На другом конце провода повисла обнадеживающая пауза.
– Послушайте… – начинает Дейл, – честно говоря, я не должен этого делать, но я могу поставить флажок «Срочно» на ваш запрос, и он переместится в начало очереди.
– О, я не хочу, чтобы у тебя были неприятности, – предупреждает Виктор.
В этом году в «Лучшем пекаре» участвует киевлянка по имени Вера, так что ему хочется посмотреть финал даже больше, чем обычно.
– Мы имеем право такое делать только в тех случаях, когда для кого-то это жизненно важно или мы общаемся со знаменитостью. Что в вашем случае?
– В каком-то смысле и то и другое, – отвечает Виктор.
– Ну хорошо, – соглашается Дейл, и Виктор слышит щелканье клавиш, – в ближайшие полтора часа специалист к вам подойдет.
– Спасибо тебе, Дейл.
– Нет, это вам спасибо, – отвечает Дейл. – Спасибо, что выслушали.
Ну вот и всё – как обычно и бывает. Люди всегда хотят высказаться, и все, что на самом деле требуется, – просто позволить им говорить.
– Был рад помочь, – завершает разговор Виктор. – И желаю удачи, у тебя еще все впереди.
Виктор кладет трубку. Затем смотрит на свое отражение в зеркале. На лысую голову, слишком большую для его плеч. На очки с толстыми стеклами, слишком большие для его лица. На лицо, которое он успел полюбить. Ибо если вам не нравится собственное лицо, то рано или поздно это сыграет дурную шутку.
Компьютер Виктора издает оповещение об электронном письме, и он поворачивается на звук.
У Виктора отлажена тщательно продуманная система оповещений: о ежедневных электронных письмах; о рассылке «Времени вопросов для садоводов»[43], конечно же; о предложениях «Уэйтроуз»[44] и так далее. Затем разные звуки, привязанные к разным клиентам. С разными уровнями срочности. Определенные адреса электронной почты Виктора были совершенно уникальными: один, скажем, для переписки с важным колумбийским клиентом, другой – с нетерпеливым косоваром. В общей сложности Виктор владел более чем ста двадцатью учетными записями электронной почты, и они постоянно менялись. Но звуковое оповещение для каждого клиента оставалось прежним.
Специальный звук оповещения был привязан к адресу электронной почты, который он никогда никому не давал. Это была отдельная линия безопасности, скрытая глубоко в паутине даркнета. Другими словами, это была его система раннего предупреждения. Если кто-то когда-нибудь выйдет на этот адрес электронной почты, то Виктор сразу поймет, что его безопасность под угрозой. А если его безопасность поставлена под угрозу, значит, он попал в большую беду.
В качестве звука уведомления о секретном электронном письме установлен выстрел из пистолета. Это маленькая шутка Виктора. Выстрел в Пулю.
Сигнал тревоги, только что прозвучавший в квартире Виктора Ильича, – это выстрел. Виктор сдвигает очки на переносицу.
Затем он внимательно осматривает город за окном. Есть ли там что-нибудь? Или кто-нибудь? Диджей радио, стоящий у бассейна, тоже принимается делать селфи.
Виктор закуривает сигарету. Вам пришлось бы долго и пристально вглядываться в его руку, чтобы заметить незначительную дрожь.
Он открывает электронное письмо. К нему прилагаются две фотографии.
Глава 21. Джойс
Хизер Гарбатт убили.
Мошенницу, а не хоккеистку.
Ее нашли в ее же камере – убитой чрезвычайно неприятным способом. Крис не стал вдаваться в подробности, однако это имеет какое-то отношение к вязальным спицам.
В одном из ящиков стола она оставила записку:
«ОНИ СОБИРАЮТСЯ МЕНЯ УБИТЬ. ТЕПЕРЬ ТОЛЬКО КОННИ ДЖОНСОН МОЖЕТ МНЕ ПОМОЧЬ».
Очевидно, это говорит нам о двух вещах:
Хизер убили. Хотя неясно, кто и для чего? Случайно ли, что это произошло вскоре после того, как мы начали расследование?
Конни Джонсон что-то знает. Но что именно?
Элизабет предложила Ибрагиму вернуться в тюрьму Дарвелл и «в этот раз быть поаккуратнее».
Он воспринял это именно так, как вы можете себе представить.
Возникает, конечно, еще один вопрос. Неужели тот, кто убил Бетани Уэйтс, убил также и Хизер Гарбатт?
А Рон сказал: «Что, если ее убила Конни Джонсон?»
Поразмыслив, мы решили, что у нее, безусловно, была такая возможность. Но каков же мотив?
В общем, есть о чем подумать. Все идет именно так, как нам нравится.
Криса взволновала встреча с Майком Вэгхорном. Уходя, он сказал: «Вы наверняка этого не помните, но однажды я проверял вас на алкотестере. Вы были чисты как стеклышко».
Майк поблагодарил его за службу.
Завтра мы проведем с Джоанной сеанс видеосвязи, чтобы узнать, удалось ли ей найти что-нибудь в финансовых документах Хизер Гарбатт. Но, возможно, стоит еще взглянуть на записки, которые получала Бетани? Они, конечно, кажутся довольно безобидными, но именно так начинается травля. Сначала «ты никому не нравишься», а в следующую минуту тебя уже сталкивают со скалы. Я рассуждаю излишне мелодраматично, но вы же поняли, что я хотела сказать? Такие вещи имеют склонность обостряться.
