й кадр Рудика, следуя заветам своего предшественника, снимет со сцены. На все это с заветренной стороны, в фартуке и с большим половником в руке, приняв наконец от уроженцы Ямайки мясо и бухнув его в котел, то что надо, глянет Раджа.
В какой-то момент в улочку ворвется пресса на самокатах, идеальных для передвижений по городу. Еще с самокатов она начнет щелкать бульдозер и парня в его кабине. На сцене все будет готово для исполнения того, что никто живой не сможет угадать, что же это такое. Аромат паприкаша раздразнит чувства. Рудику ждут три самых важных минуты в его боевом крещении – надо справиться с предстоящим монтажом, и с этой целью правильно установить на мостике штатив и камеру на нем. Он закончит подготовку и попросит присутствующих изобразить перед сценой публику, и не расходиться, пока не завоет сирена, возвещающая всеобщую тревогу (небольшая, с ручным приводом, пожарная).
И нагнется режиссер с мостика, чтобы проверить, все ли готово и здесь ли мегафон, и убедится, что все так, и даст мне пальцем знак заорать, и я зарычу по-метроголдвинмайеровски, после чего один из активистов, чтобы заглушить меня, начнет вертеть ручку сирены. И застучала ногами актерская команда по сцене. Тра-та-тра-та-тра-та-та. Тра-тра-тра. Тратата. Я ничего не увижу из-за медведя. И в самом конце этого топота режиссер нагнется с мостика и опять подаст мне пальцем знак, чтобы на этот раз я рванул оттуда (и не забыл про всех дьяволов этого мира) в перевернутой полусфере, как в ореховой скорлупке, по бушующим вокруг меня водам, и зафиксирует камеру на штативе, чтобы отследить эту перипетию с полусферой крупным планом ин континуо[25]. И я рвану. Выскочат из полусферы медведь и лиса, пыль забьет им носы, будут спереди и сзади бушевать волны. О! и начну я становиться все меньше.
И пойдут чередом события.
Сейворговец с сиреной после опускания занавеса не пожелает демонтировать свой прибор, понравится ему в продолжение вечера выбирать по собственной воле моменты, заслуживающие подчеркнутого драматизма – немного покрутить, а может, и просто рассмешить кого-нибудь. И прибудет в оговоренное время двухтонный грузовик для переездов, и погрузят в него активисты сейворга динамики, камеру и мегафон. Останется только на днях разобрать сцену и то, что осталось от экспонатов из зоологической коллекции. Может, к тому времени тот пентюх вернется.
И как в Городе солнца Кампанеллы, все усядутся на землю вокруг котла. Костер под ним все еще будет тлеть. (Рудика еще до монтажа фильма начнет принимать поздравления, а активисты сейворга уже увидят в общей кассе 5 000 евро). Владица Перц в любом случае станет у всех допытываться, который час, и ощупывать себя в районе сердца.
Проверят пластыри. Духовую музыку, отвергнутую миксом в стиле техно, сменят легкие нотки чьего-то айпада.
И начнут хлебать. Паприкаша на всех хватит. Раджа выйдет из-за дома от котла и станет стучать поварешкой по алюминиевой миске перед домом-близнецом. А в нем давно ждут приглашения (как взведенные ружейные курки), и прихватят с собой складной стульчик, чтобы усесться на него вдвоем. Хватит паприкаша и на представителя знаменитого производства противопожарного оборудования. Он припаркует свой пикап параллельно контейнерам и еще одному автомобилю, который он приметил метров за сто, и приткнулся к нему. И поприветствует его пронзительный звук небольшой ручной пожарной сирены. А двое (мужчина в джинсе и женщина в искрометном блейзере) станут перешептываться перед входом с очень высоко установленным козырьком. Она будет придерживать одну створку дверей, чтобы та случайно не захлопнулась, а связка ключей в другой руке покажется металлическим продолжением ее пальцев. И представитель спросит, одним глазом уставившись на извещения о смерти, а другим на висящую табличку, что это за парочка, и не ошибся ли он адресом (докажет им, что он никакой не вор, продемонстрировав ключ с золотой единичкой в качестве брелока), потому что боялся ошибиться: каково будет ему, не отдохнувшему, вести переговоры с дирекцией выставки о закупке новой линии противопожарных аппаратов (с экологически чистым зарядом), а женщина скажет, что он не ошибся, и заметит она, что такой ответ его не удовлетворяет, поскольку он глаз не спускает с извещений о смерти и с таблички, и тогда вошла в здание с тем, чтобы он беспрепятственно последовал за ней, и потрясет перед его носом связкой ключей, а когда и это не убедит представителя войти в дом, она дополнительно потрясет ключом с золотой пятеркой в качестве брелока (по этой причине отпустит створку дверей, и та сразу рванется к носу представителя). Между тем мужчина в джинсе ухватит представителя за локоть, у него, мол, есть идея получше, и отведет его к котлу, чтобы тот, прежде чем отправиться отдыхать, перекусил как следует, тут небольшой праздник, а входная дверь закроется сама. Вы очень любезны, господин. Представитель несколько растерялся, когда увидел, куда он попал. И прижмется женщина щекой к стеклу с внутренней стороны. И мужчина в джинсе, уводя представителя, оглянется на женщину и скривится. Что бы это должно значить? Наверное, он поступает так при первой возможности.
