Хелен промолчала.
– Все они были вчера под кайфом, – сказал Ричер. – Все шестеро. Скорее всего, наглотались каких-то таблеток, если учесть, как красотка выглядит сегодня. Вчера она вела себя по-другому. Как после употребления амфетаминов.
– Значит, они принимали наркотики. Вам повезло.
Ричер покачал головой.
– Если бы вы захотели со мной драться, то лучше всего было бы принять аспирин.
– И что же следует из истории с дракой?
– Давайте посмотрим на происходящее с точки зрения Джеба Оливера. Он это сделал для кого-то. Частично работа, частично одолжение. На тысячу долларов. Значит, за спиной Оливера есть кто-то более значительный, чем его обычные знакомые. И они наверняка не имеют никакого отношения к его работе в магазине, торгующем запчастями для автомобилей.
– Вы считаете, что Джеймс Барр связан с продавцами наркотиков?
– Не обязательно. На него могли оказывать давление по самым разным причинам.
– Ставки повышаются! – воскликнула Хелен.
– Немного, – уточнил Ричер.
– И что нам делать?
– Ехать в больницу. Пусть доктор Мейсон выяснит, имитирует ли Барр амнезию. Если да, то самый быстрый способ узнать правду – это оказать на Джеймса давление.
– А если Барр действительно потерял память?
– Есть и другие подходы.
– Например?
– Об этом позднее, – сказал Ричер. – Давайте сначала послушаем, что скажут врачи.
Хелен Родин отправилась в больницу на своем «сатурне». Алан Данута сел рядом с ней, а Ричер развалился сзади. Мейсон и Нейбур ехали вслед за ней на «таурусе», который они утром взяли напрокат в Блумингтоне. Оба автомобиля припарковались рядом на большой стоянке для посетителей. Прибывшие немного постояли рядом с машинами, а потом все вместе пошли к главному больничному входу.
Григор Лински наблюдал за ними. Он находился в пятидесяти футах, в «кадиллаке», том, который мать Джеба Оливера видела вчера вечером в темноте. Не выключая двигателя, Лински позвонил по сотовому телефону. Зэк ответил после первого гудка.
– Да? – отозвался он.
– Солдат хорошо знает свое дело, – сообщил Лински. – Он уже побывал в доме парня.
– И?
– Ничего. Парня там больше нет.
– Где парень?
– Распределен.
– Подробности?
– Голова и руки в реке. Остальное на глубине восьми футов под щебнем, в основании дорожного полотна Первой улицы.
– А что происходит сейчас?
– Солдат и адвокатша в больнице. Вместе с тремя другими. Это еще один адвокат и два врача, так мне кажется. Специальный консультант и эксперты-свидетели. Однако им не удастся ничего выяснить.
– Позаботься об этом, – сказал Зэк.
Больница находилась на окраине города, а потому оказалась сравнительно просторной. Очевидно, при ее строительстве не возникло обычных затруднений, связанных с размерами земельного участка. «Если не считать проблем с бюджетом округа», – решил Ричер, потому что здание имело всего шесть этажей. Бетонные стены выкрасили в белый цвет как внутри, так и снаружи, а высота потолков была минимальной. В остальном больница не отличалась от любой из виденных Ричером. Да и пахло здесь, как обычно пахнет в подобных заведениях.
Ричер не особенно любил больницы. Он шагал вместе с остальными по длинному, хорошо освещенному коридору, ведущему к лифту. Шествие возглавляли психиатры. Они чувствовали себя здесь как дома. За ними следовали Хелен Родин и Алан Данута. Адвокаты о чем-то беседовали между собой. Психиатры подошли к лифту, и Нейбур нажал на кнопку вызова. Хелен Родин повернулась к Ричеру и остановила его в нескольких шагах от лифта. Наклонившись к нему, она тихо сказала:
– Вам знакомо имя Эйлин Хаттон?
– А в связи с чем оно всплыло?
– Мой отец прислал мне список новых свидетелей. В нем появилось имя Эйлин Хаттон.
Ричер промолчал.
– Создается впечатление, что она имеет какое-то отношение к армии, – продолжила Хелен. – Вы ее знаете?
– Это имеет какое-то значение? – поинтересовался Ричер.
Хелен подошла к нему еще ближе и повернулась спиной к остальным.
– Мне необходимо выяснить, что ей известно о Барре, – одними губами произнесла она.
«Это может все усложнить», – подумал Ричер и ответил:
– Она была прокурором.
– Когда? Четырнадцать лет назад?
– Да.
– И что вы знаете о работе Хаттон?
– Полагаю, сейчас она работает в Пентагоне.
– Что ей известно о Джеймсе Барре?
– Ей известно все, – сказал Ричер.
– Как? Ведь тогда дело так и не дошло до суда.
– Тем не менее.
– Почему?
– Потому что я спал с Эйлин.
Хелен удивленно посмотрела на него.
– Вы шутите?
– Я не шучу.
– И вы тогда рассказали ей все о Барре и сержантах?
– Нас связывали близкие отношения. Естественно, мы были на одной стороне баррикады.
– Два одиноких человека в пустыне.
– У нас все получалось просто прекрасно. Три замечательных месяца. Эйлин Хаттон была хорошим человеком. Да и сейчас, наверное, не изменилась. Она мне очень нравилась.
