Ричер вернулся назад, указал на Кэша, а потом на основание толстого столба ограды.
– Здесь будет твоя позиция, – прошептал он. – Проверь, удобно ли тебе.
Кэш подошел к столбу и опустился на колени в траву. С расстояния в шесть футов его было невозможно разглядеть. Он включил прибор ночного видения и поднял винтовку. Медленно поводил ею слева направо, вверх и вниз.
– Три этажа и подвал, – прошептал Кэш. – Крутая крыша покрыта кровельной дранкой, стены обшиты досками, много окон, одна дверь – на западе. Нет никаких укрытий. Всю землю вокруг дома выровняли бульдозером. Ничего не растет. Ты будешь смотреться, как жук на покрывале.
– Камеры?
Винтовка вновь начала медленное движение.
– Они под свесом крыши. Одна – на северной стороне, другая – на западной. Можно предположить, что такие же камеры установлены и на сторонах, которые нам отсюда не видны.
– Они большие?
– А какими они должны быть?
– Достаточно большими, чтобы ты мог в них попасть.
– Смешной ты человек. Даже если бы они были шпионскими камерами, вделанными в пачку сигарет, я бы в них отсюда попал.
– Ладно, тогда послушай меня, – прошептал Ричер. – Вот как мы поступим. Я займу стартовую позицию. Затем мы дождемся, когда Франклин вернется в офис и у нас появится связь. А потом я сделаю свой ход. Если почувствую, что ничего не получается, ты должен будешь разбить обе камеры. Двумя выстрелами: «бэнг-бэнг». Это замедлит их ответные действия секунд на десять или даже на двадцать.
– Не выйдет, – возразил Кэш. – Я не стану стрелять в деревянное сооружение, в котором находится заложница.
– Она наверняка в подвале, – сказал Ричер.
– Или на чердаке.
– Но ты же будешь стрелять по свесу крыши.
– Вот именно. Если она на чердаке, то сразу ляжет на пол, как только услышит выстрелы, а я стреляю именно в этом направлении. То, что для одних потолок, для других – пол.
– Не будем спорить, – сказал Ричер. – Просто рискни.
– Нет. Я не стану это делать.
– О господи, сержант, ты упрям, как истинный морпех.
Кэш не ответил. Ричер снова шагнул вперед и долго смотрел в сторону дома.
– Ладно, – сказал он. – Новый план. Наблюдай только за западными окнами. Если увидишь вспышку выстрела, начинай вести заградительный огонь по той комнате, откуда сделан выстрел. Заложница не может находиться в той же комнате, где засел снайпер.
Кэш молчал.
– Хотя бы это ты можешь сделать? – спросил Ричер.
– А если ты будешь находиться в доме?
– Я готов рискнуть. Добровольно и вполне сознательно. Ну так как? Хелен будет твоим свидетелем. Она адвокат.
Кэш молчал.
– Теперь я понимаю, почему ты занял только третье место, – проворчал Ричер. – Тебе необходимо разозлиться.
– Согласен, – сказал Кэш. – Если я увижу огонь бандитов, то начну стрелять.
– А никто другой стрелять и не может, ты не забыл? Ведь ты дал мне только проклятый нож.
– Армия всегда недовольна, – проворчал Кэш.
– А что делать мне? – спросила Хелен.
– Новый план, – сказал Ричер и коснулся изгороди ладонью. – Вы, пригибаясь к земле, пройдете вдоль ограды и остановитесь напротив дома. Там вы должны залечь. Они не смогут вас заметить. Слишком далеко. Слушайте телефон. Если мне потребуется их отвлечь, я попрошу вас немного пробежать в сторону дома, а потом обратно. Зигзагом или по кругу. Туда и обратно. Очень быстро. Нужно, чтобы у них на экране появилась точка. Опасность вам грозить не будет. К тому моменту, когда они успеют навести на вас винтовку, вы уже вернетесь сюда.
Она молча кивнула.
– А я? – спросила Энн.
– Вы останетесь с Кэшем. Будете играть роль полиции нравов. Если он не станет мне помогать, лягнете его как следует. Хорошо?
Никто ему не ответил.
– Все ясно? – спросил Джек.
– Да, – ответили они один за другим.
Ричер исчез в темноте по другую сторону дороги.
Он продолжал идти по обочине вдоль каменистого края поля, все больше углубляясь во влажную пшеницу, дождался, когда кронштейн ирригационной системы медленно прокатился мимо, а потом двинулся за ним. Затем свернул на девяносто градусов и зашагал на юг под кронштейном, так что вода стекала по его волосам, коже и одежде. Потом Ричер перебрался на соседнее поле, подождал, когда к нему приблизится другой кронштейн, и пошел под ним, подняв вверх руки, чтобы на него попало побольше воды. Когда кронштейн свернул в сторону, Ричер повторил тот же маневр, пока не оказался на третьем поле. Так он переходил с одного поля на другое, стараясь, чтобы вода промочила его одежду.
Оказавшись напротив подъездной дорожки, он продолжал идти по кругу под льющейся водой, дожидаясь, когда завибрирует сотовый телефон.
Наконец завибрировал и телефон Кэша. Стрелок вытащил его из кармана и включил. Раздался негромкий голос Франклина:
– Пожалуйста, все отзовитесь.
– Я здесь, – услышал Кэш голос Хелен.
