Должно быть, я выглядела так, будто увидела призрака, но разве можно меня за это винить? После этого Элизабет рассказала мне обо всем.
Текстовые сообщения от Викинга стали ключом. Он знал о каждом нашем шаге. Он сказал, что у него повсюду люди, которые за нами следят. Но с Элизабет такие шутки не проходят. Она говорит, за ней невозможно следить незаметно, она слишком для этого умна. Например, в поезде точно никого не было. Так что вскоре она смекнула, что Викинг проделал куда более простой трюк. Он просто клонировал мобильный телефон Элизабет, пока держал ее у себя дома (когда я говорю «просто», вы же понимаете, что это фигура речи?), и потом мог слышать, а иногда даже видеть все, что происходило, – вплоть до момента, когда я уничтожила телефон.
Вот почему ей пришлось держать меня в неведении: чтобы моя реакция для Викинга была естественной и правдоподобной. По сути дела, я была нужна там в первую очередь для того, чтобы все прозвучало совершенно реально. Я сказала Элизабет, что могла бы сыграть, но она только рассмеялась. Я спросила, знал ли об этом Виктор, и он ответил, что, как только Элизабет подняла телефон и рассказала о сообщениях, он понял ее план. Я поинтересовалась у Виктора, беспокоился ли он до этого, что она действительно его убьет, и он сказал: предполагал, что этого не случится, но с Элизабет никогда нельзя знать наверняка. Элизабет фыркнула и парировала: «Ой, можно подумать!» А Виктор ответил: «Я же помню». И пока Элизабет продолжала протестовать, он налил мне наконец обещанный джин с тоником.
Примерно через час подошли консьержка с Богданом, который принес очень большую сумку. Виктор сказал консьержке, что его только что убили. Консьержка кивнула и спросила, долго ли он будет мертв, так что Виктор посмотрел на Элизабет, и она ответила, что пары недель или около того должно хватить.
Оказывается, консьержка работает на Виктора. В конце концов она даже помогла Богдану донести до машины сумку с Виктором, который сидел внутри как можно тише – на случай, если вдруг Викинг поставил кого-нибудь наблюдать за зданием. Виктор принял две таблетки сильнодействующего снотворного, поскольку ему уже доводилось бывать в подобной ситуации раньше, плюс это единственный способ не соскучиться в замкнутом пространстве.
Примерно через двадцать миль, когда Элизабет убедилась, что за нами никто не едет, мы поднялись на самый верх многоэтажной автостоянки в восточном Кройдоне[72], открыли багажник, расстегнули молнию на сумке и выпустили Виктора. И можете себе представить? Он спал там как младенец! Нам даже пришлось надавать ему пощечин, чтобы разбудить. Я сказала, что не отказалась бы от такой таблеточки для сна, но он ответил, что для меня они слишком сильные. Их доставляют ему из Америки.
И вот мы здесь. Виктор не может остаться с Элизабет, поэтому будет жить в моей комнате для гостей, пока мертв. Смысл в том, чтобы выяснить, кто этот Викинг, а потом понять, где его искать. Дальнейший план, видимо, состоит в том, чтобы убить его, – не знаю. Но мы точно не сможем держать Виктора мертвым вечно.
У меня еще остались вопросы о Викинге и Викторе, однако завтра четверг, так что все это может подождать, пока наша банда не соберется вместе.
Что же это даст нам в расследовании дела Бетани Уэйтс? На первый взгляд, мы как будто отвлеклись, но Элизабет говорит, что на самом деле это огромная удача, поскольку Виктор поможет нам, пока он здесь.
Алан обычно заходит ко мне, когда я пишу, но теперь, когда в квартире появился новый, интересный украинец, его и след простыл! Какой же он непостоянный! Пойду немного потрясу пакетом с печеньем – посмотрим, кто тут главный.
Из другой комнаты слышу, что программа про поезда закончилась и Виктор встал с дивана. Кажется, он решил помыть посуду – а это добрый знак.
Знаю, что исполнила сегодня роль марионетки, и хотя понимаю, что это было важно, но чувствую себя не совсем в своей тарелке. Как-то странно это. Конечно, я испытала шок, способный надолго выбить из колеи, но есть кое-что еще, о чем я думаю весь день. Наверное, дело вот в чем.
Видите ли, когда Элизабет стреляла, я же в самом деле в это поверила! Я действительно поверила, что она убивает Виктора. В то, что моя лучшая подруга способна убить человека, с которым дружила много лет, – только ради того, чтобы спасти собственную шкуру.
И я не просто поверила, я точно знала.
Так что же это говорит об Элизабет? И что это говорит обо мне?
Глава 39
«Клуб убийств по четвергам» обычно собирается в одиннадцать утра в Мозаичной комнате. Точно так же должно было быть и сегодня. Бывает, что место сборов меняется, – Ибрагим понимает это, конечно же, понимает. Все-таки приходится иметь дело с убийствами, и пусть никто не утверждает, что ему не хватает гибкости.
Но, честно, созывать заседание «Клуба убийств по четвергам» в восемь утра в квартире Джойс? В тот самый момент, когда они активно расследуют убийство? В конце концов, это должно получить исчерпывающее объяснение!
По дороге он заходит за Роном и сразу заявляет, что именно так начинается бардак. Рон соглашается или, по крайней мере, не высказывает категорического несогласия, что позволяет Ибрагиму почувствовать себя ободренным.
