– И что, он прямо здесь живет? – спрашивает Джойс. – Виктор?
– Такова информация, которой я располагаю.
– Как считаешь, он разрешит нам поплавать в бассейне?
– Ты взяла с собой купальник, Джойс?
– Даже не думала. Слушай, а мы сможем сюда приехать еще раз?
Элизабет опять чувствует тяжесть пистолета в сумочке.
– Какое-то время – нет.
Они входят через огромные двойные двери в одно из зданий и направляются через мраморный вестибюль к сияющей стойке консьержа, сделанной из орехового дерева и меди. Все здесь кажется ужасно дорогим и в то же время потрясающе деликатным – вроде какого-нибудь бизнес-отеля, в который заселяется разведенный, чтобы покончить с собой.
Консьержка за стойкой очень красива – может, эмигрантка из Восточной Африки? Элизабет одаривает ее самой дружелюбной улыбкой. Она, конечно, не Джойс, но старается на совесть.
– Мы пришли повидаться с мистером Ильичом.
Консьержка смотрит на Элизабет чрезвычайно приветливо, но вместе с тем непреклонно.
– Боюсь, у нас не проживает мистер Ильич.
В принципе, вполне логично, думает Элизабет. У Виктора Ильича сто имен. Зачем использовать настоящее?
– Вы очень красивы, – говорит Джойс консьержке.
– Благодарю вас, – отвечает она. – Вы тоже. Могу ли я вам еще чем-нибудь помочь?
Телефон Элизабет вибрирует. Опять Викинг. Она смотрит на сообщение.
Я узнал, что вы уже в здании. Убить его прямо дома – достойный штрих. С нетерпением жду от вас ответа в самое ближайшее время.
Как же подняться наверх?
– Вы когда-нибудь пользовались бассейном? – спрашивает Джойс у консьержки.
– Много раз, – отвечает консьержка. – Просто для сведения: один из сотрудников нашей охраны уже спешит сюда, чтобы при первой же возможности проводить вас к выходу.
– Кажется, на меня бассейн произвел куда большее впечатление, чем на Элизабет, – говорит Джойс.
– Элизабет? – переспрашивает консьержка. – Элизабет Бест?
– Да, милая, – отвечает Элизабет.
Кажется, дела налаживаются.
– Мистер Ильич сказал, что если в гости зайдет Элизабет Бест, то ее надо сразу же проводить к нему. Он сказал, что, возможно, она может представиться как… – консьержка заглядывает в список, – Дороти Д’Анджело, Мэрион Шульц, Константина Плишкова или преподобная Хелен Смит. Еще он рекомендовал мне наблюдать за ней и учиться, поскольку Элизабет Бест – умнейшая женщина, которую он когда-либо знал.
Элизабет видит, как Джойс закатывает глаза.
– А вы не подумали, когда мы вошли и стали спрашивать о Викторе Ильиче, что я могу быть этой самой Элизабет Бест? Вам не пришло это в голову?
– Я безумно извиняюсь, но нет. Судя по тому, как описывал вас мистер Ильич, я решила, что Элизабет Бест гораздо моложе.
– Что ж, – говорит Элизабет, – когда-то я и была гораздо моложе, так что извинения приняты.
– Мистер Ильич проживает в пентхаусе. Я провожу вас сама. – Консьержка поворачивается к Джойс. – Позже я покажу вам бассейн. У нас есть купальные наборы для гостей.
Элизабет замечает восторг на лице подруги. Однако сегодня купание не состоится. Хотя им могут понадобиться полотенца.
После поездки наверх в лифте размером с гостиную провинциального дома Виктор Ильич лично открывает перед ними дверь, благодарит консьержку и впускает Элизабет и Джойс в свой пентхаус. Он выглядит чрезвычайно взволнованным.
– А вот и она! Как мне могло так повезти? Сколько лет прошло, Элизабет?
– Двадцать? – предполагает Элизабет.
– Двадцать лет, двадцать лет, – кивает Виктор, целуя ее в обе щеки. – Наверное, я выгляжу ужасно старым? Как считаешь?
– Ты всегда выглядел ужасно старым, – отвечает Элизабет.
Виктор смеется.
– О да! Всегда! Наконец-то я по-настоящему состарился. Наконец-то обрел гармонию. А вы, полагаю, Джойс Мидоукрофт?
Джойс протягивает руку, но Виктор целует ее в обе щеки.
– Рада познакомиться с вами, Виктор, – говорит Джойс. – А вы знали, что в Бельгии целуются троекратно? Я узнала об этом совсем недавно.
Виктор улыбается и берет ее за локоть.
– Прошу вас, проходите, присаживайтесь. Уже достаточно прохладно, чтобы сидеть на свежем воздухе, однако это не помешает нам насладиться видом. Надеюсь, вам нравятся серые облака и красные автобусы?
Виктор подводит Джойс к мягкому дивану, с которого гипотетически можно лицезреть огромную панораму Лондона. Правда, сегодня большую его часть закрывают серые облака. Единственное, что можно разглядеть достаточно четко, – строительные площадки вокруг электростанции «Баттерси»[67], поскольку на берегах реки теперь возводится совершенно новый район Лондона.
Элизабет следует за Джойс и Виктором.
– Джойс, – говорит Виктор, – рискну предположить, что вы не откажетесь от джина с тоником? Скажите, я прав?
– Вы правы! – отвечает Джойс.
– Тогда немедленно организуем. Я так счастлив, что вы обе здесь. Элизабет, ты присоединишься к нам?
