Публикуемый ниже документ раскрывает личность и неожиданные родственные связи старого члена российской социал-демократии. А поскольку такие связи партийцев рассматриваются пока только для дореволюционного периода[1202], надеемся, что данная глава послужит толчком для развития этой темы и на послеоктябрьском материале.
В ходе обследования Плотников решил: учреждение стоит сохранить, «если центр тяжести работы перенести в экономическую область», а именно – подчинить ему Белоостровский пропускной пункт для быстрого принятия мер по выявленным в корреспонденции сведениям «о предполагавшемся провозе через границу денег, ценностей, контрабанды». В ходе переговоров с начальником пункта А.С. Савицким 18 февраля Плотников спроектировал «Штат Выборгского участка охраны русско-финляндской границы» (на 1 649 человек)[1203] и направил его на утверждение в Наркомвоен, в результате чего и вышел приказ наркомата № 224. Планы УВК по организации погранохраны вызвали протест на частном совещании представителей Наркомфина 20 марта, в результате чего 30 марта для ограждения ведомственных интересов Наркомфина созданы при нем Главное управление пограничной охраны (ГУПО) и Совет пограничной охраны[1204]. Ведомства все же смогли прийти к компромиссу: 22 апреля Департамент государственного казначейства утвердил временные штаты управления Петроградского округа пограничной охраны, Петроградского, Финляндского, Беломорского, Олонецкого и Чудского районов пограничной охраны (5 094 человек, – что было объявлено и в приказе по УВК 23 апреля № 30), чуть ранее приказом по УВК № 29 укомплектовали управление Петроградского пограничного округа во главе с начальником А.А. Загорским, 30 апреля начальником Выборгского участка границы назначили упомянутого Савицкого[1205], а 15 мая ГУПО издало приказ с указанием о назначении по согласованию с УВК начальников районов (они уже выехали на места) и о комиссии по укомплектованию пограничной охраны[1206].
Плотников признал в докладе Э.М. Склянскому: между УВК и погранохраной «не может быть связи организационной, и в настоящий момент до реорганизации на новых началах старого пограничного корпуса и, считаясь с тем, что военный контроль фактически устанавливает пограничную охрану, было бы, естественно, поручить ему свою работу продолжать до утверждения Советом народных комиссаров рассмотренного Высшим военным советом проекта». По-видимому, эта перемена мнения вызвана тем, что Плотников не получил по вопросу об оставлении пограничной охраны в УВК поддержки в своем ведомстве[1207]. (В итоге 28 мая 1918 года по декрету Совнаркома, как известно, пограничную охрану передали в ведение Наркомфина, затем 29 июня – Наркомата торговли и промышленности).
Такова формальная сторона строительства погранохраны под руководством комиссара военной цензуры. Но для понимания неформальной стороны, отраженной в прилагаемом документе, следует привести краткие биографии некоторых упомянутых в нем лиц, а также – пояснения к отдельным описанным там эпизодам.
Главный обвиняемый на процессе, бывший Главный комиссар Исаак Соломонович Плотников, родился 11 февраля 1888 году в Одессе[1208]. Хотя в некоторых документах указывается, что он «сын купца»[1209], сведений о родителях по печатным городским справочникам выяснить не удалось. Старший брат М.С. Плотников – гораздо более известная личность, чем обвиняемый. Этот Моисей Шлиомович Плотник родился также в Одессе 13 октября 1874 года, в 1893 году закончил 2-ю Одесскую мужскую гимназию, отделение математических наук физмата одесского Новороссийского университета (1897 г.), механическое отделение Петербургского технологического института (1901 г.)[1210]. Далее поступил на частный завод Лесснера, изготовлявший тогда минное вооружение. Работал приблизительно до 1906 года инженером, а затем в 1906–1907 годах был назначен сперва помощником директора, а затем директором»[1211]. Сначала он «…казался даже революционно настроенным, жил скромно, занимал двухкомнатную квартиру в Лештуковом переулке. Поднимаясь по служебной лестнице, молодой инженер быстро менялся. Женитьба на дочери председателя правления ускорила его карьеру»[1212]. В этот же период жизни М.С. Плотников перешел в христианство – видимо, в связи с женитьбой, для социального продвижения[1213]. Деятельность его как директора можно назвать блестящей. Плотников сократил издержки производства, причем не считаясь с забастовочной борьбой (сократил фонд заработной платы, а в 1913 году во время 102-дневной забастовки и вовсе объявил локаут). Наконец, в 1909–1912 годах предприимчивый Михаил Сергеевич провел полную реконструкцию «Нового Лесснера», в результате чего тот превзошел «Старый Лесснер» (заводоуправление у них было общим). Источником дохода предприятия были полученные Плотниковым прибыльные заказы на минное вооружение и артиллерийское оборудование для флота (во время Первой мировой войны в 1916 году на заводе работало уже 8 тыс. человек), с 1909 года общество стало платить все возрастающие дивиденды своим акционерам[1214].
