ел на подушках. – Всю Америку отменять не будем, конечно, а их спецслужбам по рукам так дадим, чтоб кровь из-под ногтей брызнула. Достали! Обнаглели, сволочи, у меня дома, в моём родном городе, в моей стране орудуют, как в Техасе! Они ещё не знают, с кем связались, какого джинна разбудили. Я их не трогал и не я начал. Всё! Света, Паша, вы со мной?
– Я всегда с тобой. – Светка, сидевшая рядом, просто положила голову ему на плечо.
– Я не трус, но я немножечко боюсь, и я очень осторожен, это у меня национальное. – Паша долил в почти пустой бокал пива и поднял его на уровень глаз. – А самое безопасное место на планете сегодня – Джинн. Да и пива шарового здесь хоть залейся, а это стимул ещё тот! Я с тобой. Предлагаю первые удары нанести по пивоваренным заводам Америки. Возмущённое пивным голодом население свергнет своё правительство, допустившее такой беспредел.
Пётр Михайлович сидел, опустив голову, устремив невидящий взгляд в бокал с красным вином:
– Значит, Сергей погиб. И ребята его… Их-то за что? – Он обвёл тоскливым взглядом остальных. – У вас есть доказательства, что это точно американцы?
– Джинн фиксирует любую информацию и в любой форме. Если вы доверяете такому виду информации, мы подготовим вам видео и аудио записи. – Артём наполнил всем бокалы и поднял свой. – Предлагаю выпить за погибших и пусть земля им будет пухом.
Все молча, не чокаясь, выпили.
– Пётр Михайлович, мы предоставим вам эти записи, и Гуантанамские также, а вы делайте с ними, что считаете нужным. Мы же можем доставить вас в Москву, по вашему желанию, конечно. Кроме того, я хотел бы помочь финансово семьям погибших, особенно тем, где дети остались. Мы откроем банковские счета на их имя, тысяч по двести долларов… нет, долларов не нужно, лучше евро. – Артём встал с подушек и сделал рукой знак Светке убрать дастархан. – Деньги скачаем со счетов ЦРУ, пусть оплачивают свои грехи, и не напрямую, а через мой счёт, чтобы не подставлять людей. Шум подымать они не будут, иначе сами косвенно признают своё участие в убийстве. Пётр Михайлович, вас попрошу объявить семьям о помощи, ну и соболезнования там… Что ещё полагается, я не знаю?..
Он подошёл к стене с картой, на которой два огонька слившись в красно-синий комочек, двигались к румынско-молдавской границе, миновав только что город с романтическим названием Чадыр-Лунга.
– Однако чешут! Гаишников не боятся, – восхитился их скоростью Артём. – Ничего, догоним и, если надо, перегоним. Пётр Михайлович, противно мне убивать этого Тоника, хотите, мы его живьём захватим и – в Москву, тёпленького? Присовокупим, так сказать, к материалам. «И дорогая не узнает, где любимого конец», – пропел он популярный куплет тридцатых годов.
Симоненко, задумчиво заложив руки за спину, недолго ходил по помещению.
– А-а! Была, не была, – махнул он рукой. – План есть?
– Давайте думать, – увлечённо потёр руки Артём. – Паша, Света, присоединяйтесь. Джинн, сделай нам вот тут стол круглый. Дубовый такой, старинный. И кресла соответствующие – тоже дубовые, с резьбой.
Посреди комнаты возник массивный круглый стол на резной, в виде боевого слона чуть ли не в натуральную величину, подставке по центру. Кресла, в количестве почему-то шести, соответствовали столу. С высокими спинками, покрытые сплошь резьбой, причём каждое индивидуальной, хотя и выдержанной в общем рыцарско-зверином стиле, с красной тиснёной кожей, прибитой гвоздями с явно золотыми фигурными головками. Подлокотники оканчивались то ли золотыми, то ли золочёнными звериными головами львов, кабанов, волков.… Все просто ахнули.
– Во даёт! У тебя неплохой вкус, Джинн! – Артём восхищённо обошёл вокруг стола, поглаживая резьбу, даже присел на корточки, разглядывая слона. – Сам придумал или подсмотрел где?
– Подсмотрел у масонов. Гарнитур масонской ложи из Нейденбурга. Погиб при пожаре в августе 1914 года.
– Ты вот что, Джинн, перемести этот стол в библиотеку, он прямо как для неё создан…
На столе разложили крупномасштабную карту Молдавии, долго ползали по ней, а потом Артёма осенила мысль и он заказал у Джинна «живую» карту. После коротких взаимных объяснений, рядом со столом возникло квадратное сооружение полтора на полтора метра. На его поверхности лоскутным одеялом перемежались поля и виноградники, бежали по маленьким холмикам дороги, а по ним миниатюрные, размером в пару миллиметров, но разноцветные машины, такие же миниатюрные коровы и ещё меньшие, едва-едва заметные овцы стадами паслись у дорог или преграждали путь автомобилям. Из печных труб домиков курился дымок, тут же сносимый ветром, шевелились отдельные деревья и целые рощицы. Над одним углом карты лёгким паром висела тучка, смачивая поверхность водяной пылью дождя. Искомые личности двигались в светлом «фольксвагене», мерцающем красно-синим светом.
– О! – гордо воскликнул Артём, указывая на карту. – Всё в реальном времени. Супер-карта!
Через пятнадцать минут полёта, за которые и план разработали, и необходимый инвентарь подготовили, народный автомобиль уже наблюдался сквозь кусок прозрачного, как в вертолётной кабине, пола. Сама операция прошла скучно и неинтересно: выбрали по карте впереди безлюдное место, обогнав автомобиль, соорудили препятствие на дороге в виде «потерянных» кем-то жердей. Когда, остановившись, горе-путешественники вышли, их усыпили снотворным газом, распылённым из баллонов сразу с нескольких сторон. Дозы этой хватило бы на стадо слонов.
