– Все до единой оказались пустышками, – отвечает Корнелиус. – Просто зарегистрированные офисные помещения и никаких учетных записей, доступных для изучения. Возможно, величайший в мире эксперт по отмыванию денег что-нибудь и отыскал бы, но я таковым не являюсь.
– Не принижай себя, – советует Джойс.
– В общем, все следы обрываются, – заканчивает Корнелиус.
Элизабет берет в свои руки инициативу.
– Итак, есть многое, о чем мы не знаем, и вы были правы, когда начали с этой большой кипы бумаг. Но я все еще надеюсь: есть нечто, что мы все-таки выведали?
– Вы, как всегда, правы, Элизабет, – констатирует Джоанна, и Элизабет понимает, что это только для того, чтобы поддеть свою милую мамочку. – Мы обнаружили пару интересных вещей. Банковские записи Хизер Гарбатт были предоставлены суду, и, насколько можно понять, она не увидела из десяти миллионов ни пенни. Не было никаких необычных расходов и никаких крупных покупок. Она жила все в том же доме, ездила на той же машине, ее ипотека осталась незакрытой. Если Хизер Гарбатт и отмывала деньги, то она ничего из них не потратила сама.
– Что-нибудь еще? – спрашивает Элизабет. Затем отвлекается на свой телефон.
Я отправил фотографии Виктору Ильичу. Часики тикают. Две недели. Вы убиваете Виктора – или я убиваю Джойс. Тик-так. Тик-так.
«Давайте в порядке очереди, – думает Элизабет. – Вообще-то я тут расследую убийство!»
Снова вступает Корнелиус:
– В целом финансовая афера довольно ловкая. Ни адвокаты не смогли распутать это дело на суде, ни я – после. Но чем ближе подходишь к началу, тем менее изощренной кажется схема. Обычно так и бывает. Чем дольше длится мошенничество, тем лучше мошенникам удается прятать деньги. Таким образом, в начале больше шансов обнаружить ошибку.
– Какую ошибку? – осведомляется Ибрагим.
– Самая распространенная из них вот какая, – отвечает Корнелиус. – Очевидно, названия всех этих воображаемых компаний мошеннику приходится выдумывать самому. Ошибка новичка заключается в выборе слова, которое имеет для него значение, каким бы незначительным оно ни казалось на первый взгляд. Итак, первые несколько платежей – в самые первые дни аферы – были проведены на ряд секретных счетов в Джерси, привязанных к трем компаниями, а именно: «Трайдент Капитал», «Трайдент Инвестиции» и «Трайдент Международные Активы».
– Мы покопались еще немного, – продолжает Джоанна, – и обнаружили еще одну компанию, зарегистрированную в Джерси, которая называется «Трайдент Строительство».
– И эта компания, – подхватывает Корнелиус, – абсолютно законна. Вся информация о ней имеется в открытом доступе.
– У «Трайдент Строительство» был только один директор, – говорит Джоанна. – Догадайтесь, кто?
– Хизер Гарбатт! – воодушевляется Джойс, приподнимаясь со стула.
– Нет, мам, – отвечает Джоанна, и Джойс немедленно сникает.
– Джек Мейсон? – предполагает Ибрагим.
– Джек Мейсон, – кивает Джоанна.
– Итак, деньги уходят со счета Хизер Гарбатт прямо на счета, которыми владеет ее босс, – резюмирует Рон.
– Возможно, владеет ее босс, – поправляет Джоанна.
– А потом они исчезают навсегда, – продолжает Корнелиус. – Также стоит отметить, что, когда дом Хизер Гарбатт выставили на продажу, его купила одна из компаний Джека Мейсона.
– Джек Мейсон купил дом Хизер Гарбатт? – удивляется Элизабет.
– Были еще два промаха, – говорит Корнелиус. – В самом начале. Пара платежей ушла поименованным бенефициарам. Оба удостоверения личности выглядят поддельными, но, опять же, если эти люди вели себя неосторожно, то даже такие подделки могут дать нам ключ к разгадке того, кто замешан в преступной схеме. Один платеж, в сорок тысяч фунтов, ушел «Кэррону Вайтгиду», а второй – в пять тысяч – был выплачен «Роберту Брауну, д. т. н.». Эти две суммы первыми покинули счет.
Но, по мере того как афера становилась масштабнее, они закрыли все лазейки наглухо, и никаких поименно названных бенефициаров больше не осталось. Хизер Гарбатт или Джек Мейсон, должно быть, решили, что деньги надо прятать тщательнее.
– Кэррон Вайтгид и Роберт Браун, – раздумчиво повторяет Элизабет и видит, что Ибрагим уже записывает эти два имени в свой блокнот.
– Какую великолепную работу ты проделал, Корнелиус, – признаёт Джойс.
– И я, мам, – вмешивается Джоанна. – Я тоже помогала. Мне, вообще-то, не пятнадцать.
– Ну, ты-то уж – само собой, – машет рукой Джойс.
– Вообще-то ты могла бы говорить мне это почаще, – замечает Джоанна.
– Без нее мы точно не справились бы, – кивает Корнелиус.
– Значит, нам, возможно, следует нанести визит Джеку Мейсону, – перебивает Элизабет. – Спросить его о Хизер Гарбатт и Бетани Уэйтс. А может, даже поспрашивать о Кэрроне Вайтгиде и Роберте Брауне. Посмотрим на его реакцию. И мне кажется, что наши пятнадцать минут истекли, Джоанна, спасибо тебе.
– О, спасибо вам, – отвечает Джоанна. – Мама знает, что может положиться на меня при любом убийстве.