– Сядь, Виктор, – просит Элизабет.
– Сяду, сяду, – отвечает Виктор. – Ты не представляешь, как я взволнован. Позволь приготовить напитки, а потом мы посидим и вдоволь пообщаемся. Как два старых опытных шпиона. Бьюсь об заклад: от наших рассказов у Джойс волосы взовьются!
– Сядь, Виктор, – повторяет Элизабет.
Теперь она держит в руке пистолет.
Глава 35
– Сначала говорю я, потом говорите вы, – сообщает продюсер.
Его зовут Карвин Прайс, и у старшего инспектора Криса Хадсона не осталось в этом ни малейших сомнений, поскольку Карвин Прайс обожает упоминать Карвина Прайса в третьем лице.
– Сначала – я, потом – вы. Сначала – я, потом – вы. Сначала – я, потом – вы.
– Я понял, – прерывает его Крис.
– Сначала говорю я, потом говорите вы – вот мое единственное правило. Правило Карвина Прайса, – уточняет Карвин Прайс.
– Мне смотреть в камеру? – спрашивает Крис.
– Нет, смотреть на меня – это второе правило, – отвечает Карвин. – Если только вы не хотите обратиться с призывом «Кто-нибудь видел этого человека?» или что-то в таком духе. Тогда можно глядеть прямо в дуло.
– В дуло?
– Прямо в объектив, – поясняет Карвин. – Наш профессиональный жаргон.
– В полиции «в дуло» означает нечто другое, – говорит Крис.
Карвин носит вязаную круглую шапочку в помещении. Донна еще скажет, что думает на этот счет. Сама Донна сидит теперь на стуле у боковой стены маленькой студии «Вечернего Юго-Востока» и наблюдает за происходящим.
Когда раздался телефонный звонок и Крису предложили прийти на телепробы, звонивший парень сказал:
– Давайте проверим, понравитесь ли вы Карвину Прайсу.
– Кто такой Карвин Прайс? – спросил Крис, и парень по телефону ответил:
– Я.
– Окей, сейчас я задам несколько вопросов, – говорит Карвин. – Потом вы ответите на несколько вопросов, и мы узнаем, любит ли вас камера.
– Удачи! – кричит Донна со своего места.
– Тишина на съемочной площадке! – строго произносит Карвин. – Мы не в зоопарке.
«Зачем я на это согласился?» – думает про себя Крис, однако теперь, конечно, переживать немного поздновато. Во рту пересохло больше, чем он мог себе представить. Такое чувство, будто он только что очнулся от беспокойного сна во время долгого перелета.
– И ко мне присоединяется детектив – сержант Крис…
– Старший детектив-инспектор, – с трудом произносит Крис.
– Никогда не перебивайте, – говорит Карвин. – Сначала говорю я, потом – вы.
– Извините, – отвечает Крис. – Просто я подумал, ну, для точности, знаете ли.
– В прямом эфире? – изумляется Карвин. – Это то, о чем вы думаете, да? Если я включу вас в свое шоу, то получу именно это, да? Вы будете подавать голос каждые пять секунд?
– Но мы не в прямом эфире, – возражает Крис. – Я обещаю, что не стал бы этого делать, если бы все было по-настоящему.
– Господи боже мой, – бормочет Карвин себе под нос.
Похоже, все складывается плохо. Крис осознаёт, что хочет в туалет. Как можно хотеть в туалет, когда так пересохло во рту? Он смотрит на Донну. Она показывает ему большой палец, но как-то не очень уверенно.
– Ко мне присоединяется старший инспектор Крис Хадсон из полиции Кента, – говорит Карвин, даже не поднимая глаз. – Детектив-инспектор, в последнее время участились грабежи, насильственные преступления. Неужели жители Кента не заслуживают лучшего, чем вот это все?
– Весьма справедливый вопрос, Майк, и я думаю, что…
– Майк? – спрашивает Карвин.
Это тоже похоже на перебивание, но Крис считает, что лучше сейчас промолчать.
– Да, я подумал, что вы как бы Майк Вэгхорн, – отвечает Крис. – Извините.
– Я Карвин Прайс, дружище, – говорит Карвин. – Итак, я как бы Карвин Прайс.
– Извините, – повторяет Крис. – Я просто подумал, что вы продюсер, так что…
– Значит, я, по-вашему, не существую? – спрашивает Карвин. – Только из-за того, что вы не видите меня по телевизору?
– Нет, просто… – Крис бросает взгляд в сторону Донны, но та притворяется, будто смотрит в телефон. – Извините, я никогда не участвовал в таком раньше.
– Это заметно, – соглашается Карвин. – То, что я вожусь с вами, – это мое одолжение Майку, понимаете? Из-за вас я пропускаю тренировку по дзю-дзюцу.
Крис кивает.
– Простите. Конечно.
К своему удивлению, именно в этот момент Крис понимает, что на самом деле он действительно хочет сниматься на телевидении. Конечно, ему не нравится Карвин с этой его шапочкой и болезненной обидчивостью, но он хочет сидеть в студии, и его радует направленная на него камера. Это довольно неожиданное открытие для человека, который еще несколько месяцев назад избегал смотреть в зеркало. Он видит, что Карвин надувает щеки. Последний шанс, Крис, давай уже сделаем все как надо.
– Я Карвин Прайс, и ко мне присоединяется старший детектив-инспектор Колин Хадсон из полиции Кента…