Франсуа колебался.
—Нет,— сказал он наконец.— К чему?.. Но у меня есть к вам одна просьба, я уверен, что вы не откажете мне.
—Говорите.
—Вы не сомневаетесь во мне? Вы убеждены, что через пять минут меня не будет в живых?
—Да.
—Что вы хотите сделать? Вы все еще намереваетесь сообщить об всем Фульгузу? Стоит ли посылать за мной жандармов? Не возбудит ли это толков?
—Не бойтесь ничего, о вашем преступлении никто не узнает. Можете умирать спокойно.
—Благодарю вас, господин Дампьер,— сказал молодой человек с улыбкой умалишенного.
Дампьер отвернулся, почувствовав, как на глаза навернулись слезы. Наступило молчание. Вдруг он услышал шум и обернулся… Он был один… Франсуа исчез. Дампьер бросился к окну, наклонился и увидел лоскуты одежды, зацепившиеся за скалы, и больше ничего… Тело уже исчезло… Такон с глухим ревом поглотил свою добычу. Испуганный Дампьер бросился к двери, отворил ее и стал звать на помощь. У порога без чувств лежала Сюзанна. Он взял ее на руки и покрыл поцелуями.
—Ах! Бедное дитя! Бедное дитя!— прошептал он.— Она была тут и не смея войти, слышала все!..
XXV
Как и обещал Дампьер, преступление Франсуа Горме не получило огласки. Генерал Горме был глубоко поражен страшной смертью сына, но так никогда и не узнал, что было ее истинной причиной. Маньяба тоже никому не сообщил о преступлении Франсуа. В тот же вечер Томас Луар был освобожден. Дампьер спросил его:
—Вы знали, что Франсуа Горме убил Гонсолена, вы присутствовали при сцене убийства, почему же вы не говорили ничего? Что удерживало вас?
Томас Луар ответил просто:
—Я любил Мадлен. Я был готов страдать за нее.
—Вы знали, однако, что она изменяла вам, ведь Франсуа Горме был ее любовником?
Луар потупил голову и покраснел.
—Я люблю ее и теперь,— сказал он тихо, словно стыдясь своих слов.
Томас вернулся в Бушу. Через два дня туда привезли Мадлен, и Луар, который знал ее дела, стал управляющим на заводе. Вместе со старой горничной госпожи Гонсолен он ухаживал за Мадлен. Вследствие странности, свойственной помешанным, женщина привязалась к молодому человеку, улыбалась ему, была спокойна лишь тогда, когда он находился возле нее, плакала и звала его, когда он уходил.
Через два года после этой драмы Дампьер женился на Сюзанне. Его перевели судебным следователем в Кот-д’Ор, и он уговорил генерала Горме переселиться к нему из Сен-Клода. Сюзанна и Дампьер страстно любят друг друга, но часто в порывах их нежности, как мимолетная тень, проскальзывает нечто серьезное и печальное. Ни он, ни она не забыли той страшной истории.
Аллен Апворд. Дело, о котором просили не печататьИз семейных хроник замка Чарнворт
Показания гадалки
Меня зовут Мейлита, по профессии я гадалка и занимаюсь хиромантией и астрологией. Всех, кто хочет получить от меня совет, я принимаю у себя в квартире, на Старой Невольничьей улице, дом номер 209. Я с удовольствием посещаю и частные дома, где демонстрирую свое искусство.
Лорд Чарнворт пригласил меня после того, как в газетах напечатали статью, в которой меня обвинили в шарлатанстве и вымогательстве. И хотя суд приговорил меня к уплате денежного штрафа и судебных издержек, эта история не причинила мне никакого вреда, а лишь увеличила число моих клиентов.
Я приехала в особняк Чарнворта к назначенному мною часу, то есть в четверть седьмого вечера. Публики было немного, всего человек пятьдесят, не больше. Из разговоров я поняла, что все они собрались здесь по случаю дня рождения мисс Уольден, племянницы лорда Чарнворта. Все это были люди самого высшего круга; в одном из них я узнала человека, приближенного к министру, к другому все обращались как к герцогу Кляйдскому. Дом отличался простором и пышной обстановкой. Я поднялась по лестнице в гостиную, где меня встретила сама мисс Уольден. Она очень учтиво пожала мне руку. Это была чрезвычайно красивая девушка, ей только минуло девятнадцать лет. Ее волосы золотистого цвета были коротко подстрижены, вились кольцами и на затылке были заколоты бриллиантовой пряжкой.
Мое появление произвело сенсацию. Конечно, я вошла в своем профессиональном костюме. Это было черное бархатное платье, вышитое по подолу знаками зодиака и символами семи планет. Шитье было выполнено серебряным швом. Фотографии мои и сейчас есть в продаже, да и в журналах можно посмотреть иллюстрации. Мои блестящие черные волосы были завиты в мелкие локоны, которые венчала диадема из серебряных звезд. Когда я и мисс Уольден прошли по комнатам, началось всеобщее волнение: все обернулись и точно остолбенели.
Мисс Уольден подвела меня к лорду Чарнворту, который восседал на кушетке во внутренних покоях. Он не поднялся, когда я вошла, а лишь поклонился. Я тотчас заметила, что его правая рука беспомощно болтается сбоку — очевидно, это результат паралича. Лицо лорда Чарнворта произвело на меня отталкивающее впечатление: в нем было что-то хищное.