Дальнейшая дореволюционного биография Плотникова стала историей поразительного успеха. В 1911–1912 годах он выступил инициатором создания акционерного общества «Ноблесснер» для постройки подводных лодок для Балтийского флота (партнер, Э.Л. Нобель, на своем механическом заводе производил двигатели Дизеля, имел патент и право продажи лицензий на них[1215]), с поддержкой также Петербургского учетного и ссудного банка. В связи с возобновлением программ морских вооружений Морское министерство проводило конкурс на подводную лодку для Балтийского флота, причем лучшие шансы имели подводные лодки конструкции И.Г. Бубнова (сходные лодки уже наметили и для Черного моря). Воспользовавшись конфликтом Бубнова с начальником казенного Балтийского завода и увольнением, Плотников через его брата Г.Г. Бубнова, также инженера-технолога, передал конструктору идею о создании частного завода по исполнению заказа на подводные лодки, а затем свел И.Г. Бубнова с Э.Л. Нобелем. Лодка Бубнова победила на конкурсе, АО «Ноблесснер», куда перешел работать И.Г. Бубнов, построило новый завод в Ревеле, приступило к производству подлодок, но запаздывало по срокам, и в условиях начавшейся Первой мировой войны часть заказа была передана казенным заводам; однако, несмотря на это, АО получило большой заказ на сборку американских подлодок системы Голланда.
«…Организатором он оказался неважным, …сила его была в другом, – характеризовал Плотникова И.Г. Бубнов, – я прямо поражался, как близко стоит он к жизни министерства. По целому ряду интересующих его вопросов он знал решительно все, что делается и говорится в министерстве, он знал мнения десятков лиц по этим вопросам и, точно расценивая влияние каждого из них, по-видимому, умел предсказывать результат». «Он сумел распространить такое влияние в морском ведомстве и так действовать в отношении других заводов, что я думаю, не ошибусь, если скажу, что раздача ведомством разных заказов фирмам производилась если не с его согласия, то с его ведома», – жаловался позднее представитель Путиловского и Невского заводов при морском министерстве генерал-майор в отставке Г.Ф. Шлезингер. По словам бывшего директора Путиловского общества и предшественника Плотникова на посту директора-распорядителя Общества «Г.А. Лесснер» Л.А. Бишлягера, «Плотников был у [морского министра И.К.] Григоровича настолько своим человеком, что влиял даже на все высшие назначения в этом министерстве»[1216]. В более крупном предприятии, в связи не с малой, а уже с большой судостроительной программой морского ведомства, в Русском акционерном обществе артиллерийских заводов (РАОАЗ), М.С. Плотников стал одним из четырех директоров, отвечая за оборудование[1217]. Русском акционерном обществе артиллерийских заводов, которое согласно контракту с правительством от 7 сентября 1913 года строило завод по производству морских орудий в Царицыне (в том числе, калибром крупнее, чем могли производить казенные заводы, т. е. 14 и 16), было представителем английской фирмы Виккерс, которая должна была поставлять такие орудия до завершения строительства, и было связующим звеном между двумя российскими банковскими синдикатами – Петербургским международным (т. е., применительно к судостроению – «Руссуд-Наваль» и другие предприятия, получившие ранее в 1911 году казенные заказы и реконструкцию верфей в г. Николаев) и Петербургским учетным и ссудным банками (соответственно – «Г.А.Лесснер», «Л. Нобель», «Ноблесснер»), что отражалось в смешанном составе правления. Хотя из-за начавшейся войны РАОАЗ, как и «Ноблесснер», постоянно срывало сроки постройки, оно получило заказ на артиллерийские орудия уже от военного ведомства. Заказ стал исполняться после передачи части оборудования группе сормовско-коломенских заводов, в результате в начале 1916 года встал вопрос о выкупе Царицынского завода в казну[1218].
В дополнение к способностям налаживать связи М.С. Плотников с помощью своих партнеров из Петербургского учетного и ссудного банка сделался и ловким финансовым дельцом: в 1913 году лидеры «кулисы» (биржевиков, не принадлежавших к «паркету», т. е. Фондовому отделу Петербургской биржи, и занимавшихся торговлей ценными бумагами в обход его правил) назвали общество «Ноб