Ибрагим слышит, как мама Кендрика – она же дочь Рона по имени Сьюзи – зовет его выпить чаю. Вот тебе и Сол Брукс. Уже не в первый раз Ибрагим вынужден признать, что временами он склонен к чрезмерному усложнению.
– Не надо ничего гуглить. И, если ты не против, пока оставим новость про почерк при себе, – предлагает Ибрагим.
– Круто! Будет наш секрет, – соглашается Кендрик. – Пока, дядя Ибрагим, я люблю тебя.
Связь с Кендриком обрывается.
– Я тоже тебя люблю, – отвечает Ибрагим погасшему экрану.
Кендрик вновь оказался незаменим для подобного рода работы. Если жизнь порой выглядит слишком сложной, если кажется, что никто вам не сможет помочь, то иногда бывает, что лучшим человеком, к которому можно обратиться, оказывается восьмилетний ребенок.
Стихотворение писала Хизер Гарбатт, в этом нет никаких сомнений: Конни видела лично. Но это же значит, что записку Хизер Гарбатт писала не сама Хизер. Тогда кто же? И для чего?
Ибрагим решает немедленно сообщить о своей находке банде.
Хотя можно и пропустить некоторые детали относительно того, как он пришел к выводам.
Глава 44
– Вы довольны? – спрашивает Майк Вэгхорн. – Выглядите прекрасно.
– Довольна как никогда, – отвечает Донна, разглядывая себя на студийном мониторе.
А ведь действительно неплохо. Полин настояла, чтобы ей позволили прийти в свой выходной и сделать Донне макияж.
– Двухминутный сюжет, – предупреждает помощник режиссера.
«Вечерний Юго-Восток» транслирует заранее заготовленный репортаж о безглютеновой пекарне, ставшей дико популярной в Фолкстоне[79].
– Я скажу: число преступлений с применением ножа растет, – инструктирует Майк. – А вы ответите, что не так все однозначно, Майк. А я такой: да перестаньте, уж мне-то не гоните туфту. Потом вы скажете что-нибудь ободряющее, и мы уйдем на сюжет с жалобами некоторых жителей Файрхэвена. После репортажа я спрошу, можете ли вы что-нибудь сказать этим людям, и вы пожелаете, чтобы им не снились кошмары или что-нибудь в таком духе, что придет на ум. И вы вправду выглядите великолепно, не нервничайте.
– Спасибо, – отвечает Донна.
В смысле, «не нервничайте»? Она и не нервничает. А может, это ненормально? Донна оглядывает маленькую студию. Здесь помреж со своим неизменным блокнотом, оператор, залипающий в «Тиндер», бдительный продюсер Карвин и Крис, сидящий и наблюдающий за ней, как верный пес. В этот раз он показывает ей большой палец. Она показывает палец в ответ. Если даже он и страдает оттого, что его отодвинули в сторонку, то не подает вида.
Помощник режиссера начинает десятисекундный обратный отсчет. Оператор неохотно откладывает телефон посреди флирта.
– Вы что-нибудь нашли насчет Хизер Гарбатт? – спрашивает Майк, в этот раз шепотом.
– Пытаемся, – отвечает Донна. – На самом деле это не наше дело, но у нас появилась зацепка, над которой мы сейчас работаем.
Все утро Донна посвятила изучению регистрационных данных транспортных средств из «Можжевелового двора».
– Я просто…
– Знаю, – перебивает Донна. – Я знаю, что Бетани Уэйтс значила для вас.
– Она была настоящей, – говорит Майк. – А вы заглядывали в…
Помощник режиссера подает сигнал.
– А сколько в пекарне ножей, ух! – восклицает Майк в камеру. – Точно так же полно ножей на улицах Кента. Но они не столько для «хлеба насущного», сколько для производства «насущных мертвецов». Чтобы рассказать нам о тревожной статистике преступлений с использованием ножей в нашем районе, ко мне присоединяется констебль Донна де Фрейтас из полиции Файрхэвена. Констебль де Фрейтас, число преступлений с применением ножа растет?
– Ну, не все так однозначно, – отвечает Донна. – На самом деле это…
– Да перестаньте! – перебивает Майк. – Либо количество преступлений с применением ножа растет, либо нет. По-моему, все достаточно просто, и я более чем уверен, что точно так же считают все зрители «Вечернего Юго-Востока».
– А вам не кажется, что зрители «Вечернего Юго-Востока» несколько более адекватны? – спрашивает Донна и видит, что Майк за кадром поднимает большой палец вверх. – За последние полгода мы сосредоточились на ножевых преступлениях, употребив на это ужасно много ресурсов. Это значит, что мы начали открывать больше дел, проводить больше допросов и обеспечивать доказательной базой больше обвинительных приговоров. Так что неудивительно, что цифры растут. Однако преступления с применением ножа исчезающе редки на улицах Файрхэвена, Мейдстоуна или… Фолкстона. Кстати, в следующий раз, когда я буду в Фолкстоне, обязательно зайду в тамошнюю пекарню. Она выглядит просто потрясающе!
– Я буду с вами, констебль де Фрейтас, обязательно буду, – отвечает Майк. – Такие репортажи заставляют жалеть, что телевидение пока не в силах передавать запахи.
– Кстати, зовите меня Донна, – просит Донна и переводит взгляд прямо в камеру. – Это касается всех, кто сейчас нас смотрит. Я работаю на вас.
