выказал интерес к чужому страданию, в первую очередь из-за того, что он задокументировал, как это страдание скользило по теткиной спине все ниже и ниже. И определившись в своем отношении к этому, он тут же принялся звонить в звонок: дзинь-дзинъ-дзинъ.
О, когда стало понятно, кто есть кто и что есть что, и что тот состоит активистом в сейворге[17], Владица поправил лацканы и, выкатив грудь колесом, принял унтер-офицерскую стойку, и ножки его подкосились совсем несильно. И он оставался в такой позиции, пока не выяснилось, что активист сейворга (кстати, бывший в курсе всех городских проблем) не внес (по причине изучения национальной кухни) на последнем заседании актива ваш вопрос в повестку дня между пунктами о благоустройстве парка и о приюте для бродячих собак. Чего вы хотите? сжал Рудика свои тонкие губы. Чего мы хотим? отступил Владица и отогнал документом, из которого едва не посыпались матерные слова, мошкару, привлеченную свежей кровью разделанной живности. Маришка ладонью подровняла шеи идеальной пары обезглавленных цыплят, лежащих на прилавке. Мысленно она уже заворачивала в подарок этому клиенту куриные желудочки. И при этом зарделась, потому что дышала она только мысленно. Неприятная ситуация, эти симптомы не ускользнули от Рудики, и он принялся старательно ощупывать заднюю часть своей фуражки, вырабатывая нежным массажем легкой ткани из натурального материала электричество, стимулируя тем самым собственный мыслительный процесс в поисках Exit-a[18]. Не удовлетворившись достигнутым, он потянулся к фляге с энергетическим напитком, снял ее с рамы велосипеда, и, глоток за глотком, выпил все содержимое. Будут еще заседания, содержимое фляги тоже не оказало ожидаемого действия, так что он не заметил возни с куриным пупком под прилавком, который Маришка поспешно завернула в целлофан и сунула Владице в руки (Маришкин золотой браслет слегка зацепился за коготь клиента). Будет еще разговор, от нехватки кислорода у Маришки зазвенело в ушах и глаза затуманились. В этом тумане и растворился клиент.
На рынке я и в самом деле нашел первоклассный товар, о котором мне сообщил Владица. Дотащив картошку, я вышел во двор, к скамеечке. Вскоре ко мне присоединился сосед Раджа в новом охотничьем жилете с газырями (купленном на днях во время распродажи в родном доме некоего комедиографа, который переоборудовали в бутик рыболовных принадлежностей). Притащил он и свою коробочку с универсальным прибором, из которой сразу же вынул пакетик жареного миндаля и, раз уж пошло такое дело, что дерьмо жевать начал, извещение о смерти соседки Евицы обычного формата (одно из подаренных союзом). После получасового сидения в пятидесятисантиметровых дырах мы дождались (как раз сосед Раджа успел укрепить извещение с внутренней стороны неподвижной половины входной двери, рядом с нестандартным Октавиановым) приезда длинного черного автомобиля. Припарковался он у самого входа.
Неудивительно, что Владица, говорите, после рынка и всего прочего – проголодался. Приготовит себе горяченького. Евица тоже не стала бы возражать против горяченького (кстати, время было обеденное, а она так намучилась и настрадалась с этими белыми халатами), наверное, во имя окончательного и полного примирения со всем миром и с ним, с Владицей – по линии брака. Бросив пакет, набитый печеньем, на обеденный стол, а куриные желудочки в целлофане на стол кухонный, Владица вынул из шкафчика доставшуюся в приданое чугунную сковородку и бросил желудочки в растопленный жир. И тут зазвонил телефон. Что бы это могло быть? подумал он.
Он, который – не так ли? – с высшей силой был на связи посильнее телефонной. Отсюда, со скамеечки, мы, сосед Раджа (и я) услышали пронзительный звонок телефона соседа Владицы. Звонок могла услышать из своей машины у контейнера и женщинка в искрометном блейзере, прежде чем вставила ключ зажигания в замок. Сосед Раджа посмотрел на остатки чертежа под нашими ногами и притянул меня, защекотав мое ухо своей прядью. Попутно над моим плечом прожевал миндалину и смахнул с моего плеча, как это водится, невидимые крошки.
