейских частей, рабочих. Только при подобной общей конъюнктуре руководители организации и допускали возможность ее роли как небольшой, но организованной силы среди наступившего хаоса»[1168].
Н. Сучков показал на следствии, что в середине августа 1919 года В.А. Миллер предупредил – 26 или 27 августа будет выступление Штаба Добровольческой армии Московского района. Сучков в ответ заявил, «что это – провокация, и через несколько дней Миллер приехал и сказал, что выступление отменено»[1169].
Шпионажем Штаб Добровольческой армии Московского района занимался весьма успешно: по свидетельству А.Е. Флейшера, «большинство сведений о продвижении войск, о положении на фронтах, сосредоточении резервов и т. п. организация получала из ЦУПВОСО; «о снабжении армии, числе снарядов, оружия, снаряжения, обмундирования» – из Центрального управления по снабжению армии, от бывшего генерала от артиллерии и организатора контрреволюционного саботажа в Военном министерстве А.А. Маниковского, члена Военно-законодательного совещания при РВСР бывшего генерала Н.А. Бабикова[1170]. Члены военной организации ВНЦ занимали должности также в Оперативном и Организационном управлениях Всероссийского главного штаба, отделе по управлению всеми автоброневыми силами Главного военно-интендантского управления.
Диверсионную деятельность в тылу Красной Армии военной организации ВНЦ наладить не удалось, согласно показаниям одного из ее создателей (В.А. Миллера, сформировавшего, между прочим, 1-ю Московскую советскую школу полковой артиллерии и боевых технических приспособлений[1171]). Штаб Добровольческой армии Московского района дал ему задание устроить взрыв на железной дороге Пенза – Рузаевка – Саратов – Сызрань, для чего Миллеру предложили найти «двух подходящих людей». Людей Миллер нашел… только на участие в диверсии они так и не решились: сказалось вроде бы недоверие к самой организации и ее руководству[1172]. Надо полагать, что случай не был единичным. По выражению С.Е. Трубецкого, «все сетовали на недостаток информации и ждали чего-то»[1173]. Дождались активизации действий ВЧК и ее Особого отдела.
Деятельность ВНЦ достаточно быстро попала в поле зрения советских органов государственной безопасности – не исключено, это сказалось и то обстоятельство, что на территориях, подконтрольных белыми, ВНЦ существовал открыто.
Еще в феврале 1919 года арестовали руководителя военной организации ВНЦ В.И. Соколова. Владимир Иванович умудрился «запудрить мозги» председателю Особого отдела ВЧК М.С. Кедрову, который, «допросив» Соколова 16 марта, даже не задал ни одного уточняющего вопроса. Поражает воображение и режим содержания подследственных в Бутырке: Н.М. Мартынов вспоминал впоследствии: «Арестованный вторично 20 февраля [1919 г.], я сидел в общих камерах и на пасху во время крестного хода по тюрьме увидел Соколова и спросил его, за что он арестован и что ему инкриминируется, но он так боялся со мной говорить (чекисты явно не торопились добыть необходимые сведения у арестованного, и В.И. Соколов этим пользовался. – С.В.), что я не мог ничего от него узнать. Но тут же я узнал от кого-то из старых заключенных, что в одиночке сидит [Н.А.] Огородников, и решил его повидать. Через некоторое время я пошел в библиотеку одиночки менять книги, и там мне вызвали Огородникова, который сказал, что произошла выдача организации и в одиночке сидят Левицкий, Селивачев, Стогов, Иванов и многие другие (т. е. попалась часть «генералитета»). Тогда я попросился у заведующего о переводе меня из общих камер в одиночку, что и было сделано. Во время общих прогулок Соколов мне сказал: после ареста ему представили список арестованных генералов и доказательства их принадлежности к военной организации ВНЦ – отпираться было бесполезно. У чекистов, правда, не было доказательств причастности к Штабу Добровольческой армии Московского района Н.А. Огородникова, сидевшего, впрочем, в «строгой» одиночной камере