Расписание есть расписание и еще раз расписание. А ламинированное расписание – тем более. Рон, опять же, вовсе не возражает. И вообще Рон необычайно тих.
– От тебя пахнет марихуаной, Рон? – спрашивает Ибрагим.
– Наверное, – соглашается Рон.
– Я уже подумываю объявить эту встречу недействительной, понимаешь? Пока мне не дадут четких объяснений.
– Ты вполне имеешь на это право, старина, – говорит Рон. – Задай им жару.
– Спасибо, Рон, я так и сделаю, – отвечает Ибрагим. – А почему от тебя теперь все время пахнет марихуаной?
– Из-за Полин, – признаётся Рон.
– О, понимаю, – говорит Ибрагим. – Это все объясняет.
– У нее она намного сильнее, чем я привык, – жалуется Рон. – Я постоянно засыпаю на полу в ее ванной.
Ибрагим нажимает на кнопку звонка дома Джойс, и друзей впускают внутрь.
– На лифте или по лестнице? – спрашивает Ибрагим.
– На лифте? Почему бы и нет? – соглашается Рон.
Ибрагим замечает, что он пытается скрыть хромоту. Так и ходит без трости.
Они выходят из лифта, стучат в первую дверь справа, и Джойс их впускает. Затем обнимает обоих по очереди.
– О, Рон, ты начал пользоваться духами? – спрашивает Джойс. – Похожи на те, которыми душится Джоанна.
Рон хмыкает и снимает пальто. Алан подходит к нему с интересом и начинает с профессиональной тщательностью облизывать руку. Ибрагим замечает Элизабет, сидящую в гостиной.
– А теперь простите меня, но я должен сказать…
– Вы должны? – спрашивает Элизабет.
– Я должен. Доброе утро, Элизабет. Очень раннее утро, позволю себе заметить.
– И вам доброе, – отвечает Элизабет, жестом приглашая его продолжить.
– Мы «Клуб убийств по четвергам», что ни для кого не новость. Встречаемся в одиннадцать утра каждый четверг в Мозаичной комнате. Позвольте мне раскрыть эти три пункта один за другим…
– Может, чаю? – спрашивает Джойс.
– Спасибо, Джойс, да, – отвечает Ибрагим. – Пункт первый: мы встречаемся по четвергам. По этому вопросу возражений нет, сегодня действительно четверг, и нам больше не нужно это обсуждать…
– Рон, от тебя прямо разит крепкой дурью, – замечает Элизабет.
– Она пристает к волосам, – отвечает Рон.
– Пункт второй: мы встречаемся в одиннадцать утра, и вот тут, как можно заметить, наши правила дали трещину, так как сейчас восемь утра. Есть ли причина, есть ли объяснение? Ни то, ни другое пока не получено.
– Как поживает Полин? – кричит Джойс из кухни, наполняя чайник.
Рон бурчит что-то уклончивое в ответ.
– Отсюда перейдем к пункту третьему, – продолжает Ибрагим. – Мы встречаемся в Мозаичной комнате, она же Пазловая, и, если быть кратким, я не вижу здесь никаких пазлов!
– Дурь очень полезна при артрите, – замечает Элизабет.
– Нет у меня никакого артрита, – бурчит Рон.
– А я никогда не видела секретных файлов об убийстве Кеннеди, – говорит Элизабет. – Ври мне больше, Рон, у тебя все на лице написано.
– Итак, прежде чем мы пойдем дальше, – продолжает Ибрагим, – я хочу знать, есть ли веская причина – и мое определение «вескости» в данном случае очень строгое – для того, чтобы мы встречались здесь и сейчас. Потому что это вносит хаос в мой неукоснительно соблюдаемый режим.
Алан влетает в комнату из коридора, виляя хвостом, и тут же направляется прямо к Ибрагиму. Затем начинает дергать Ибрагима за рукав.
– Вот еще один человек, сбитый с толку, – говорит Ибрагим, трепля Алана по голове. – Еще один человек, который понимает важность постоянства. Человек, понимающий, что сейчас время прогулок, а не сборищ. Даже несмотря на то что он собака.
Алан ложится на пол и подставляет живот Ибрагиму для чесания. Джойс ставит чашку с чаем на приставной столик.
– Спасибо, Джойс. Так что моя точка зрения такова. Я рассчитывал на встречу в одиннадцать утра, чтобы обсудить последние новости по делу Бетани Уэйтс. Чтобы обсудить записку, вероятно оставленную Хизер Гарбатт. Чтобы заслушать доклад Рона о Джеке Мейсоне. У меня даже имеется несколько впечатляющих вестей от моего источника в тюрьме Дарвелл. Джойс, ошейник Алану не тесноват?
– Нет, – отвечает Джойс. – Если только вы не разбираетесь в них лучше, чем Суперветеринар[73].
– Итак, если за последние двадцать четыре часа не произошло чего-то по-настоящему грандиозного – а я думаю, что, скорее всего, заметил бы это, – то не вижу причин, по которым мы не можем перенести встречу обратно в привычное время и в привычное место.
– Вы точно заметили бы? – спрашивает Элизабет. – Если бы что-то случилось?
– Да, я наблюдательный, – отвечает Ибрагим. – А теперь я хотел бы вам кое-что показать…