– Угу, – соглашается Джойс. – И я абсолютно уверена, что вскоре ты найдешь другую прекрасную женщину, Корнелиус.
– О, я ее даже не ищу, – отвечает Корнелиус. – Но спасибо вам.
– Ерунда, – отвечает Джойс.
– Ерунда, – кивает Ибрагим. – Обязательно надо искать.
После некоторой словесной канители им удается завершить разговор по видеосвязи и ретироваться в кресла помягче, дабы вдумчиво испить чаю.
– Ну так что, – говорит Элизабет, – Джек Мейсон?
– Предоставьте его мне, – отзывается Рон. – Мы вращаемся в схожих кругах.
– Ага, – произносит Джойс, – попался!
– Мы с Ибрагимом займемся Кэрроном Вайтгидом и Робертом Брауном, – сообщает Элизабет.
– И я займусь записками, которые подкидывали Бетани, – отвечает Джойс. – Рон, я хотела бы поговорить с Полин, ты не возражаешь?
– Мое разрешение не требуется, – отрезает Рон. – Она что, моя девушка, что ли?
– Ох, Рон, – вздыхает Элизабет.
Глава 23
– Вчера мне влепили штраф за нарушение парковки, – жалуется Майк Вэгхорн, пока главный констебль Эндрю Эвертон занимает свое место в студии.
– Здравствуйте, Майк, – произносит Эндрю Эвертон, в то время как женщина поправляет на его лацкане микрофон.
– Прямо посреди Файрхэвена! – продолжает Майк Вэгхорн. – Я открывал благотворительный магазин… благотворительный магазин, прошу заметить! Потом выхожу и вижу штрафной талон.
– Ясно, – говорит Эндрю Эвертон.
Студия «Вечернего Юго-Востока» намного меньше, чем кажется по телевизору. Здесь имеется три камеры: две закреплены стационарно, а третьей управляет оператор, который в данный момент погружен в свой телефон.
– Вы припарковались незаконно?
– Вряд ли, – отвечает Майк Вэгхорн. Помощник режиссера объявляет, что до начала интервью осталось две минуты. – Практически нет. И, как я уже сказал, это благотворительный магазин, которым я вообще-то не обязан заниматься. Господи… неважно!
Эндрю Эвертон замечает себя на студийном телевизионном мониторе. Выглядит он неплохо. Коротко подстриженные волосы цвета соли с перцем, едва заметные следы загара после «кипрского мини-отпуска», проведенного сегодня в солярии Файрхэвена. Он понимает, что, с одной стороны, это чистое тщеславие. Но, с другой стороны, ему уже за шестьдесят, и он решил, что в таком возрасте грех не пользоваться всеми доступными возможностями.
– Одна минута до эфира, – сообщает помреж.
Каждый месяц Эндрю Эвертон дает интервью новостной программе «Вечерний Юго-Восток». Главный констебль обязан отчитываться перед гражданами. Живое общение с Майком никогда не бывает простым, но оно всегда честное. Конечно, это не мясорубка в духе Паксмана[48] – Майк поддавливает лишь тогда, когда это действительно необходимо. Эндрю Эвертон олицетворяет собой дружелюбное лицо полиции, поскольку видимость дружелюбия надо поддерживать всегда. Эндрю нравится Майк. Майк часто изображает из себя недотепу, но на самом деле он далеко не таков.
– Вы сможете рассказать что-нибудь о Хизер Гарбатт? – интересуется Майк.
– О Хизер Гарбатт? – переспрашивает Эндрю Эвертон.
– О той, которая недавно умерла в тюрьме Дарвелл.
– Все далеко не так просто, – отвечает Эндрю Эвертон. – Как долго простояла ваша машина, Майк?
– Три часа… максимум! – говорит Майк.
– Три часа на то, чтобы открыть магазин?
– Потом я отошел выпить, – отвечает Майк.
Теперь на студийном мониторе воспроизводятся заготовленные сюжеты. У немолодого мужчины берут интервью. Кажется, под пиджак он надел футболку «Вест Хэма».
– Всего пару пинт на пирсе. Потом возвращаюсь, и тут – бац! – штрафной талон. Ограбление средь бела дня. А на днях мне выписали штраф за превышение скорости, а я всего-то ехал сорок при ограничении в тридцать. Все ездят сорок при тридцати.
На мониторе теперь снятые кадры человека с футболкой «Вест Хэма», который идет по какой-то деревне, очень зеленой, но с современными зданиями. На прогулке с ним трое друзей: они вместе шутят и смеются. Вероятно, это спектакль для камер, однако они все равно кажутся искренне счастливыми. Эндрю задумывается, что это за место. Выглядит мило.
– Если я передам вам штрафной талон, вы перекинетесь с кем надо парой слов? – спрашивает Майк, просматривая список вопросов, которые он собирается задать.
– Чтобы подвергнуть опасности свою карьеру из-за штрафа за неправильную парковку? – вопрошает Эндрю. – Ну уж нет.
Майк поднимает глаза и улыбается.
– Вы молодец. Я вас немного разыграл. Честно говоря, я сам виноват. Я даже написал «Майк Вэгхорн, “Вечерний Юго-Восток”» на визитной карточке под ветровым стеклом. Иногда помогает. Вы готовы?
Эндрю кивает, затем снова переводит взгляд на монитор. Что-то привлекает его внимание, и он присматривается пристальнее. Четверо друзей прогуливаются по деревне. Он узнает одного. Да ну, не может быть… Его взгляд прилипает к экрану.