– Если бы этот человек был только моим пленником, он был бы убит за то, что сделал, – сквозь зубы процедил Бран.
Он с трудом справлялся с обуревающими его чувствами.
– Однако я не настолько ослеплен гневом, чтобы не понять, какую пользу мы с Венситом можем извлечь из этого пленника. Ты не спросишь у короля, что мне делать с этим подонком?
С коротким поклоном Лайонелл повернулся и вошел в палатку.
Бран последовал за ним.
Они остановились у самого входа, так что Дерри мог видеть их силуэты. Над их головами вспыхнул слабый свет, и Дерри понял, что они с помощью магии вошли в контакт с Венситом.
Через несколько минут Бран вышел из палатки один. Он был немного ошарашен и возбужден.
– Ну, Дерри, кажется, мои новые союзники решили оказать тебе милость. Ты должен был быть казнен как шпион, а вместо этого сегодня вечером будешь гостем Его Величества короля Венсита в Кардосе. Прости, что не могу поручиться за качество приема, который ждет тебя там. Торентские обычаи для меня чересчур экзотичны, во всяком случае временами. Кэмпбелл?
– Да, милорд.
Лицо Брана стало жестоким, когда он взглянул на беспомощно лежавшего Дерри.
– Кэмпбелл, взвали его на лошадь и увези отсюда. Его вид раздражает меня!
Морган мерил шагами маленькую комнатку, нервно поглаживая рукой свежевыбритый подбородок, затем нетерпеливо подошел к высокому окну, забранному решеткой, и посмотрел вниз.
На улице уже темнело. Ночной туман, обычный для этой горной страны, окутывал Джассу таинственным покрывалом. Хотя полная тьма еще не наступила, на улицах стали появляться факелы. В молочном тумане мелькало колеблющееся призрачное пламя. Улицы, всего час назад заполненные народом, теперь были пусты и безмолвны.
Слева Морган увидел шеренгу охранников, стоявших у дверей кафедрального собора Святого Сенана.
В собор входили городские бюргеры и одетые в плащи и кольчуги высшие офицеры. Иногда, когда двери впускали очередных прибывших, взгляду открывалось внутреннее убранство. Свет сотен свечей заливал все пространство собора, и в нем было светло, как днем.
Через некоторое время он и Дункан войдут туда вместе с епископами.
Интересно, какой прием их ждет?
Со вздохом Морган отвернулся от окна и переключил внимание на Дункана, который спокойно сидел на низенькой скамье.
Рядом с ним горела свеча, а на коленях лежала маленькая книга в кожаном переплете с золотым обрезом. Дункан был погружен в чтение.
Одетый, как и Морган, в «покаянную» фиолетовую одежду, он был чисто выбрит, и лицо, прежде закрытое бородой, странно белело в полумраке. Он еще не застегнул свою мантию, так как в маленькой комнате было тепло, несмотря на ночную сырость. Ни единая драгоценность не украшала его.
Морган осмотрел себя, отметив перстни с Грифоном и Львом на своих пальцах, затем медленно подошел к Дункану.
Дункан был настолько поглощен своим занятием, что, кажется, даже не замечал своего родственника.
– Ты не устал ждать? – спросил Морган, нависая над ним.
Дункан со слабой улыбкой оторвался от чтения.
– Немного. Но искусству ждать священники учатся с самого начала своей духовной карьеры. Тебе нужно прекратить бегать по комнате, спокойно сесть и попытаться расслабиться.
Значит, Дункан видел, что Морган немного нервничает.
Морган тяжело сел на скамью, откинул назад голову, так что она уперлась в стену, и сложил руки на груди с видом отчаянно скучающего человека.
– Расслабиться? Легко сказать. Ты любишь всякие церемонии. Служба в церкви приучила тебя к ним. А я волнуюсь, как молодой рыцарь перед своим первым турниром… Но это еще не все. Кажется, я скоро умру от голода, ведь у меня весь день не было во рту ни крошки.
– И у меня тоже.
– Но ты переносишь это лучше, чем я. Не забывай, что я всего-навсего вельможа, привыкший удовлетворять все свои прихоти. Я бы сейчас выпил даже отвратительного вина из Джассы.
Дункан закрыл книгу и с улыбкой прислонился к стене.
– Ты сам не знаешь, что говоришь. Подумай, что с тобой будет, если ты выпьешь вина на голодный желудок. А кроме того, это местное вино таково, что лучше умереть от жажды, чем его пить.
– Да, ты прав, – согласился Морган и закрыл глаза.
Дункан хмыкнул.
– Я думаю, вряд ли епископы хотят, чтобы мы упали в обморок от голода во время церемонии.
– Это было бы самое лучшее, – усмехнулся Морган, поднимаясь со скамьи и возобновляя свое хождение по комнате.
– Ты только представь: кающиеся Дерини долго изнуряли себя голодом, их дух ослаб, сердце очистилось, и они пали ниц перед лицом Всемогущего.
– Ты знаешь, что…
Раздался тихий стук в дверь, и Дункан оборвал фразу на полуслове. Он оглянулся на Моргана и встал. В комнату вошел епископ Кардиель, одетый в малиновую мантию с отброшенным на плечи капюшоном.
Морган и Дункан склонились перед ним, чтобы поцеловать его перстень. Епископ мановением руки приказал сопровождающему его монаху выйти из комнаты, тщательно закрыл за ним дверь и достал из складок мантии кусок пергамента.