Ещё через час по той же «реальной» карте, но уже в Подмосковье выбрали место для выгрузки Петра Михайловича с его обширным и всё ещё недвижимым багажом. Наблюдая за движением вызванного им микроавтобуса, распивали «на посошок», кто вино, кто водку, прощались, договаривались о связи. Машина с чекистами уже показалась вдали из-за лесного выступа, и Джинн готов был взлетать. Симоненко топтался, зябко согнувшись у обочины дороги, где на траве, покрытой инеем, вытянулись рядом с ящиками приднестровский бандит и американский шпион, не замечая в сладком сне отличие московского климата от более тёплого молдавского.
– Пётр Михайлович, возьмите это и носите не снимая. – Артём бросил к его ногам пояс. – Это такой же модуль, как и тот, что вас на ноги поставил. Он вас и от ранения защитит и от любой болячки вылечит. С ним вы сто лет проживёте, если не помрёте, конечно. Джинн гарантирует.
После проводов решили возвращаться домой завтра поутру. Паша, не бывавший в Москве, отпросился в Белокаменную – проверить, чем отличаются московские злачные места от одесских. Его высадили в безлюдном переулке, опоясав и выдав на расходы кредитную карточку, отобранную у Харвинса:
– Трофейная! Потрать побольше, всё равно скоро заблокируют.
Артём со Светкой решили ночевать в подмосковном лесу, в избушке. Выбрали безлюдную глухомань, полянку на берегу речушки. Джинн соорудил им на бережке баньку с хорошим запасом дров, сам превратился в бревенчатую избу с камином, устлал пол медвежьими и волчьими шкурами, а широкую постель, деревянную и скрипучую, обширным ворохом свежего сена, поверх которого бросил беличьи одеяла.
Артём натопил баньку до малинового цвета камней. Выплеснутый на них ковш воды, разбавленной пивом, взорвался ароматным хлебным паром, заставлявшим пригибаться пониже, к прохладе, иначе казалось, уши просто свернутся от непереносимого жара. Смолистый запах свежего дерева смешался с запахом свежеиспечённого хлеба. Веники – дубовый, эвкалиптовый и берёзовый, размокавшие в трёх ушатах, добавляли свою лепту в сложный букет ароматов, благоухающих в парилке. Воздух этот, банный аромат, сами по себе мёртвого могли бы поднять, а ещё влажный жар, а ещё массаж и хлестанье вениками!
Оставив на себе только бесформенные фетровые шляпы, даже оставив в предбаннике пояса, которые, как оказалось, мешали банному процессу, необъяснимым образом сводя на нет тот приятный шок, от которого и идёт главное наслаждение в бане, Артём со Светкой млели на полках. Исходя потом, хлестали друг друга вениками. Не выдерживая жары, прыгали в ледяную речушку, распугивая голым видом и пронзительным визгом местных сорок. А в предбаннике ждали их холодный хлебный квас, настоящий, на меду, с ржаными мелкими крошками и колючими пузырьками, а также горячий самовар, чай с липовым мёдом и красные, варенные с укропом раки. И пиво, тоже настоящее, «доставленное» Джинном из времён петровских или до-, когда пиво варили повсеместно по домам и было оно живым и вкусным.
– А баньку здесь оставим, пусть пользуются, кто надыбает, – сказал Артём, когда они шли под звёздным небом к избе, обнявшись, еле передвигая ноги и глубоко вдыхая свежий сосновый воздух. Казалось, одним вдохом они способны втянуть в лёгкие всю земную атмосферу.
Вечером, лёжа на нежных мехах, слушая треск дров в камине, Артём рассматривал выведенный на потолок избы экран со сложной паутиной стрелок, кружочков и цифр – схемой финансовых потоков ЦРУ, да и других разведывательных служб. В эту сеть, к большому удивлению Артёма, были вплетены и частные структуры. Думать совсем не хотелось, глаза слипались, рядом сопела в ухо Светка, сексапильно прикрыв половинку попки беличьими хвостами.
– А ты знаешь, у тебя обезьянка пропала, – проваливаясь в сон, сказал он. – Наверное, пояс убрал, как не соответствующую жизни.
– Завтра вернём, у меня не убежишь, – Светка плотнее прижалась к Артёму, закинув ему на бедро свою ногу. – Спи. Не буди во мне зверя…
Поутру вычислили Пашу и выдернули его из постели миниатюрной голубоглазой брюнетки. Приняв его, едва успевшего одеться и нацарапать записку спящей красавице, на борт прямо с балкона её квартиры, отправились обратно в Одессу. По дороге и потом, когда Паша со Светкой бегали по банкам, открывая счета на имя родственников погибших сотрудников «агентства недвижимости», Артём вникал в хитросплетения финансовой структуры американской разведки.
Было это не так-то просто. Джинн рисовал ему разноцветные схемы, давал названия банков и разнообразных фондов, так любимых штатовскими финансистами, сыпал цифрами, названиями подразделений и именами их начальников. Постепенно вырисовывалась интересная картина. Особенно заинтересовала Артёма та часть финансовой паутины, которая касалась его родной страны. Оказалось, что разведывательная организация переправляла деньги, и не маленькие, на его родину. Различными путями. Были задействованы несколько фондов, разные фирмы сомнительного рода деятельности, деньги перечислялись также на личные зарубежные счета многих чиновников и политиков.