– Прошу вас, у меня ничего нет.
Если бы Хизер могла хоть немного уменьшиться на своем стуле, она бы вовсе исчезла.
Конни прекращает делать массаж и возвращается в центр камеры.
– У каждого что-то есть, Хизер. Значит, ты присела за мошенничество? Аж на десятку. Должно быть, адское было мошенничество.
– Да, – соглашается Хизер.
– Тебя заставили еще и вернуть деньги? – спрашивает Конни. – В обмен на скощуху в пару лет? По Закону о преступных доходах?
– Мне предложили, – сказала Хизер, – но у меня ничего не нашлось.
– Ну еще бы, – смеется Конни. – Однако тебе уже скоро выходить?
Хизер кивает.
– Должно быть, ты этому рада?
– Я радуюсь, когда мою дверь запирают на ночь, – отвечает Хизер.
Конни оглядывает ее камеру. Никаких семейных фотографий на стенке. Несколько книг из тюремной библиотеки на столе. Одна называется «Простые радости»[33], и на обложке у нее нарисованы апельсины. Конни вспоминает о телевизоре с плоским экраном в своей камере и мини-баре.
– Ну ты прям зажигалочка, – заключает Конни. – Могу тебя подбодрить. Что ты любишь? Шоколад? Мужчин? Выпивку? Могу достать для тебя что угодно.
– Конни, я хочу, чтобы меня оставили в покое, – просит Хизер. – Ты можешь дать мне это?
– Определенно могу. Свалю от тебя в мгновение ока. Только ответь на один вопрос.
– Куда я спрятала деньги?
– Нет, не куда ты спрятала деньги, – уточняет Конни. – Хотя… ты их спрятала?
– Денег нет, – отвечает Хизер. – Вот почему я до сих пор тут.
Конни кивает.
– Ты стоишь на своем, девочка, и это правильно. Нет, мне нужно задать тебе другой вопрос, Хизер.
Хизер смотрит в пол.
– Нет.
– Выше нос, мы же одна команда. Давай, посмотри на меня.
Хизер поднимает глаза на Конни.
– Хизер, это ты убила Бетани Уэйтс?
– Я не могу говорить об этом с тобой.
– Это значит: убила или не убила?
– Это значит, что я не могу говорить об этом с тобой. Как тебе не стыдно спрашивать?
Конни смотрит на Хизер Гарбатт, которая опять глядит в пол, опустив плечи. Почему у нее не получается очаровать эту женщину? Конни просто бесит, когда кто-то сопротивляется ее чарам. Нет, этого нельзя допустить.
Внезапно Конни начинает плакать, и Хизер недоуменно поднимает голову.
– Пожалуйста, не надо плакать, – просит ее Хизер. – Здесь и так пролито немало слез.
– Мне так жаль, – признаётся Конни, неловко пытаясь вытереть слезу. – Просто ты очень сильно похожа на мою маму. Мы потеряли ее в прошлом году.
Хизер смотрит ей в глаза, слегка качает головой и пожимает плечами.
– Не лги о таких вещах, Конни.
Конни тут же перестает плакать и вздыхает.
– Ладно, мы не обязаны становиться подругами, но мне поручили задание, и я хочу его выполнить. Просто расскажи, и на этом мы закончим. Бетани Уэйтс была журналисткой, она выяснила, чем ты занималась: а именно – зарабатывала миллионы, сидя в милом маленьком офисе и занимаясь какой-то фигней. Она собиралась все это опубликовать, как вдруг кто-то столкнул ее машину с обрыва. На что это, по-твоему, похоже?
Хизер едва заметно пожимает плечами.
– Ну же, – настаивает Конни, – ты убила ее или…
– Нет.
– Может, ты знаешь, кто это сделал?
Конни замечает, что Хизер не отвечает «нет» на последний вопрос.
– Ты знаешь, кто убил Бетани? Ты кого-то покрываешь?
– Прошу… – отвечает Хизер очень тихо. – Это очень опасно.
– Со мной ты в полной безопасности, принцесса, – обещает Конни. – Зачем тебе кого-то покрывать? У них на тебя что-то есть? Я могу убить их для тебя, понимаешь?
Хизер долгое время молчит. Затем встает, подходит к двери камеры и открывает ее. Она кричит в коридор надзирателю:
– Мистер Эдвардс, в мою камеру кто-то зашел! Мне угрожают!
Конни слышит торопливые шаги по металлической лестнице, а Хизер тем временем медленно возвращается к стулу и садится.
– Прости, – говорит Хизер, – но я хочу попросить тебя уйти.
Шаги снаружи достигают дверного проема, в камеру заглядывает тюремный надзиратель.
– Так, ну-ка пошли вон… О, это ты, Конни?
– Привет, Джонатан. Просто навещаю свою подругу Хизер.
– Понятно, – отвечает Джонатан. – Я закрою дверь снаружи, чтобы вас не беспокоили.
Дверь за ним закрывается, и Конни снова поворачивается к Хизер.
– Хорошая попытка, я оценила. Просто скажи мне, Хизер. Все выглядит так, будто убила именно ты. Но ты непохожа на убийцу. И не найдено никаких доказательств. Вернемся к тому, с чего начали. Это работа твоего босса Джека Мейсона? Однажды я пересеклась с ним. Кто-то пытался ударить его ножом на автостоянке.
Хизер долго думает.
– Здесь только ты и я, Хизер, – добавляет Конни, кладя руку на плечо Хизер. – Абсолютно никто не узнает. Кого ты прикрываешь? Джека Мейсона? Ты его боишься?
– Ты сказала, тебе дали задание?
Конни кивает.
– Кто?
– Тебе не о чем беспокоиться.
– Я сама разберусь, о чем беспокоиться, – резко отвечает Хизер.