Не все будут хлебать паприкаш.
Боби сядет по-турецки на капот своей «дианы», стоящей на самом краешке импровизированной парковки, в паре сантиметров от канала, и будет попыхивать сигаретой в своем мундштуке, с наигранным равнодушием выпуская дым назад, в направлении лобового стекла. Эргономичное место за рулем он уступит сидящей на диете коллеге по радио с очень короткими волосами и выстриженной на затылке звездой, с серебряным мобильником тоньше мочки тоже тонкого уха, выставившей в окно «дианы» ногу в тяжелом башмаке. Вот попробовала бы она так сунуть ногу под нос отцу Боби. Ухвати ее за эту ногу, вытащи оттуда, взвали на плечо, отнеси в свою пещеру и швырни на землю! Но, папа, тогда она вместо того, чтобы заплакать, могла бы сказать: Погоди, раз уж мы дотащились сюда, то можем все сделать как следует, и все бы испортила этой своей корпоративностью (по правде говоря, в этом случае она потеряла бы право жаловаться, не получив после такой прелюдии то, чего ожидала: что ее приласкают оглоблей по башке? скуют какими-нибудь наручниками эпохи палеолита?) И продолжит Боби пускать дым в сторону лобового стекла, когда на заднем дворе закаркает свежевыкрашенный в интенсивно черный цвет адвокат Гркович с каким-то полусекретным договором, э-э-э-э, и когда радийная коллега Боби выскочит из «дианы», и когда журналистская мошкара слетится на сахар, Раджа снимет фартук.
И не только не все накинутся на паприкаш, но даже от самого его запаха некое загадочное создание в белоснежном покрывале, в которое мы одеваем призраков своего воображения, наблюет на гусеницы бульдозера. Весь день бульдозерист из своей кабины следил за входом со слишком высоким козырьком, замечая, кто входит и кто не выходит. Неужели проглядел? Присмотрится повнимательнее: что за мученица объявилась! Вам плохо, прийти к такому выводу заставит бульдозериста не только белая простыня и обильная рвота, но и след от веревки на плече мученицы, а также ее волосы (нечесаные как минимум два года). Но она не обратит внимания ни на кого и ни на что, и, передвигаясь как-то бочком, отдастся ветру, который унесет ее к дверям под высоко сооруженным козырьком, и войдет в них.
Следователь позаботится о том, чтобы представитель получил свою порцию паприкаша. Потом станет кивать головой и улыбаться Радже после каждого слова адвоката. Э-э-э-э. И закончит адвокат свой парад-алле, предназначенный для представителей средств массовой информации: Из попытки сноса этой красавицы де факто ничего не получится! Активистов сейворга ничуть не смутит, что такой эпилог сведет на нет все сегодняшнее мероприятие, фильм-то у них все равно будет! А потом адвокат Гркович ухватит Владицу Перца под руку, отведет его в сторонку, они переговорят, адвокат вынет из кейса какую-то бумагу и авторучку, Владица подпишет бумагу, выкатит грудь колесом, вытащит из шелкового нутра своего пиджака конверт, с которым три месяца нянчился как с незаживающей раной и который сейчас напомнит всем, что хрупкой является не только человеческая жизнь, и уверенным шагом направится к костру, в который и бросит конверт. Тут некоторые журналисты вскочат на самокаты и отъедут, в числе первых и радийная коллега Боби. И опять разгорится костер, словно в него швырнули бумаги небольшого архива. Вот это ни к чему, активисты сейворга принялись вытирать платками пот со лба, стараясь отойти подальше от такого огня.
Минутку внимания, представитель захочет отблагодарить хозяев, но перед этим потребует от них кое-чего – немного потерпеть, пока он принесет из своего пикапа кое-что! противопожарный аппарат! (ППА, новая линия с экологическим наполнением!) Э-э-э-э. И в самом деле, он быстро обернется. Встанет перед костром, вынет предохранитель, направит шланг, нажмет на ручку. Из шланга вытекут две капли. Но не это послужит причиной еще одного включения сирены. Э-э-э-э. Все на заднем дворе уже уставятся на крышу дома – на Владицу Перца.
Супружница придержит усатого рядом с собой, на трехногом стульчике. Следователь (который тоже не сможет удержаться и не посмотреть на Владицу) похлопает представителя по плечу, возьмет аппарат из его внезапно ослабевших рук и нежно опустит на землю. И еще раз убедится в том, что все не спускают глаз с Владицы.
Владица встанет у самого парапета на плоской крыше дома, рядом с его головой засияет месяц, и оттуда он посмотрит вдоль канала, и напряжет для аккомодации свою цилиарную мышцу, темнота спровоцирует его на моргание, как будто его глаз был усилен вдобавок мышцей для подключения термографических сенсоров. И этому морганию не помешает ни сирена, ни крик: