– Спасибо, что уговорила меня прийти, – благодарит Рон.
– Я же говорила, что тебе понравится, – отвечает Полин. – Может, сходим как-нибудь еще раз?
– Ни за что, – решительно возражает Рон.
У всякого человека есть свои пределы.
– Послушаем, что ты скажешь после парилки, – говорит Полин.
Рон поднимается с массажного стола. О чем он думал перед самым пробуждением? Он пытается вспомнить, но мысль уже ускользнула.
Ну да ладно. Если это действительно важно, то он вспомнит.
Глава 41
– Но как можно убить кого-то в тюрьме? – спрашивает Майк Вэгхорн.
Эндрю Эвертон выполнил, что обещал: навел справки о Хизер Гарбатт. Они стоят на пирсе в Файрхэвене со стаканчиками чая в руках. Майк приветственно кивает взволнованным прохожим.
– Проще, чем вы думаете, – отвечает Эндрю Эвертон, пытаясь подуть на чай через крошечное отверстие в крышке стаканчика. – Хотя сейчас министерство внутренних дел задает мне точно такие же вопросы.
– Там нет камер видеонаблюдения? Кто-то незаметно проник в ее камеру?
В одиннадцать утра Майку надо быть на открытии скейт-парка, и Эндрю Эвертон договорился встретиться с ним заранее. Майк понимает, что не у каждого есть свой главный констебль на подхвате. Таковы преимущества его работы.
– Камеры видеонаблюдения повсюду, – говорит Эндрю Эвертон. – Но тот, кто нас интересует, таинственным образом «пропал». Два последних часа жизни Хизер Гарбатт оказались стерты.
– Господи, – произносит Майк. – И это обычное дело?
– Раньше случалось чаще, – признаёт Эндрю Эвертон. – Но и теперь бывает. Хватает нескольких фунтов, положенных в нужный карман, чтобы стереть данные.
– Но это определенно указывает на убийство, – замечает Майк. – Плюс записка, которую она написала!
– Полагаю, да, – соглашается Эндрю Эвертон.
– Должно быть, это как-то связано с Бетани, – предполагает Майк, махнув рукой женщине на мотороллере. – Наверняка ведь, да? Хизер Гарбатт вот-вот должна была выйти из тюрьмы, она боялась за свою жизнь, а потом раз – и умерла!
– Если честно, – отвечает Эндрю Эвертон, – в тюрьме невозможно ничего угадать. Там свой закрытый мир. Но прижми меня к стенке, и я скажу, что да, наверняка связь есть. Это мое личное мнение как друга.
– Спасибо, Эндрю, – благодарит Майк. – Значит, если мы поймаем того, кто убил Хизер Гарбатт, то, возможно, разоблачим убийцу Бетани?
– Не исключено, – говорит Эндрю Эвертон.
Он наблюдает за молодым человеком в спортивном костюме, который лениво прогуливается по пирсу, засунув руки в глубокие карманы. Куда он идет в такую рань? Что у него в карманах? Конец пирса – хорошее место для личной встречи. С кем встречается этот парень? Эндрю грустит по тому времени, когда он дежурил на улицах; когда ежесекундно находился в гуще событий, доверяя инстинктам. Ему нравится стезя руководителя, но он скучает по работе детективом.
– Так кто же мог получить доступ к ее камере? – спрашивает Майк.
– Во-первых, надзиратели, – отвечает Эндрю Эвертон. – Мы уже проводим внутреннее расследование. Во-вторых, другие заключенные, если они заслужили достаточное доверие.
– Ее мог убить другой заключенный?
– В тюрьме полно убийц, – говорит Эндрю Эвертон.
– Но отключить систему видеонаблюдения? Неужели такое мог бы проделать заключенный?
– У некоторых заключенных бывают очень широкие связи, – поясняет Эндрю Эвертон.
– Выходит, какой-нибудь заключенный или заключенная могли просто зайти в ее камеру, взять вязальные спицы и…
– Вы позволите? – спрашивает мужчина в малярном комбинезоне, протягивая телефон. – Сам я не стал бы, но моя мама – ваша фанатка.
Майк кивает и улыбается, пока мужчина делает селфи.
– Я буду копать и дальше, Майк, – говорит Эндрю Эвертон. – Обещаю.
Мужчина в комбинезоне идет дальше и останавливается возле кафе. Затем он ставит жестяную банку у вычурной железной конструкции, покрытой облупившейся краской, и начинает ее чистить. Молодой человек в спортивном костюме подходит к нему, достает кисточки из глубоких карманов и приступает к покраске. Эндрю улыбается сам себе. У всех бывают неудачи. Кстати, о неудачах…
– Я хотел бы… – Эндрю Эвертон колеблется. – Я тоже хотел попросить об услуге, Майк, если вам будет не трудно.
– О какой же? – спрашивает Майк.
– Я не очень знаю, как устроено телевидение, но я всего лишь… Я хотел бы надеяться… Вы случайно не знаете кого-нибудь на «Нетфликс»? Я все шлю и шлю им свои книги, а они даже не отвечают.
Глава 42
– Насыпьте на меня еще немного земли, – просит Виктор Богдана. – Просто для тепла.
Виктор, будучи профессионалом до мозга костей, настоял на том, чтобы его похоронили обнаженным. Он знает, что любой уважающий себя убийца оставляет в могиле как можно меньше улик. Если они не хотят вызвать подозрений у Викинга, то будет правильно это учесть. Конечно, до последнего возможного момента он сидел благообразно укутанный, наблюдая, как Богдан роет могилу. За свои годы Виктор повидал многих людей, копавших могилы, но мало кто делал это с такой скоростью и эффективностью, как Богдан. Виктору даже кажется, что ему нравится эта работа.