– Донна впервые в «Вечернем Юго-Востоке», – вещает Майк, – но, подозреваю, не в последний раз. Давайте послушаем, что жители самого Файрхэвена думают о преступлениях с применением ножа.
Начинается заготовленный репортаж. Майк восхищенно машет указательным пальцем.
– А вы хороши. Вы молодец.
– Спасибо, Майк, – отвечает Донна. – Смешно получилось, правда?
Крис приближается, согнувшись в три погибели, будто в противном случае может попасть в кадр.
– Ух ты! – восклицает Крис.
– Правда?
– Абсолютно. История с пекарней, взгляд в камеру… Когда ты это успела продумать?
– Я ничего не продумывала, – отвечает Донна. – Просто как-то почувствовала.
– Тридцать секунд до конца сюжета, – объявляет помощник режиссера. – Уйдите с площадки, пожалуйста.
– Ты самородок, – говорит Крис. – Твоя мама только что сфотографировала телевизор и отправила мне.
– Людей куда больше впечатляет, когда тебя показывают по телевизору, чем когда ты ловишь преступников, – замечает Донна.
– Ты хороша и в том, и в другом, – отвечает Крис.
– Мы возвращаемся через десять… – сообщает помреж и продолжает обратный отсчет. Карвин Прайс, продюсер, подходит к Донне.
– Блестяще, просто блестяще, – заключает он. – Давай немного выпьем вдвоем после съемок?
– Боюсь, планы, – отвечает Донна и мысленно ругает себя за извиняющийся тон.
На телефон Донны приходит сообщение. Оно от Богдана, наблюдающего за ее прямым эфиром из дома. Она украдкой бросает взгляд вниз, когда обратный отсчет достигает пяти. Вместо текста три смайлика: звезда, сердечко, поднятый вверх большой палец.
Сердечко, значит? Камера включается как раз вовремя, чтобы поймать улыбку Донны.
Глава 45
Фотография выглядит хорошо – очень реалистично. Виктор Ильич мертв и похоронен. Вернее, Виктор Ильич похоронен, чему есть убедительное доказательство. Викинг поставил фотографию в качестве экрана блокировки на свой телефон.
Может ли она оказаться подделкой? Разумеется, запросто. Все бывает. Почесывая бороду, Викинг вспоминает, как однажды его представили Брэду Питту на вечеринке в Кремниевой долине. Брэд отказал ему в селфи, сказав: «Это частная вечеринка, расслабься» или какую-то подобную голливудскую чушь. Однако, вернувшись домой, Викинг зафотошопил себя в фотографию Брэда, громко смеющегося над собственной шуткой. Теперь она висит у него на кухне, и если бы кто-нибудь зашел к нему в гости, то не заметил бы подвоха. Встречаться с людьми, не встречаться с людьми – в наше время разницы никакой. Реальностью живут одни простачки.
Подходя к зданию, Викинг понимает, что пора отвлечься от обиды на Брэда Питта и сосредоточиться на главном. Кроме того, он чувствует себя неловко, находясь на улице. Ему кажется, что все на него смотрят. И зачем он родился таким большим? Поскорее бы уже вернуться домой.
Что до самого убийства, то оно ему, безусловно, показалось убедительным, пока он сидел и слушал происходящее в своей библиотеке в Стаффордшире. Но зачем потом Элизабет Бест избавилась от телефона? Возможно, это всего лишь достойная восхищения осторожность.
Но ведь Элизабет с Виктором могли его и разыграть. Два старых шпиона, возможно, подумали, что могут обвести вокруг пальца новичка. Все-таки порой Викингу недостает в себе уверенности. Он злится на свой неистребимый синдром самозванца.
Викинг поднимает глаза и видит бассейн, подвешенный высоко в небе. Если выстрелить по нему из ПЗРК[80], то конструкция рухнет и все разобьются насмерть. Правда, в настоящее время в бассейне никого нет, и это стало бы пустой тратой ракеты. Он фантазирует о том, как бы жахнул ракетой в Брэда Питта. «Это частная вечеринка, Брэд, расслабься». И «БАМ-М-М!» Тогда он, возможно, научится относиться к своим фанатам с уважением.
Но, как бы ни было заманчиво убивать людей, это плохо.
И очень непросто.
Попасть в здание не представляет труда. На двенадцатом этаже живет клиент Викинга – угонщик дорогих автомобилей. Клиент отправляет деньги Викингу, Викинг вкладывает их в биткоин или любую другую криптовалюту, которая на текущей неделе находится на пике популярности, после чего пересылает их обратно клиенту совершенно отмытыми. Разумеется, на деле все несколько сложнее, чем можно описать в двух словах. В противном случае кто угодно занимался бы тем, чем промышляет Викинг. Его гениальность заключается в алгоритме, который распределяет транзакции через даркнет, в результате чего схема становится практически неотслеживаемой. По правде говоря, до сих пор она абсолютно неотслеживаемая. Викинг говорит «практически неотслеживаемая» только потому, что он швед, а шведы никогда не любили выпендриваться.
Его клиентская база непрерывно увеличивается, а вместе с ней растет и личное благосостояние. Викинг получает долю с каждой сделки, и чем крупнее и сложнее сделка, тем больше его доля. Десять лет назад Викинг еще работал в порнографическом стартапе с искусственным интеллектом в Пало-Алто