Владица выбежал из кухни к столику в прихожей, где стоял телефон, упал, посмотрел на Евицу (которая при других обстоятельствах немедленно бы описалась от восторга из-за такого его кикса, и ему пришлось бы вытаскивать из-под нее и менять клеенку), поднялся, опять упал, поднялся, схватил трубку и в новом падении откликнулся. Наверное, это… В назначенный день будущего месяца его приглашают, непременно с партнершей, в эксклюзивный ресторан на бесплатный ужин в рамках презентации итальянской огнеупорной посуды. Он вытащил из задницы карандаш и на обратной стороне каталога (которому самое место у телефона) с широким ассортиментом предметов домашнего обихода и одежды, повернувшись спиной к Евице, записал время и место презентации, причем сторонний наблюдатель мог подумать, что он заполняет карандашом графы отпечатанного в каталоге купона на десятипроцентную скидку, как бы соединяя данные. Позаседаете еще, парень, еще как позаседаете, постучал Владица трубкой по телефонной вилке, как будто посохом по лбу того активиста из сейворга: го-во-рю-я-те-бе! Из кухни повалили дым и вонь подгорающих желудочков. Он бросился назад, в кухню. О, как тяжело будет отчистить эту старую сковородку, сжимал Владица ручку посудины, полной кровавых внутри и обгоревших снаружи желудочков. Одновременно вторую руку преобразовал в кулак и погрозил им кому-то. Еще раз глянул из кухни на Евицыны слои жира, похожие на покрышки «Мишлен»[19], в брачной постели под покрывалом на кастрюльках. Если бы кто-то в этот момент его, такого прокопченного, стал щекотать (рекомендуется начать с подмышек), то он, даже не кашлянув, выдержал бы щекотку со смертельной серьезностью. И опять зазвонил телефон. Будем через полчаса, сообщили из фирмы «В. И. Кон и сыновья», а также коснулись процедурных вопросов. Завершив и этот разговор, закопченный Владица поставил сковородку на обеденный и стол и проколол один желудочек когтем. Голод его уже не мучил. Он приблизился к Евице, которая под покрывалом на кастрюльках была в чем мать родила (о, от ночнушек она отказалась, когда ее любимая, с бокалами, вопреки вложенному в нее Владицей труду в смысле пуговиц и лески, распалась). И тут ножки у Владицы окончательно отказали, коленом он стукнулся об утку под кроватью, но успел, не совсем систематически, но все же, рассмотреть, куда можно положить на Евицу свое выбритое лицо. Он выбрал местечко между двумя кастрюльками, и коснулся его таким образом, чтобы определить (с учетом изолирующего фактора покрывала), охлаждается ли эта часть тела (по сравнению с целым) медленнее или быстрее пережаренных желудочков. Осталось у нас полчаса, женушка, о, жена моя, только наших полчаса!
Выйдя из черного автомобиля, оба сына Кона поприветствовали усатого на крыше дома-близнеца, к которому питали глубокое уважение: даже самый сильный ветер ничего не может сделать ему там, наверху. Через полгода он достигнет пенсионного возраста, но уже сейчас в кадрах его фирмы поняли, что сковырнуть его оттуда будет нелегко. Сыновья открыли заднюю дверцу катафалка и вытащили новые складные носилки, купленные на последней выставке похоронных принадлежностей, и черное покрывало, после чего вошли в дом.
Они и представить не могли, какие невиданные муки ожидают их. О, мало сказать – муки! Несколько раз сыновья закатывали и, увязнув в протоплазме многочисленных гнойных шишек покойницы, раскатывали рукава, чтобы посоветоваться о том, что и как делать дальше. Их приводила в отчаяние нагота Евицы под покрывалом на кастрюльках, а еще больше – ее ножищи, которые непрерывно растопыривались сами по себе и отовсюду высовывались, сколько бы их не заталкивали на прежнее место. Каждый раз они виновато поглядывали на Владицу. Да вы делайте свое дело, успокаивал их Владица. Наконец, после очередного совещания они предложили, если хозяин не возражает, упереться вдвоем изо всех сил и перевернуть хозяйку в носилки, приставленные с другой стороны кровати. Да нет, не возражаю, вынужден был Владица, и вы еще услышите об этом, много чего вынести (особенно когда ему малость полегчало). Сыновья засучили рукава и уперлись. И Евица ничком шлепнулась на носилки. Покрывало – на это никак невозможно было повлиять – оказалось под ней. Сыновья помчались к другой стороне кровати, чтобы как можно скорее закрепить ремни, словно она могла сбежать от них. Ты посмотри, даже незаметно, что она вверх дном лежит. А вот теперь, согласились они после того, как натянули на Евицу черный покров, совсем ничего. Они употребили суровую мужскую силу, чтобы поднять носилки на плечи, и застонали под невероятным грузом. Тронулись, немного постояв, потому что им надо было сначала привести друг дружку в чувство. И только тронулись, как случилась новая остановка, вызванная теперь узкой прихожей, требовавшей совершить ловкий маневр. Без паники, сразу показал себя во всей красе скорбящий Владица, только спокойно и вдумчиво. Он направлял их и туда, и сюда, но ничего не получалось. В итоге сыновья предложили еще кое-что, если хозяин не возражает, а именно: спустить хозяйку через окно. Главное, вы делайте свое дело, Владица никак не показал, что винит себя за то, что, сосредоточившись на разрешении ситуации, не вспомнил про окно сам. Однако Владица все-таки обошел их на кривой – у братьев не было веревки, а у него она была, то есть у него было кое-что получше веревки, и он сунул им под нос пятидесятиметровый кабель. Браво, хозяин, отдали ему должное взбодрившиеся сыновья В. И. Кона, и начали подготовку – размотали кабель, навязали узлов, высунулись из окна, чтобы прикинуть высоту, и вздохнули,