– Я могу налить вам чашку чая, – предлагает Джойс с термосом в руках, глядя на него сверху вниз с края могилы, – но не уверена, что вам будет удобно там пить.
– Вы очень любезны, Джойс, – отвечает Виктор, когда очередной ком земли с лопаты Богдана падает ему на грудь. – Возможно, позже.
– Лежите спокойно, – просит Полин, сидящая на коленях возле него с кистью и палитрой, на которую намазана красная и черная вязкая краска.
В течение пяти минут или около того она тщательно расширяла пулевое отверстие у него на лбу.
– Извините, что заставляю вас работать в ледяной яме с голым мужчиной, – говорит Виктор.
Полин пожимает плечами.
– Я с телевидения, красавчик.
– Вы приятно пахнете, – замечает Виктор. – С нотками эвкалипта.
Изначально Полин нарисовала пулевое ранение еще в квартире Джойс. Рон объяснил ей ситуацию, и она восприняла ее совершенно спокойно. Только спросила, законно ли это, на что Элизабет ответила «смотря что такое законность», после чего все вопросы Полин отпали. Она начала с того, что покрыла лицо Виктора пудрой. Она делала его все бледнее и бледнее, все неприятнее и неприятнее, пока все дружно не согласились, что смотрят в глаза призраку. Затем Виктора уложили в уже знакомую ему сумку, которую Богдан привязал к квадроциклу и отвез в лес. Остальные проследовали за ним на почтительном расстоянии – на случай, если Викинг каким-то образом за ними следил.
– Мы закончили, – сообщает Полин, нанося заключительный штрих. Затем она в последний раз осматривает Виктора, тщательно разглядывая со всех сторон. – Выглядите отвратительно.
Именно Джойс заметила изначальную ошибку: Полин нарисовала входное отверстие на лбу Виктора. Но запись, которую услышал Викинг, наверняка не оставила у него ни малейших сомнений в том, что Элизабет стреляла в Виктора сзади. Вот почему Полин сидела теперь на коленях рядом с ним в могиле и превращала входное отверстие в выходное. Если Полин и удивилась тому, насколько точно Виктор и Элизабет смогли описать выходное отверстие, то даже бровью не повела.
Рон и Богдан помогают Полин выбраться из ямы. В основном помогает Богдан, замечает Виктор, но делает это таким образом, чтобы показалось, будто большую часть усилий взял на себя Рон. Виктор смотрит на лица, глядящие на него сверху вниз.
Богдан подкидывает еще земли на тело Виктора. Идея состоит в том, чтобы придать ему вид «только что выкопанного». Ибрагим достал телефон и уже направляет его на Виктора, лежащего на дне ямы.
– Пейзажная съемка или портретная?
– Пейзажная, – говорит Виктор. – Будет атмосфернее.
– Портретная, – возражает Элизабет. – Фотографирую я, а я предпочитаю портреты.
– Ты невыносима, Элизабет, – замечает Виктор со дна ямы.
У Ибрагима появляется еще один вопрос.
– Крупный план лица или все тело целиком?
– И так и этак, – отвечает Элизабет. – Но не слишком близко к лицу, а то мало ли что.
– В каком смысле «мало ли что»? – возмущается Полин. – Увеличивайте сколько угодно, Ибрагим, я проделала хорошую работу.
– Да, увеличь, – соглашается Рон, сжав руку Полин.
– Наверное, лучше заранее договориться о фильтрах, – предлагает Ибрагим. – Лично я думаю, что «кларендон» будет идеальным из-за землисто-коричневого оттенка.
– Если вас не слишком затруднит, – вмешивается Виктор, – может, обсудим после?
Ибрагим кивает.
– Переохлаждение, понимаю. Еще я хочу поговорить с вами о стихотворении Хизер Гарбатт, но и это может подождать, пока вы не оденетесь.
Виктор поднимает глаза на лица, смотрящие вниз.
Элизабет, великая его любовь. Как же он рад провести с ней еще немного времени. Люди приходят и уходят из вашей жизни, но, когда вы моложе, вам все время кажется, что вы обязательно увидите их вновь. Но теперь любой старый друг – это настоящее чудо.
Рон и Полин. Они стоят держась за руки. Виктор запомнил имя Рона много лет назад, поскольку тот был в списке. Это был довольно длинный список, и Рон в нем присутствовал. В него вносились люди, с которыми стоило поговорить, «прощупать их», так сказать, и прикинуть, не симпатизируют ли они советскому образу жизни. Познакомившись с Роном теперь, Виктор не дал бы на это ни единого шанса.
Богдан стоит, опершись на лопату, и терпеливо ждет, когда настанет момент засыпать яму.
Ибрагим пытается поймать идеальный ракурс.
Джойс, временная соседка Виктора по квартире, его новый ангел-хранитель, прямо сейчас не дает Алану спрыгнуть в яму.
Глядя на них, Виктор понимает, как пуст его пентхаус и насколько одинокой стала жизнь. Молодые красивые люди фотографируются у бассейна, который все могут видеть, но никто не может посетить. Куда делись его друзья?
Может, ему просто остаться здесь? Возможно, этой фотографии будет достаточно, чтобы удовлетворить Викинга, и Виктор получит возможность сменить имя, оставить свой прежний мир позади и навсегда переехать в Куперсчейз? Ничто так не заставляет задуматься о жизни, как лежание в холодной могиле с дыркой от пули в голове.