Так кто же подкидывал записки? Ревнивый любовник? Коллеги из отдела новостей? Фиона Клеменс?
Ну честно: разве это не интереснее, чем мошенничество с налогами? Я попрошу Элизабет разрешить мне разобраться с записками. Готова спорить, Полин знает много историй из того времени и расспросы станут неплохим поводом узнать ее получше. Я не утверждаю, что она с нами надолго, однако Рон сегодня пользовался увлажняющим кремом. У него за ухом остался след. Сначала пирог с баноффи, теперь увлажняющий крем! Смех, да и только.
Алан только что зашел в комнату, вывалив язык и стуча хвостом по дверным косякам. Я знаю, мы порой приписываем своим собакам неправдоподобно высокий интеллект, но, честно говоря, я думаю, он понимает, что произошло убийство.
Глава 22
– Мам, у тебя звук выключен, – замечает Джоанна.
– Она сказала, что у нас выключен звук, – сообщает Джойс Элизабет.
– Да, я услышала, – говорит Элизабет. – У нее-то звук в порядке.
– Нажми на кнопку микрофона, мам, – подсказывает Джоанна.
Элизабет отмечает, что Джоанна изо всех сил пытается не закатить глаза. Терпение Джоанны по отношению к своей матери частенько дает сбой. По мнению Элизабет, это совсем не удивительно.
– Я вообще ничего не понимаю, – жалуется Джойс, безуспешно пытаясь отыскать какую-то кнопку микрофона. – С этим всегда справляется Ибрагим.
– Иногда справляется, – поправляет Ибрагим. – А всегда, например, у вас что-нибудь идет наперекосяк.
– Дайте глянуть, – просит Рон.
Рон смотрит на экран четыре, может, пять секунд, затем откидывается на спинку стула.
– Нет, это выше моих сил!
– Ищите маленькую картинку с микрофоном, Джойс, – советует Ибрагим, после чего наклоняется вперед и двигает компьютерной мышью.
– О, я никогда ее не замечала раньше. Ты нас слышишь? – спрашивает Джойс.
– Теперь мы тебя слышим, мам, – отвечает Джоанна. – Аллилуйя! Всем привет.
Она получает ответные приветы от всех. Элизабет узнает комнату для совещаний в офисе Джоанны со столом, сделанным из самолетного крыла, и его дорогим, но ужасно абстрактным дизайном. А еще она узнает Корнелиуса, американского коллегу Джоанны, перед которым лежит большая стопка бумаг. Это финансовые отчеты, которые рассматривали на судебном процессе.
– И тебе привет, Корнелиус, – произносит Джойс. – Джоанна сказала, ты женишься?
– Нет, от меня уходит жена, – отвечает Корнелиус. – Почти угадали.
– О, прости, мне очень жаль, – продолжает Джойс. – Чуяло мое сердце: с тобой что-то не так.
– Мам, у нас не больше пятнадцати минут, – вмешивается Джоанна. – Может, начнем?
– Конечно, – отвечает Джойс. – Хочешь поздороваться с Аланом?
Губы Джоанны непроизвольно складываются в слово «нет», однако она сдерживает себя, и Элизабет видит слабое подобие улыбки.
– Хорошо, но только быстро.
Джойс похлопывает по своему обеденному столу, и Алан встает на него передними лапами, взволнованный тем, что с ним может сейчас произойти. Джоанна и Корнелиус машут собаке. Алан принимается лизать Рона.
– Фу, Эл, отстань, – велит Рон, хотя Элизабет замечает, что он не отталкивает пса.
– Начнем с этого, – предлагает Корнелиус, кладя ладони по обе стороны от бумажной стопки. – Главные выводы такие: афера принесла более десяти миллионов фунтов стерлингов за три года – это очень быстро, и всё без уплаты налогов. Деньги поступали на единый счет, открытый на имя Хизер Гарбатт, а с него расходились в самых разных направлениях. На Джерси[45], на Каймановы острова, на Виргинские острова, в Панаму, куда угодно.
– По-прежнему на счета Хизер Гарбатт? – интересуется Джойс.
– Ни один из них не открывался на имя Хизер Гарбатт, – отвечает Корнелиус. – Да и вообще ни на чье другое имя…
– Кроме… – подсказывает Джоанна.
– Да, за одним исключением… – продолжает Корнелиус. – Но мы к этому еще перейдем.
– Все это элементарное отмывание денег, – говорит Джоанна. – Деньги расходятся по всему миру, на разные счета, открытые там, где можно сохранить банковскую тайну. Выдуманные компании, анонимные директора. Вы же не надеялись легко найти здесь имя убийцы? Мы имеем возможность только искать улики.
Корнелиус пролистывает несколько бумаг.
– Вот несколько примеров только за один месяц 2014 года. Восемьдесят пять тысяч выплачено компании «Рамсгитский[46] цемент и щебень», шестьдесят тысяч – «Финансовым холдингам Мастерсона» на Арубе[47], сто пятнадцать тысяч – компании «Совершенное строительство» в Панаме, семьдесят тысяч – «Охранной фирме Дарвина» на Каймановых островах.
– И когда вы проверили эти компании… – произносит Элизабет, уже зная, что будет дальше.