Я ответила на его поклон с чувством собственного достоинства и села в кресло, которое было приготовлено для меня возле кушетки лорда. Вслед за мной вошли гости, и вся комната мгновенно заполнилась зрителями, ожидавшими начала моих предсказаний. Мисс Уольден заняла кресло как раз против меня.
—Не начать ли нам?— воскликнула она.— Кто первый? Выходите вперед!
Толпа, тесно окружавшая меня, при этих словах подалась назад. Лишь одна дама, одетая в весьма эксцентричный костюм, темно-зеленый сверху и переходящий постепенно в кремовый книзу, что делало ее похожей на рыбу,— сказала:
—Неужели мы будем гадать при всех? Разве у вас не найдется отдельной комнатки, куда мы могли бы уходить поодиночке и там узнавать свою судьбу?
—О нет, леди Эвелина, об этом не может быть и речи!— возразила мисс Уольден.— Наоборот, мы хотим именно того, чтобы наша судьба была предсказана при всех. Тогда у нас будет возможность судить, насколько правдивы окажутся предсказания.
—Во всяком случае, это ведь необязательно для всех?— спросил еще кто-то из гостей.— Гадать будет только тот, кто захочет? Не правда ли?
—Конечно, только тот, кто захочет!— ответила мисс Уольден.— Господа, неужели никто из вас не проявит храбрости?
—Только, пожалуйста, не ты будь первой!— сказал ей лорд Чарнворт.
Вперед выступили двое желающих. Один из них особенно привлек мое внимание. Это был высокий, красивый молодой человек с черными волосами и усами. Его лицо свидетельствовало о немалом уме и решимости. Я заметила, что в его поведении по отношению к мисс Уольден явно наблюдался особый интерес. И это притом, что их общественное положение сильно различалось.
—Если вы не против,— сказал он,— я к вашим услугам.
Мисс Уольден перевела взгляд на другого молодого человека, выступившего вперед. Его наружность была гораздо менее привлекательна. Он был на год или на два моложе первого, но толще и не столь грациозен. Русые волосы и угловатое, покрытое веснушками лицо указывали на его шотландское происхождение, движения были робкими и неловкими.
Мисс Уольден, очевидно, не жаловала его своим расположением. Девушка смотрела то на одного, то на другого, точно ей хотелось отдать предпочтение первому и в то же время она боялась обидеть второго.
—Благодарю вас, господин Пераун,— обратилась она к брюнету, а затем, улыбнувшись блондину, продолжила: — Сэр Патрик, пальма первенства принадлежит вам!
Пераун поклонился, ни одним жестом не выразив своего разочарования, и скромно отошел. Сэр Патрик выступил вперед, робко присел передо мной и покраснел.
—Какую руку, мадам?— тихо спросил он.
—Я читаю по обеим рукам. Левая покажет мне вашу судьбу, а правая — как вы осуществите ее.
Патрик протянул вперед свои огромные руки. Чтобы выгадать время, я задала ему один из вопросов, рекомендуемых в моих книгах:
—Вы не левша?
—Нет, мадам.
—Вы можете выполнять различные действия левой рукой?
Патрик нахмурился.
—Кажется, обе руки у меня работают хорошо,— ответил он.
Подобные вопросы порой оказываются незаменимы для того, чтобы выиграть время, а это в настоящую минуту было мне необходимо. Обстоятельства, при которых мне приходилось теперь демонстрировать свое искусство, были совсем иными, чем те, к каким я привыкла. Понятно, что я не могла общаться при полной аудитории с той свободой и легкостью, с какой говорила в приватной беседе. Поэтому я должна была тщательно обдумывать, что именно произносить вслух, и с величайшей осторожностью взвешивать каждое слово.
К счастью, в случае с сэром Патриком мне не потребовалось долго думать. Его линия жизни была обозначена очень хорошо, без каких-либо пересечений. Я сказала ему, что лишь в детстве жизнь ему не улыбалась, и он подтвердил, что, будучи ребенком, долго страдал от сильного кашля и других болезней, а на сообщение, что недавно его постигла утрата близкого человека, он воскликнул: «Действительно! У меня не так давно умер отец!» Больше мне ничего не оставалось сказать ему, за исключением разве того, что его жизнь обещает быть спокойной и благополучной, без сильных ударов судьбы.
—Линия сердца,— продолжала я,— хорошая. В общем, вы должны быть счастливы. Вы встретите хороших друзей и сердечные привязанности, хотя и испытаете разочарование. На вашу жизнь окажут серьезное влияние две женщины: одна пожилая, почти старуха, а другая — девушка, которую вы любите очень горячо. Но вас ждут какие-то препятствия: или вначале она не будет отвечать вам взаимностью, или же у вас окажется соперник. Линии указывают на брюнета. Хотите ли вы спросить меня о чем-нибудь еще?
Я заметила, что молодой человек покраснел до ушей.
—Нет, благодарю вас, мадам!— воскликнул он с таким облегчением, что взрыв смеха огласил аудиторию.
Сэр Патрик встал и тотчас удалился в конец зала, а мисс Уольден стала искать ему преемника. Никто не отваживался занять свободное место.
—