– Здесь, – отозвалась Янни, притаившаяся в трех футах от Кэша.
– Здесь, – сказал Кэш.
Потом полицейский услышал голос Ричера:
– Здесь.
– Отлично, слышу всех хорошо, – сказал Франклин, – мяч на вашей стороне.
– Стрелок, проверь дом, – сказал Ричер.
Кэш поднял винтовку и повел ею справа налево.
– Никаких изменений, – доложил он.
– Я пошел, – сообщил Джек.
Наступила тишина. Десять секунд. Двадцать. Тридцать. Целая минута. Две минуты.
Потом Ричер спросил:
– Стрелок, ты меня видишь?
Кэш снова поднял винтовку и поводил справа налево вдоль всей подъездной дорожки.
– Нет. Я тебя не вижу. Где ты?
– Я продвинулся примерно на тридцать ярдов.
Кэш переместил винтовку. Отмерил тридцать ярдов до начала дорожки и внимательно вгляделся в перекрестье прицела.
– Хорошая работа, солдат. Продолжай движение.
Янни подползла поближе и прошептала в ухо Кэша:
– Почему вы его не видите?
– Потому что он псих.
– Нет, объясните мне. У вас ведь прибор ночного видения, верно?
– Лучший, какой можно купить за деньги, – ответил Кэш. – И работает на тепловое излучение, как и камеры наблюдения. Полагаю, что Ричер прошел полями и как следует намочил одежду водой. Она поступает прямо с водоносного горизонта, очень холодная. Поэтому температура его тела заметно понизилась. И если я не могу его видеть, значит, и им это не под силу.
– Ричер здорово придумал, – сказала Янни.
– Рисково, – ответил Кэш. – В конечном счете даже глупо. С каждым шагом он высыхает. И становится теплее.
Джек шел по полю в сплошной темноте десятью футами южнее подъездной дорожки. Не быстро и не медленно. Его туфли промокли и вязли в земле. И норовили сползти. Ему было так холодно, что он начал отчаянно дрожать. А это было плохо. Тело дрожит, чтобы быстрее согреться. А он не хотел согреваться. Пока не хотел.
Владимир привык к определенному ритму. Он начинал обзор с восточного монитора и смотрел на него четыре секунды, затем три секунды на северный: «Восток – два, три, четыре, север – два, три. Восток – два, три, четыре, север – два, три».
Он не двигал кресло. Лишь наклонялся слегка в одну сторону, потом в другую. Рядом с ним Соколов проделывал то же самое, наблюдая за южным и западным мониторами. Только с несколько иными интервалами. Их движения были не вполне синхронными. Возможно, это и лучше, подумал Владимир: Соколов затрачивал на наблюдение больше времени.
Ричер продолжал идти. Не быстро и не медленно. Если верить карте, подъездная дорожка имела длину двести ярдов. Сейчас она напоминала Джеку взлетную полосу. Прямая как стрела. Широкая. И длинная-длинная. Казалось, он шел по ней вечно, но не проделал и половины пути до дома. И продолжал идти. Просто шагал вперед. Смотрел перед собой, смотрел в темные окна.
Он почувствовал, что вода с головы больше не капает: волосы высохли. Он еще не согрелся, но уже не чувствовал холода.
Ричер продолжал идти. Ему ужасно хотелось бежать. Бег позволил бы ему оказаться у дома быстрее. Но бег поднимет температуру тела. Между тем Джек приближался к роковой черте. Он оказался на ничейной земле и поднял телефон.
– Хелен, – прошептал он. – Мне требуется отвлечение.
Хелен сняла туфли и аккуратно поставила их возле основания столба. На какой-то отчаянный миг она почувствовала себя как человек, который снимает с себя одежду на пляже, перед тем как войти в море и утопиться. Потом она оперлась ладонями о землю, подобно спринтеру, упирающемуся ногами в стартовые колодки, и бросилась вперед. Она мчалась как безумная. Двадцать футов, тридцать, сорок, а потом остановилась словно вкопанная и осталась стоять лицом к дому, широко разведя руки в стороны, представляя себя мишенью. «Застрели меня, – мысленно взывала она. – Пожалуйста, застрели меня». Потом ей стало страшно: вдруг она действительно этого хочет? – и она побежала обратно по широкой дуге. Наконец упала на землю и доползла вдоль ограды до того места, где оставила туфли.
Владимир увидел ее в северный монитор. Неясный образ. Просто вспышка, размытая и с небольшим отставанием по времени. Однако он наклонил голову поближе, пристально всматриваясь в изображение. Одна секунда, вторая. Соколов почувствовал изменение в ритме его движений и повернулся к нему. Три секунды, четыре.
– Лисица? – спросил Владимир.
– Я не видел, – ответил Соколов. – Весьма возможно.
– Убежала.
Соколов повернулся к своей паре мониторов.
Посмотрел на западный, потом проверил южный и вскоре втянулся в прежний ритм.
Кэш выработал собственный ритм. Он перемещал прицел со скоростью идущего человека. Однако каждые пять секунд резко уводил его вперед, а потом назад, на тот случай, если его расчет был ошибочным. Во время одного из таких перемещений он поймал бледно-зеленую тень.
– Ричер, я тебя вижу, – прошептал он. – Ты стал видимым, солдат.
– Какой прицел на твоей винтовке? – послышался голос Ричера.
– «Литтон», – ответил Кэш.