– Это пришло час назад, – тихо сказал он, протягивая документ Моргану и с беспокойством глядя в окно. – От короля. Он желает вам успеха в сегодняшнем деле и через три дня назначает встречу в Кор Ремунте. Очень надеюсь, что мы не разочаруем его.
– Разочаруем?
Морган подошел поближе к свече, чтобы прочесть послание. Затем спросил:
– А в чем дело? Что-нибудь идет не так, как надо?
– Пока нет, – ответил Кардиель, протягивая руку за письмом, и Морган без слов вернул его. – У вас есть вопросы о порядке прохождения церемонии?
– Отец Хью ознакомил нас с этим несколько часов назад, – сказал Дункан, внимательно изучая лицо Кардиеля. – Если возникли какие-нибудь трудности, то мы должны знать о них, чтобы быть готовыми.
Кардиель долго молчал, затем отвернулся и оперся на подоконник. Некоторое время он смотрел в окно, как бы выбирая слова, а затем, полуобернувшись, приготовился говорить. Его профиль четко вырисовывался на фоне темнеющего неба. Из-под распахнувшейся мантии виднелась белоснежная кружевная рубашка. И Морган понял, что епископ прервал церемонию одевания, чтобы прийти к ним.
Морган с замиранием сердца ждал, что же тот скажет.
Кардиель сказал:
– Сегодня днем вы произвели хорошее впечатление. Народ любит публичное покаяние грешников. Это позволяет людям чувствовать себя могущественными. К счастью, большинство тех, кто ждет вас сегодня вечером, верит в искренность ваших намерений.
У Моргана вырвалось:
– Однако…
Кардиель опустил глаза и улыбнулся ему.
– Увы, «однако» всегда существует, не правда ли? – он посмотрел прямо в глаза Моргану. – Аларик, постарайся поверить, что я на вашей стороне.
Он повернулся к Дункану:
– Но все же сегодня вечером будет немало тех, кто не убежден в вашей искренности, как бы вы ни клялись. Только чудо сможет убедить их, что вы не замышляете зла.
– И вы хотите, чтобы мы совершили чудо, Ваше Преосвященство?
– пробормотал Морган.
– О Боже, нет! – воскликнул Кардиель и замахал руками, энергично отрицая такую невероятную возможность. – Только не это!
Затем, немного успокоившись, он мягко продолжал:
– Аларик, я уже четыре года епископ Джассы. И за это время, а также за все годы епископства пяти моих предшественников в этой епархии никогда не было скандалов.
– Может быть, вам следовало вспомнить об этом до того, как затевать раскол? – вкрадчиво осведомился Морган.
Эти слова причинили Кардиелю боль:
– Я сделал то, что подсказало мне сердце.
– Ваш разум согласен с вашим решением, – вступил в беседу Дункан, – но сердце опасается двух Дерини. Так?
Кардиель взглянул на него, нервно кашлянул.
– Я… возможно… – он снова откашлялся. – Может быть, – епископ помолчал. – Дункан, я пришел сюда, чтобы потребовать от вас слова, что сегодня вечером вы не будете применять свое могущество. Вы должны дать торжественную клятву: что бы ни произошло, вы не будете делать ничего, что отличало бы вас от других кающихся грешников, желающих помириться с Церковью. Думаю, вы понимаете важность этого требования.
Морган опустил глаза и задумчиво поджал губы.
– Арлиан знает о вашем требовании?
– Да. Он знает. И согласен с тем, что магии сегодня быть не должно.
Дункан пожал плечами, посмотрел на Моргана.
– Вам нужно наше честное слово? Я его вам даю.
– И я, – сказал Морган после секундной заминки.
Кардиель облегченно вздохнул.
– Благодарю. Я на несколько минут оставлю вас. Полагаю, вы хотите подготовиться к церемонии. Мы с Арлианом придем сюда.
Когда за Кардиелем закрылась дверь, Дункан пристально посмотрел на своего кузена.
Тот стоял неподвижно, и в свете единственной свечи, освещающей комнату, его лицо казалось маской сосредоточенности.
По стенам комнаты плясали беспорядочные тени. Дункан долго молчал, а затем подошел к Моргану. Смутное беспокойство омрачало его мысли.
– Аларик, – тихо начал он, – что…
Тот вздрогнул, вышел из состояния глубокой задумчивости и приложил палец к губам. Затем, оглянувшись на дверь, подошел к скамье и опустился на колени.
– Мы мало молились за последние недели, Дункан, – сказал он, жестом подзывая Дункана и снова оглядываясь на дверь. – Ты не помолишься со мной?
Без лишних слов Дункан опустился рядом с ним на колени. В его глазах застыло вопросительное выражение. Он сотворил крест, а потом хотел заговорить, тоже оглянувшись на дверь, но скорее почувствовал, чем услышал, односложное предупреждение Моргана:
– Нет.
Дункан замолчал и начал молиться. Склонившись и глядя на Моргана краешком глаза, Дункан сказал так тихо, что его мог услышать только Морган:
– Ты что-то хочешь сказать мне? Я знаю, ты уверен, что за нами следят. И ты очень неохотно дал обещание Кардиелю. Почему?
Морган прошептал:
– Потому что я не смогу сдержать слово.