Конни это нравится. Наконец-то Хизер проявила хоть немного мужества.
– Ты права, справедливое замечание. Хизер, послушай, я человек с очень тяжелым характером.
Хизер кивает.
– И я буду приходить сюда каждый день до конца твоего срока, пока ты мне все-таки не расскажешь, кто убил Бетани Уэйтс.
– И каждый раз ты будешь получать один и тот же ответ.
– Я умею проявлять терпение. В следующий раз я принесу что-нибудь для тебя. «Кит-кат»? Колу без сахара? Пистолет?
Хизер впервые слегка улыбается.
«Совсем другое дело, – думает Конни, – наконец-то».
– Я люблю вязать, – отвечает Хизер. – У моего крестника недавно родился ребенок. Я бы хотела связать для него что-нибудь, но…
– Но тебе не дают спиц? Не вини их за это. Мальчик, девочка?
– Мальчик, – отвечает Хизер. – Назвали Мейсоном, представь себе.
– Я соберу тебе посылку: с голубой пряжей и всем таким прочим, – обещает Конни. – Посмотрим завтра, как пойдут дела.
– Спасибо, – отвечает Хизер. – Мне трудно начать доверять людям. На это требуется время.
– Ну, мне-то доверять я вообще не советую, однако время – это единственное, чего у нас в избытке, – резюмирует Конни. – Я буду просто продолжать приходить: люблю доводить работу до конца.
Конни встает, намереваясь уйти. Она протягивает руку, и Хизер ее пожимает.
– Буду с нетерпением ждать новой встречи, Конни, – обещает Хизер. – Но все равно не скажу то, что ты хочешь узнать.
– Это мы еще посмотрим, красотка, – подводит итог Конни и слегка подмигивает на прощание.
Глава 17
Четверг. Мозаичная комната.
– …Но у вас всю ночь горел свет, – говорит Джойс.
– Не приставай, – отвечает Элизабет.
Она расскажет Джойс о похищении, но не раньше, чем придумает, как справиться с Викингом. В то же время она рада, что можно отвлечься на убийство Бетани Уэйтс.
– Я не пристаю, – ворчит Джойс. – Просто это необычно. Со Стефаном все в порядке?
– У нас был романтический вечер, – отвечает Элизабет. – Свечи в ванной и постель пораньше.
Джойс на такое не купится, но Элизабет надеется, что на время она отстанет. Рано или поздно ей придется рассказать. Но теперь к делу.
– Итак, что вы приготовили для нас, мистер Вэгхорн?
Майк Вэгхорн и Полин присоединились к ним в Мозаичной комнате. Полин наливает полный бокал Майку.
– Просто я кое-что вспомнил, – отвечает Майк. – Кто-то регулярно подкидывал Бетани угрожающие записки. Ерунда, как в школьной раздевалке. Наверное, ничего важного.
– Это буллинг.
– Терпеть не могу травлю, – признаётся Рон.
– И вы выяснили, кто это был? – спрашивает Ибрагим.
– Нет. Бетани над этим просто посмеялась, – отвечает Майк. – Она присылала мне СМС с содержанием записок, но мы так и не докопались до сути.
– Они у вас сохранились? – интересуется Элизабет.
– Конечно, – подтверждает Майк. – Ее сообщения я буду хранить вечно.
– Как я вас понимаю, – кивает Джойс. – Письмо Джерри однажды напечатали в «Радио Таймс»[34], и я до сих пор храню тот номер.
Майк начинает пролистывать на телефоне сообщения.
– Письмо было о «Кегни и Лейси»[35], – продолжает Джойс, – что на него совсем непохоже.
Наконец Майк находит сообщения Бетани.
– «Сегодня еще одна записка, шкипер. Подкинули в сумку. “Если не уберешься, то я заставлю тебя уйти”». Всегда было что-то вроде этого: «Убирайся. Все тебя ненавидят». Казалось бы, с одной стороны, детский сад, но с другой – кто его знает? В то время я даже не подумал рассказать об этом полиции.
– А могла ли писать записки Фиона Клеменс? – гадает Джойс. – Я очень надеюсь, что нет.
– Полин, есть какие-нибудь идеи? – спрашивает Элизабет.
– Я даже не помню тех записок, – отвечает Полин.
Джойс кладет руку на плечо Майка.
– Еще вина, Майк?
– Да, прошу вас, – отвечает Майк, и Джойс наливает ему второй бокал.
– А разве вы не читаете сегодня новости, Майки-сорвиголова? – спрашивает Рон.
– Нужно выпить гораздо больше, чем три бокала, чтобы Майк не смог читать новости, – сообщает Полин. – Покажи свой трюк, Майк.
Майк садится, выпрямляется так, будто только что проглотил шомпол, и смотрит Рону прямо в глаза.
– Тем временем в Боснии и Герцеговине продолжаются военные учения, поскольку представитель сербских сепаратистов инициировал вмешательство заинтересованных посредников.
Рон поднимает бокал.
– Парень умеет пить.
– Спасибо, Рональд, – отвечает Майк.
– Я хорошо его выдрессировала, – добавляет Полин.
– Что ж, до чего мы все потрясающие! – восклицает Элизабет. – Однако было бы неплохо продолжить. Давайте соберем в кучу все, что нам точно известно.
Мозаичную комнату недавно перекрасили. Или, по крайней мере, одну из ее стен. Теперь это так называемая «стена для записей», и она голубая, как утиное яйцо. Идея принадлежала Джойс: она увидела, как кто-то делал такое, по телевизору, после чего подняла вопрос в комитете отдыха и досуга. Были выдвинуты возражения – с точки зрения как стоимости, так и эстетики, однако, по мнению Элизабет, возражающие только зря потратили силы. Если Джойс нужна стена для записей, то у Джойс будет стена для записей.