– Это даже больше того, что мне необходимо знать, Ричер, – спохватилась Хелен.
Он промолчал.
– Теперь все вышло из-под контроля, – вздохнула Хелен.
– Эйлин Хаттон не сможет использовать то, что ей известно. Даже в еще большей степени, чем я. Информация засекречена, а Эйлин продолжает служить в армии.
Теперь промолчала Хелен.
– Поверьте мне, – сказал Джек.
– Тогда почему же она в этом проклятом списке?
– Моя вина, – признался Ричер. – Я упомянул Пентагон в разговоре с вашим отцом, когда не мог понять, откуда всплыло мое имя. Вероятно, он провел собственное расследование. Я не исключаю такой возможности.
– Если она заговорит, все будет кончено еще до того, как начнется.
– Она промолчит.
– Полной уверенности в этом нет. Возможно, она намерена заговорить. Кто в состоянии предсказать, как тогда поведут себя военные?
Зазвенел звонок, и кучка людей, сгрудившихся у входа в лифт, пришла в движение.
– Нам необходимо с ней поговорить, – сказала Хелен. – Она приедет сюда для того, чтобы дать показания под присягой. Вам нужно узнать, что она намерена сказать.
– Теперь она уже, наверное, бригадный генерал. Я не в состоянии оказать на нее давление.
– Найдите способ, – сказала Хелен. – Попытайтесь воспользоваться вашими прежними отношениями.
– Может быть, я этого не хочу. Не забывайте, мы с ней все еще на одной стороне баррикады. Пока речь идет о сержанте Джеймсе Барре.
Хелен Родин замолчала и вместе со своими спутниками вошла в кабину лифта.
Дверь лифта открылась, и они оказались в коридоре шестого этажа. Здесь бетонные стены были также выкрашены в белый цвет, выделялась лишь дверь из армированного стекла, ведущая внутрь. За дверью Ричер увидел стрелочку, указывающую, где находятся блок интенсивной терапии и две больничные палаты – мужская и женская – и помещение для ухода за новорожденными. Джек догадался, что весь шестой этаж финансируется штатом. Не самое приятное место. Смесь тюрьмы и больницы – сочетание, не вызывающее радости.
За конторкой сидел мужчина в форме Управления исправительных учреждений. Пришедших обыскали, после чего им пришлось подписать отказ от всех возможных претензий. Затем появился врач и отвел группу в небольшой вестибюль. Врач был усталым человеком лет тридцати, он предложил всем посидеть на металлических стульях с зеленой виниловой обивкой, которые выглядели так, словно их вытащили из «шевроле» производства 1950 года.
– Барр проснулся, он в сознании и способен поддерживать беседу, – сказал врач. – Мы считаем его состояние стабильным, но из этого не следует, что он здоров. Поэтому сегодня мы можем впустить к нему одновременно не более двух посетителей. Кроме того, разговор должен быть коротким.
Ричер увидел, как улыбнулась Хелен Родин, он сразу понял, в чем дело. Полицейские предпочитают работать парами, а вместе с Хелен получается уже три посетителя. Иными словами, в этот день с обвиняемым сможет поговорить только защита.
– Сейчас у него сестра, – сообщил врач. – Она хочет, чтобы вы немного подождали.
Когда врач вышел, Хелен сказала:
– Я войду первой. Мне нужно представиться и заручиться согласием Барра на то, что я буду его адвокатом. Затем с ним побеседует доктор Мэри Мейсон. На основании ее выводов мы решим, кто будет следующим посетителем.
Хелен говорила быстро: она немного нервничала. Впрочем, все присутствующие, за исключением Джека Ричера, были напряжены. Никто из них, кроме него, прежде не встречался с Барром, который интересовал всех, хотя каждый относился к нему по-разному. Для Хелен он был клиентом, которого она не хотела защищать. Для Мейсон и Нейбура – объектом изучения. Вероятно, темой будущих научных статей, источником славы. Кто знает, вдруг благодаря Барру им удастся сделать себе имя в академических кругах. Не исключено, что его состояние позволит говорить о «синдроме Барра». Личный интерес есть и у Алана Дануты. Может быть, для него это шанс обратиться с протестом в Верховный суд. Возникновение прецедента. Глава в учебнике. Тема семинара в юридическом колледже: «Индиана против Барра», «Барр против Соединенных Штатов»… Они многого ждали от человека, которого никогда не видели.
Пришедшие сидели на зеленых виниловых стульях. В вестибюле пахло хлоркой и царила тишина, которую нарушали лишь тихий шум воды в трубах и едва слышное гудение компьютера из соседнего помещения. Все молчали, словно готовились к длительному и важному разговору, понимая, что нет ни малейшего смысла выказывать нетерпение. Ричер сел напротив Мейсон и принялся ее разглядывать. Она была сравнительно молодой для эксперта и показалась ему доброжелательной и открытой. Мэри носила большие очки, не препятствующие видеть ее глаза, в которых каждый легко ощутил бы доброту и поддержку. Ричер не знал, что здесь профессиональная маска, а что действительно соответствует природе этой женщины.
– Как вы делаете оценку состояния больного? – начал он.